В ритме сердца

– Хочешь кончить мне в рот? – а она, похоже, вошла во вкус, окончательно разбудила в себе плохую девочку, которая даже не планирует останавливаться, лишь начинает активнее водить рукой вверх-вниз по члену, накрывая мои яйца губами.

– Ммм… – вместо яростной порции матерных слов в её адрес я издаю хриплый протяжный то ли вой, то ли крик, то ли стон … хрен поймёшь, когда пребываешь на грани потери сознания.

– Хочешь трахнуть меня, Адам? – задаёт ещё один тупой вопрос срывающимся голосом. Она же не только меня мучит до полусмерти, но и себя тоже. Издевается, упивается моей слабостью перед ней и сама дуреет, изнемогает от желания скорее почувствовать меня в себе.

Садомазохистка долбанная. Как я умудрился вляпаться в это? Ненавижу её. Ненавижу!

– Скажи мне, хочешь? – исступлённо повторяет она и, красиво прогибаясь в пояснице, тянется пальчиками к охренеть какому влажному холмику между своих бёдер, совершая по нему несколько ласкающих движений. – Боже… какая я мокрая… горячая, до невозможности чувствительная там… и полностью готовая принять тебя в любую минуту. Хочешь проверить своим членом, насколько правдивы мои слова, Адам? – её ладошка массирует себя там, размазывая свои соки по внутренней поверхности бёдер. Губы её блестящие приоткрываются в стонах, горят возбуждением потемневшие до черничного цвета глаза, что отрубают мне нахрен всё моё самообладание, терпение и даже само дыхание.

– Да, я хочу тебя, Лина! – выплёвываю злостно, срываясь на отчаянный хрип. – Задолбала ты меня! Умру я скоро, если ты и дальше продолжишь устраивать этот театр. Я не боюсь и не стесняюсь признаваться в своих желаниях. Я сказал тебе о них с самого начала и повторяю сейчас: я хочу тебя так, как никого никогда не хотел в своей жизни. Довольна, бля*ь? Вытрясла из меня вновь то, что хотела услышать? Приступай уже! – язык заплетается, немеет от перевозбуждения, а тело плавится, как воск, в её маленьких ручках. Не могу больше. Реально сдохну. 

– Довольна? – томно отзывается в край потерявшая страх сучка, отпуская мой член, что тут же начинает ныть от жгучей необходимости вернуться в объятья ведьмовских ладоней. – Нет, Адам, не довольна. То, что хочу, я из тебя ещё не вытрясла… Но я обязательно сделаю это. Вытрясу. Вытяну. Высосу всё из тебя до последней капли. Обещаю… – она замолкает на пару секунд, точно млеющая кошка, потирается щекой о косые мышцы живота и, обжигая кончиками волос мне всю область бёдер, поднимает свой лукавый взор на меня. – Обещаю сделать всё, что ты захочешь… тебе лишь нужно только попросить.

И этот её мягкий шёпот точно тяжеленой дубиной по башке ударяет, разом все мозги на место вставляя. Я вмиг свирепею, наполняясь всем телом неистовой злобой, отдающейся шумом закипающей крови в висках, что позволяет мне прийти в сознание.

Я схватываю наглую стерву за копну её идеальных волос, одним порывистым жестом укладывая на лопатки. Она вскрикивает, начинает дрожать, глазками округлившимся в удивлении хлопать, когда я руки её над головой скрепляю и, грубо раздвигая её ноги бедром, придавливаю её миниатюрное тельце собой.

– Что ж ты, сука, по-нормальному никогда не можешь? – одной ладонью удерживаю её руки, вторую просовываю под ягодицы, прибивая мокрой плотью к члену. Не насаживаю, как мне того хочется до изнеможения, а лишь даю почувствовать ей, чего лишается из-за своей наглости и неповиновения.  

– Адам! Не надо! – кричит Лина, извиваясь подо мной, как змея подколодная, пытается освободить запястья из моего цепкого захвата. Жалко всхлипывает, когда не получается.

– Подразнить меня решила? Херню какую-то нести начала? Теперь не жалуйся, Лина, доигралась — получишь теперь то, что заслужила, – зло шиплю я, склоняясь к её груди. Смыкаю зубы вокруг соска, вбираю в себя затвердевший комочек. Слушаю её отчаянные всхлипы, безжалостно скользя эрекцией по её нижним губам. Истекающим, горячим, требующим. Невыносимо призывным. Но это сука меня довела. В сотый раз. Покажу ей, бля*ь, что такое настоящие мучения. – Условия свои опять выдвигать вздумала? Глупая, наглая девчонка. Условия ставлю я. Не захотела радовать меня по-хорошему, значит, теперь всё сделаешь по-моему.

– Адам, пожалуйста… Я не…

Я затыкаю ей рот жёстким, болезненным поцелуем, заглушая своим яростным рычанием её стоны и всхлипы. Она сладкая как мёд, потрясающе вкусная, несмотря на раздражающее меня до крайности содержимое. И это лишь подогревает мою злость, заставляя меня поедать её губы ещё более грубо, жадно, грязно, глубоко. Трахаю языком её рот так, как мечтаю это сделать членом, пока она по-прежнему извивается и пытается биться подо мной. Даю ей выдохнуть, лишь когда мы оба начинаем задыхаться от нехватки кислорода. Позволяю ей очухаться, но только на мгновенье, что уходит мне на то, чтобы с губ переключиться на другие части её тела, которым неминуемо суждено подвергнуться моим сексуальным, огненным мучениям.

– Адам, не надо, подожди. Я должна тебе кое-что ска…

– Заткнулась! – обрубаю её очередное желание произнести какую-то ересь: намертво запечатываю ей рот рукой, приступая истязать её пышные груди губами, языком, зубами, терзаю, абсолютно не жалея её нежную кожу, покрываю своими укусами, отметинами, синяками. – Всю тебя собой разрисую, стерва, доведу до сумасшествия, но кончить не позволю, – издаю низкий животный рык, чувствуя, как дикарка выгибается дугой, поддаваясь навстречу моим несдержанным ласкам. Её хриплое рваное дыхание вторит моему, кожа покрывается жаркой испариной, пока я вволю наслаждаюсь её полушариями, слушая, как надрывно бьётся в груди её сердце, словно у рвущегося из клетки на волю птенца.