В ритме сердца

Сходя с ума окончательно, я поднимаю руки вверх, цепляюсь пальцами за его шею, зарываюсь в мокрые волосы и ещё сильнее толкаюсь податливым телом навстречу его бёдрам, заставляя нас обоих синхронно застонать.

– Бля*ь! Хочу тебя… Я хочу тебя до невозможности, дикарка, – сладко целуя и покусывая мне губы, шепчет он невнятно, словно в беспамятстве, и застывает на несколько долгих секунд, глядя на меня голодным, пылающим взглядом, что горит ярче, чем ночные огни города за стеклом. А затем… вновь что-то резко меняется в его лице, он будто возвращает своим глазам какую-то осмысленность и с хрипотцой добавляет: – Но ещё больше я хочу наконец услышать от тебя честный ответ на вопрос, на который ты так долго врала нам обоим.

Дыхание учащается до предела, вся кожа вспыхивает огнём, когда я чувствую на лобке его пальцы, целенаправленно подбирающиеся к изнывающей от нетерпения наполниться им плоти. Но сознание… душа… и всё моё естество в целом негодует, расстраивается, полыхает совсем не сексуальным желанием, а горьким разочарованием потому, что я прекрасно знаю, о чём Адам намеревается спросить меня.

– Оставь за спиной все запреты, предрассудки и рамки, которые по той или иной причине сама выстроила в своей голове, и произнеси правду вслух: чего ты на самом деле хочешь, Лина? – он повторяет тот самый вопрос, что задал мне ещё в нашу первую ночь в «Атриуме», и в ожидании услышать это идиотское признание смотрит мне не просто в глаза, а глубоко-глубоко, в самое сердце, в котором непременно и так видит все ответы, всю правду, все желания.  

Но почему тогда он такой самовлюблённый придурок и не понимает, что я хочу получить его просто так — ничего не говоря, не прося, не умоляя?

Если он так сильно хочет, если я такая идеальная в его глазах, почему он всё ещё ждёт каких-то глупых слов и признаний вместо того, чтобы просто взять меня и получить желаемое?

Разве так сложно переступить через свою уязвлённую гордость и забыть о том, что он всеми желанный любовник, которому я, бедная пацанка, посмела отказать?

Неужели той мощи, что я чувствую в нём и вижу в его бездонных омутах, недостаточно для того, чтобы прекратить издеваться надо мной, уступить и показать мне всю правду, что он несомненно скрывает за своим напускным хладнокровием?

Чего я хочу, Адам? Чего хочу?!

Хочу смести с твоего лица эту железобетонную сдержанность! Хочу искоренить из твоей сути непомерную гордыню и высокомерие! Хочу вытянуть из твоего сердца всё, что ты в нём таишь, не выпускаешь, прячешь от меня и будто борешься с этим! Я хочу довести тебя до такого же помутнения рассудка, до какого ты постоянно доводишь меня! Хочу, чтобы тебя выворачивало, выгибало, сотрясало от желания овладеть мной настолько, что ты забыл бы нахрен не только о каких-то словах, но вообще обо всём долбанном мире.

У меня нет его огненной силы возбуждать, как и нет предыдущего сексуального опыта, но… У меня есть искреннее желание быть с ним жадной, страстной, раскрепощённой и делать всё, что мне уже очень давно нестерпимо хочется превратить из фантазий в реальность. И я очень надеюсь, что мне этого хватит, чтобы победить… нет… не то слово… это уже определённо вышло далеко за рамки простой сексуальной игры. Это жизнь, эмоции, чувства, которые мне так отчаянно хочется вырвать из Адама на волю. 

Мне просто нужно, чтобы он себя отпустил… ведь я сейчас собираюсь сделать то же.

– Я хочу попросить тебя… – чувственно протягиваю я в его горячие, требовательные, сокрушающие меня до молекул губы, оборачиваясь к нему на ватных ногах, но с неумолимой решимостью преодолеть волнение и разрушить к чертям все свои внутренние барьеры.

– Всё что угодно, – лихорадочное нетерпение насквозь пропитывает его глухой голос. Наши взгляды прочно сплетаются, дыхание в одном рваном ритме, а сердце скачет, как обезумевшее, словно в него напрямую вкололи ударную дозу адреналина. Как моё, так и Адама. Я чувствую его бешеный стук под своей ладонью. Оно там есть. Конечно, есть. Даже несмотря на то, что Адам хочет показать обратное.

– Ляг в кровать.

Ничего себе!.. Неужели это я только что так уверенно и твёрдо прозвучала? И судя по сердито-недоумённому выражению лица Харта, он так же знатно офигевает.

– Это не просьба, Лина, а приказ, а я никогда не… – у него не получается договорить. Я не позволяю: затыкаю его рот своими губами, жадно упиваясь вкусом его языка, словно кристально чистым воздухом себя наполняю, от которого голова пьянеет в драбадан, а тело становится вконец раскованным.

– Пожалуйста, – добавляю я тихо, смыкая зубы на его нижней губе. – Ты был прав, Адам. Я всё это время врала нам обоим о том, чего по-настоящему желаю. Но я не буду больше лгать и скажу вслух то, чего хочу сейчас больше всего на свете, – сладко царапая его твёрдые мышцы груди, я тихо вздыхаю и собираюсь произнести вслух правду, в чистоте которой он точно не станет сомневаться. – Я очень хочу искупить своё несносное поведение и доставить тебе удовольствие. Обещаю, теперь я буду хорошей… Или, наоборот, плохой… Неважно! Я буду любой, какой ты захочешь меня видеть. Поэтому перестань злиться на меня, ляг в кровать и позволь мне это сделать, – томно улыбаюсь и, замечая, как мелкая капелька воды стекает по его шее в углубление между ключицами, шустро слизываю её, смакуя вкус Адам вместе с атакующими всё тело огненными импульсами.

– Чёрт… Лина… Ты… – с тяжёлым выдохом вновь рычит он и, теряя нить того, что хотел сказать мне, матерится, явно считывая с моих мыслей, что ещё мне хочется точно так же слизать.