Скиталец. Дворянин

Это сколько же ему нужно терпения! А ведь Григорий так может просидеть над мелкой безделкой не один час, добиваясь идеального результата. Измайлов прикинул, не стоит ли отложить разговор до того, как Травкин освободится, но в этот момент тот в очередной раз осмотрел получившийся результат. Повертел какую-то шестеренку в руках. Потом склонился над коробкой, в которой располагался механизм. Вооружился маленькой отверткой, едва ли не шилом. Что-то покрутил. Отстранился, глядя на то, как село.

Наконец потянулся и взглянул на стрелку сигнализации, заключенной в звуконепроницаемый короб с окошком: не было ли каких запросов с мостика, пока он возился. И так – после каждой детали. Следующий взгляд – на входную дверь, не маячит ли кто в окошке. Борис помахал ему рукой: мол, тут я.

Ох и намучились, устраивая эту мастерскую. Всего-то три на три метра, а возни столько, что не приведи господи.

– Привет. Не отвлекаю? – поинтересовался Измайлов, когда звуконепроницаемая дверь наконец открылась.

– Проходи. Хоть отвлекусь немного. Эта артефакторика всю душу вынимает. Хорошо хоть профессор научил медитации. Помогает собраться.

– Я заметил. Ты стал более спокойным, рассудительным и пить перестал.

– Вот! Оно мне надо было?

– Брось. Тебе же нравится. По лицу ведь видно, что надо. И вообще, я подозреваю, что ты скоро выдашь свой первый артефакт.

– Скажешь тоже! Тут бы модификатор измыслить, – с довольной улыбкой произнес Травкин, а потом добавил уже мечтательно: – Хотя, конечно, артефакт – это была бы песня.

Он прошел к своему рабочему столу и закурил папиросу, не забыв запустить вытяжку, иначе тут и задохнуться можно. Ничего особенного, принцип ходиков с гирьками, только тут они приводят в действие вентилятор, вытягивающий дым. Вообще курящие среди представителей этой профессии скорее правило, чем исключение. Сам Борис считал, что это отвлекает и противопоказано, но мастера были иного мнения.

– Чего пришел-то? Осточертело стоять у мольберта? – поинтересовался Григорий, выпустив колечко дыма.

– Да так. Слышал о моем конфузе? – присаживаясь на стул у одного из станков размером со швейную машинку, поинтересовался Борис.

– Три промаха? Ну, ты совсем зажрался. Другие радовались бы такой результативности, а ты нос воротишь.

– Сам знаешь, что в моем случае это вызывает вопросы.

– Это да. Но тут ты, скорее всего, был бессилен. Должным образом сработал артефакт.

– Угу, мне профессор объяснял.

– И что тебе непонятно после объяснений Павла Александровича? – искренне недоумевая, поинтересовался Григорий.

– После его разъяснений вопросов обычно не остается, но его не вовремя умыкнула Капитолина Сергеевна. А мешать им я не хочу.

– Понятно. Ну, тогда спрашивай, – глянув на настенные часы и что-то там прикинув, разрешил Григорий.

– Ну, вот смотри. Восемь из десяти артефактов и модификаторов, что представлены на рынке, имеют американские корни. Насколько я знаю, на изготовление одного модификатора уходит десять дней. – Борис вопросительно посмотрел на Григория.

– Это минимум. Модификатор может получиться в любой момент даже из уже практически готового артефакта.

– Тем более. То есть много их наваять не получится априори. Но американцы как-то справляются. А ведь артефактор – это человек с высшим образованием, и никак иначе.

– Просто мозги у янки устроены иначе. Сборная солянка со всего света. Предприниматели, авантюристы, нестандартно мыслящие личности. В Америке нет зашоренности Старого Света, вот и к этому вопросу они подошли с деловой стороны. Спрос рождает предложение. Если артефакты выгодно производить, значит, нужно подумать, как это делать с наибольшей эффективностью, и в первую очередь для этого нужны кадры.

– Да, но на обучение одного артефактора уходят годы. Ты – особый случай. У тебя уже есть профильное образование. Тебе оставалось получить соответствующие умения, поднять их на должную ступень, овладеть практическими навыками. Свободный опыт у тебя был. Наставник такой, что другие обзавидуются, с соответствующими преподавательскими надбавками, да еще и от вассалитета прилетает.

– Правильно. Вот именно поэтому дельцы-янки и готовят кадры заблаговременно. Выявляют наиболее перспективных детей из бедноты, подтягивают в свои школы. Причем ничуть не комплексуют, если это вдруг окажется девица. Кстати, американцы утверждают, что из девушек как раз получаются наиболее квалифицированные артефакторы, потому как терпения и усидчивости у них куда больше.

– То есть ведут планомерную работу по подготовке кадров, щедро вливают в них опыт, дают самый минимум для овладения специальностью и сажают за станки, – закончил мысль Борис.

– Именно. На первых порах ребятки, конечно, выдают только модификаторы, и чуть ли не половина уходит в брак. Так что пока не наберутся опыта, буквально перебиваются с хлеба на воду. Но постепенно матереют, и из рук выходит уже нормальная продукция. Ну и дальше градация по квалификации. На сегодняшний день в Соединенных Архипелагах Америки наибольшая концентрация артефакторов. И тенденция роста продолжается.

– Но это же уйма опыта!

– Немало, с учетом количества подготавливаемых специалистов. Но ты не забывай, что они больше двух сотен лет были рабовладельцами. А рабы, помимо рабочей силы, еще и источник избыточного опыта. Сотня рабов – это порядка полутора миллиона очков опыта в год. Неслабо.

– Погоди, но у нас ведь крепостное право тоже было отменено не так давно. Получается…

– Правильно мыслишь, только не учитываешь одну деталь. Я же говорил, что Америка стала прибежищем дельцов и авантюристов всех мастей. Лишь незначительная часть добивается успеха. Остальные прогорают и теряют все. Но даже среди них хватает тех, кто не опускает руки и продолжает карабкаться вверх. Случается, что прогорают и не по разу, а бывает и так, что все это не напрасно. На их примере учатся другие, и процесс этот не прекращается. Наши же привыкли по старинке складывать в кубышку и чахнуть над златом. Тот же Морозов, что гонялся за тобой. Думаешь, у него в закромах мало опыта? Как бы не так! Полным-полна коробочка. И деньги имеются, причем немалые. Но мозгов, чтобы с умом пустить все это богатство в оборот, нет, а рисковать боязно. Вот если вложиться так, чтобы отдача была с гарантией, пусть и мизерная, тут он готов. А так, чтобы сам, – лучше погодит. Поэтому царю и приходится тормошить бояр, чтобы страна хоть как-то двигалась вперед. Где поощрит, где силком заставит. Он давит на князей, те кряхтят и давят на своих бояр.

– Незадолго до моего побега князь Тактаков буквально навязал боярину Морозову устаревший броненосец, повелев ему провести его перевооружение, – припомнил Борис.

– Во-от. Яркий тому пример. Только и царь-батюшка недалеко ушел от этого. Вокруг него такие же замшелые помощники, и возраст тут ни при чем. Главное – отношение к делу. Их вполне устраивает складывать все в кубышку. К слову сказать, запасы опыта и золота в Российском царстве сегодня едва ли не самые крупные среди мировых держав. Их бы с умом пустить в оборот, на подготовку кадров и модернизацию производства, но не получится. Н-да.

– Никогда не поверю, что у нас нет дельцов, которые, видя такую прибыль, просто хлопают глазками. Да многие из них ради подготовки кадров содержат за свой счет не только ремесленные, но и реальные училища, а это полный кошт для учителей и вся учебная база.

– Правильно. Только ты не учитываешь одну маленькую деталь. Для того чтобы наладить производство конкретно модификаторов и артефактов, нужно потомственное дворянство. Подготовка подобных специалистов дорого обходится не только в плане опыта, но и в финансовом, ибо обучаемого нужно брать на полное обеспечение. Обидно будет потерять такой кадр после стольких вложений. Вассалитет же дает гарантию, что он никуда не денется.

Присяга, законы – это, конечно, замечательно. Но лучше любых договоренностей держала вассальная клятва, закрепленная по Сути. Клятвопреступник начинал терять по пятьсот очков опыта в сутки. Весьма серьезный убыток с учетом того, что способных зарабатывать его, как Борис, крайне мало. Сначала таял свободный опыт, потом избыточный, далее списывался уже с умений. Причем наиболее важных для конкретного человека. Ступени общего развития оставались неизменными, но в остальном шел регресс. К примеру, мастер с пятой ступенью постепенно превращался в неумеху, гонящего чуть не сплошной брак.