Страница 33 из 68
Нора и не заметила, как ушло куда-то ожесточение и злость на весь белый свет. Женщина встала, виновато сказала: - мне нужно идти, Нора. В пакете фрукты. Только я не успела их вымыть, - строго добавила: - немытые не ешь!
- Софья Михайловна, а вы…придёте послезавтра? - тихо добавила: - я боюсь…
Гранецкая вернулась от двери, опять села на кровать и взяла девушку за руку: - я приду и завтра, и послезавтра. Теперь я всегда буду рядом, даже если меня нет в поле зрения.
***
Нора не ожидала, что будет так цепляться за эту женщину. Ещё неделю назад она с презрением и неприязнью думала о ней, но неожиданно всё перевернулось. Теперь пара вожака стаи, Софья Гранецкая, заняла в её душе место где-то рядом с памятью о матери, о которой у неё сохранились лишь смутные воспоминания.
Накануне страшного дня Софья просидела у постели девушки более трёх часов. Нора говорила и говорила, рассказывая о неласковом детстве без родителей, о первой встрече с вожаком стаи и страхе перед ним, о жестокости взрослых волков и частой гибели щенков. Набравшись смелости, она даже рассказала, как стремилась заиметь сильного покровителя уже здесь, в Междуреченске. Наконец, решившись, Нора подняла взгляд на молчаливо слушающую её женщину и её обдало жаром: серые, со стальным отливом глаза Гранецкой смотрели задумчиво, сочувствующе. Ни тени насмешки, ни грамма неприязни или отторжения… И Нора снова заплакала. С облегчением, без стеснения хлюпала носом, а потом гундосо пробормотала: - Спасибо вам, Софья Михайловна. Я себя плохо повела с самого начала, но я не такая, вы не думайте.
Женщина рассмеялась: - всё будет хорошо, девочка! Как любит говорить моя бабушка: перемелется - мука будет!
***
Сквозь забытьё наркоза пробилась нарастающая боль, и Нора вынырнула из его черноты, застонала. В ответ - тишина. Пришла горькая мысль, что та, которой доверилась, к кому потянулась душой, обманула. Втайне она надеялась, что Софья будет ждать, когда её привезут из операционной, возьмёт за руку, шепнёт слова ободрения. Но нет, она не пришла.
Нора с трудом открыла правый глаз, чувствуя, как обжигающе болит под повязкой слева. Та же одноместная палата, белый потолок, светло-зелёные стены.
Скрипнула дверь и, на мгновение, мелькнула радостная мысль: - она пришла! Не забыла! Не бросила! - но затем шаркающие шаги, стук ведра с водой об пол и лёгкий запах хлорки сказали ей, что пришла санитарка. Видимо, будет мыть пол.
Нора с трудом прохрипела: - скажите, а… Софья Михайловна… не приходила?
Тяжёлые шаги приблизились к кровати, над нею склонилось полное, с грубоватыми чертами, лицо пожилой волчицы: - очнулась? Хорошо, сейчас медсестра придёт, укол тебе поставит. Пить хочешь?
- Да, - голос не слушался, в горле першило.
- Нельзя пить-то, тошнить будет. Я вот тебе губы смочу, а попозже попьёшь. - Она взяла откуда-то сбоку ватку, смоченную в воде, провела Норе по губам. - А Софья была, как же. Сколько времени просидела, ждала, когда тебя привезут. Но позвонил ей кто-то. Она подхватилась, бежать надо, а не хочет уходить. Измучилась прямо. Потом уж медсестре наказала тебе передать, что она скоро приедет и ночью с тобой посидит.
Радость тёплой волной поднялась в душе у девушки. Ей даже стало стыдно, что она так плохо подумала о Гранецкой. Между тем старуха-санитарка продолжала бурчать:
- эгоистки вы все, вот что я скажу. Ты бы вот подумала о том, что Софья и без тебя свету белого не видит. Работа; народ на приём валом валит - всех выслушай, всем помоги; Айк совсем обнаглел, все дела Стаи на неё свалил, а сам только строительством этой, птичьей фабрики, занимается. А ведь дети ещё малые, им тоже маму надо! Она вон уж вовсе дошла, одни глаза остались…А тут ещё собралась с тобой сидеть: шутка ли - ночь не спать!
Нора смутилась, закусила губу. Действительно, женщина права. А она хороша - нашла себе няньку - второе лицо в Стае! Сказать ничего не успела. Дверь открылась и вошла медсестра:
- Марфа Петровна, вы скоро? Мне укол поставить надо.
- Да иду уже, иду! - санитарка подхватила ведро и, наскоро закончив с полом вышла из палаты. Прижимая ватку к уколотому месту, девчонка сказала: - Софья Михайловна звонила, просила вам передать, если вы уже проснулись после наркоза, что она уже едет, минут через двадцать будет.
- Спасибо, - шепнула Нора, - мне эта…бабушка уже сказала, что Софья Михайловна здесь была.
- Марфа-то? - засмеялась сестричка, - ругалась небось? Она и Гранецкую ругала, что та себя не бережёт, питается плохо и спит мало. - Нора улыбнулась.
***
Несмотря на её слабые возражения, Софья действительно осталась на ночь в палате. Правда, ей принесли узкую кушетку и одеяло с подушкой. Но она долго, до середины ночи, сидела у кровати Норы и тихо рассказывала ей о своей семье, о Стае, об упрямых стариках из Совета. Под этот спокойный голос Нора задремала, а потом и вовсе провалилась в сон. Под утро проснулась, приподняла голову. С кушетки тут же вскочила Софья: - Что? Нора, что? Болит? Я сейчас сестру позову!
Девушка остановила её: - нет-нет, Софья Михайловна, всё нормально, не беспокойтесь. - Но Гранецкая всё же сходила за медсестрой, чтобы та поставила обезболивающее.