Время гона

Глава 3

Чувствуя, как яростный огонь гона пожирает его сущность, а человек, запертый в громадном, поджаром тёмно - сером волке из последних крупиц затихающего сознания пытается взять под контроль бешено мчащееся тело, Айк раздражённо мотнул тяжёлой лобастой головой: напряжение терзало его, а благословенная усталость, которая свалила бы с ног, всё не приходила.

***

Предпраздничный день седьмое марта, изменивший всю её жизнь, Соня запомнит навсегда. Накануне вечером они с родителями сходили на концерт заезжей столичной певицы. Концерт закончился поздно, и она осталась у них ночевать.

На следующий день, рано утром, у Анны Витальевны зазвонил телефон. Она с недоумением ответила, и чем дольше слушала, тем сильнее менялась в лице. Отключившись, перевела растерянный взгляд на лица мужа и дочери:

- это звонила медсестра из амбулатории Малой Ветлуги. Мама поскользнулась, упала и сломала шейку бедра. Их фельдшер сделала, что могла, но у них нет коек, поэтому маму нужно увозить домой. Сейчас они держат её в коридоре на кушетке. - Она бессильно опустилась на диван, - господи, что же делать-то? Я не могу сейчас уехать! Это же на месяц или два! А Зинаида Ефимовна ложится на операцию, да и потом... Врачи ей сказали, что потом инвалидность на год ей обеспечена. - Зинаида Ефимовна, заместитель Анны Витальевны, мужественно сражалась с онкологическим заболеванием и не собиралась сдаваться.

Михаил Иванович неопределённо повёл плечом, сказал нерешительно: - ну-у, я, наверно, смог бы подыскать себе замену. Кто-нибудь из преподавателей, возможно, и согласится меня подменить...

- Миша, ты что! - Анна Витальевна всплеснула руками, - её ведь надо переворачивать, чтобы не было пролежней, мыть, кормить, да и естественные надобности...

- Так, наверно, там можно кого-то нанять, сиделку, что ли...

Анна Витальевна расстроенно покачала головой, но ничего не сказала. И так было понятно, что в маленьком посёлке едва ли найдётся кто-то, готовый целый день, с утра до вечера, ухаживать за чужой старой женщиной.

- Мама, так, может, я поеду? - Соня подумала, что имеет неиспользованный в этом году отпуск, да и насчёт месяца без оплаты она сможет договориться.

- Нет! - мать протестующее вскинулась, но в следующую минуту обречённо махнула рукой, - придётся ехать тебе, Соня, ничего не поделаешь. - Михаил Иванович хмуро смотрел на жену:

- не нравится мне всё это, время сейчас нехорошее. Может, всё же, лучше я поеду? Что-нибудь придумаем с Прасковьей Агафоновной. Авось, кто-нибудь из райцентра согласится пожить в Малой Ветлуге!

- Едва ли, - Анна Витальевна, в сомнении, покачала головой, - в это время в ту сторону никто не поедет.

- Да что такое-то?! Мама? Папа? Скажете вы мне, наконец? - Соня переводила возмущённый взгляд с одной на другого.

Игнорируя её возглас, мать обречённо поморщилась: - ладно, деваться некуда, поезжай. Только дай нам слово, что из дома бабушки - ни ногой. Если надо в магазин - договорись с кем-нибудь, одна не ходи. С незнакомыми в Малой Ветлуге не разговаривай. Ни с мужчинами, ни с женщинами. И телефон не отключай, мы тебе каждый день будем звонить.

- Хорошо, - Соня с удивлением смотрела на родителей, - сейчас приеду на работу и напишу заявления на отпуск и на месяц без оплаты.

***

Прощание затянулось. Родители провожали Соню так, как будто она отправлялась на Марс. Наконец, она погрузила в багажный отсек автобуса большую дорожную сумку и помахала им рукой: - не скучайте, я скоро вернусь! - Наконец-то автобус тронулся. За окнами замелькали дома, улицы и пешеходы, млеющие под яркими лучами весеннего солнца.

Соня достала из маленькой сумочки, которую взяла в салон, читалку и уткнулась в новую книгу. Смотреть, до самого Демидово, было не на что. Это потом пойдёт тайга с её чащобами, корабельными соснами и могучими кедрами. А пока можно почитать. Или подремать.

В Демидово приехали после обеда. Соня посмотрела расписание автобусов до Малой Ветлуги и определила, что вполне успеет перекусить в кафе недалеко от автостанции. Кафе как кафе: с десяток не очень чистых столиков, компания подростков за одним из них поглощает мороженое. Несколько человек, мужчин и женщин, приехавших, как и Соня, автобусом из Красноярска, не спеша жуют вчерашние пирожки, запивая их растворимым кофе.

Она тоже купила пару пирожков с картошкой и бутылку зелёного тархуна. Резиновое тесто с трудом жевалось, но она мужественно прикончила стряпню. Хотелось пить, и Соня почти опустошила полулитровую бутылку, потом одумалась и чуть-чуть оставила на потом.

Автобус до Малой Ветлуги подали маленький, старый, но и он оказался заполнен лишь наполовину. Люди были какие-то сосредоточенные, молчаливые. Лишь трое девушек Сониного возраста, ярко накрашенные, были веселы, громко смеялись, вызывающе поглядывали по сторонам. Пассажиры хмурились и отворачивались, встретившись с ними взглядом. Они были легко, не по погоде, одеты в короткие яркие курточки, трикотажные обтягивающие брючки, сапожки на высоченных каблуках, с непокрытыми головами. Они сели на задние сиденья, а водитель, высунувшись из-за перегородки, отделяющей его кабину от салона, внимательно на них посмотрел, затем перевёл взгляд на Соню. Ей стал неприятен его взгляд, она отвернулась к окну. Водитель громко хмыкнул и завёл двигатель. Автобус задребезжал, затрясся и бодро рванул по единственной центральной улице.

Соня с улыбкой вспомнила, как провожали её родители. Они беспокоились так, как будто она была маленькой девочкой! Снова и снова ей наказывали никуда не ходить, а тем более - в лес, даже в райцентре не вступать в разговоры на улице и не гулять в ожидании автобуса. При необходимости идти в магазин или аптеку - звать с собой кого-то из соседок. Ни за что и ни при каких условиях не поддаваться на уговоры подружек отправиться вечером в клуб на дискотеку или на новый кинофильм. Мама категорически не разрешила ей надеть новую, цвета кофе с молоком, из мягкой кожи куртку, а вместо неё принесла старую, выцветшую, покрытую плащёвкой, которая неизвестно почему хранилась много лет у родителей. Не позволили ей надеть и изящные хорошенькие ботиночки вместе с облегающими брючками, а вместо них ей пришлось напялить просторные мамины брюки и осенние сапоги на низком каблуке. Она только глаза таращила от удивления, не понимая, что с ними случилось, а потом пришла к выводу, что родители не хотели, чтобы она чем-то выделялась из общей массы скромно одетых людей.

***

Автобус бойко бежал по грунтовке, подпрыгивая на ухабах и кочках. Пассажиры дремали, затихли и девицы. Соня незаметно оглянулась: девицы прихорашивались, красили губы, пудрились, подводили глаза и о чём-то тихо переговаривались. У них не было никакого багажа, кроме маленьких дамских сумочек, и она лениво подумала, что и в багажный отсек они ничего не ставили. Соня даже немного им позавидовала. Именно так она и мечтала путешествовать, но нет! Куда бы она ни направлялась, всегда находилась масса вещей, которые приходилось тащить в чемодане на колёсиках или в большой дорожной сумке. Девушка с иронией дёрнула плечом: - видать, каждому - своё.

Уже давно автобус ехал среди вековечной тайги, но Соне не надоедало смотреть за окно. Она восхищалась соснами-великанами, которые стройными свечками устремлялись высоко к небу. Кое-где заходящее солнце пробивалось сквозь крону, и золотые отблески освещали толстую подушку опавшей хвои, устилавшей землю. Подлеска почти не было, и Соне казалось, что тишина, умиротворённость этого чистого, светлого леса вселяет спокойствие и уверенность, что всё будет хорошо.