Страница 113 из 123
Соня оглянулась на шаркающие старческие шаги - к ним подходил Кытах Арбай. Сел рядом на кушетку, тяжело вздохнул: - ничего не говорят?
- Нет, - Сергей посмотрел на дверь операционной в конце коридора. Там было тихо. Соня окинула взглядом хирургическое отделение и подумала, что для такого паршивого городишки больница очень даже неплохая: стены песочного цвета, светлый красивый линолеум на полу, чистые шторы на окнах, цветы на подоконниках, салатного цвета одежда на медсёстрах и врачах. Даже двери палат не обшарпанные и затёртые, а чистые, выкрашенные белой эмалью. Больных не видно, но из открытых дверей слышны голоса.
В нетерпении Соня искусала губы. Отчаяние то накрывало её чёрной волной, и тогда она, помертвев, представляла, как вывозят из операционной каталку, а на ней…он, накрытый с головой простыней. Усилием воли она отгоняла мрачное видение и тогда ей вспоминался Айк с дочерьми на плечах, хохочущими, вцепившимися в его волосы, и он, счастливый, улыбающийся, расслабленно жмурящий глаза. Мужчины о чём-то тихо переговаривались, глядя на снующих медсестёр. Соня прерывисто вздохнула, и Олег запнулся на полуслове, тревожно посмотрел на неё: - Соня, может, попросить для вас что-нибудь успокоительное? Валерьянку хотя бы? - Она не успела ответить: дверь в операционную широко распахнулась. Соня стремительно вскочила на ноги, рванулась навстречу, покачнулась, но была перехвачена бдительным Олегом.
- Да пусти же ты!! - она резко ударила его по руке, но он не выпустил, удержал. Каталка была уже близко, и Соня, вытянув шею, разглядела морду лежащего на боку волка. Голова забинтована, с неё, под простыню, которой он укрыт, тоже спускается бинт. Глаза закрыты, но он жив! Соня обмякла и почти повисла на руках у Олега, провожая взглядом каталку, которая уже въезжала в палату. Мимо пробежали Герман и Карен. Последний торопливо махнул рукой сидящим в коридоре:
- погодите, не до вас! - закрыл за собой двери. В палате слышались шаги, голоса, звяканье стекла. Соня нервно хрустела пальцами. Звягинцев покосился, поморщился, но ничего не сказал. Зато сказал бесцеремонный Кытах:
- пальцы-то переломаешь, Софья! Ты, с такими нервами, всю стаю нам с ума сведёшь! Угомонись уже, видишь ведь - жив он. Ты его нашла, стая у тебя по струночке ходит - чего тебе ещё надо?
- Не ваше дело, - огрызнулась она, но пальцы ломать перестала, - это вы, звери бесчувственные, а я уже вся извелась из-за него! - Теперь обиделись Звягинцев с Олегом. Она увидела, как окаменели их лица. Соня нахмурилась: - да тьфу на вас, на вашу стаю и ваш паршивый городишко! Всю кровь вы из меня выпили, волчары! Олег улыбнулся, похлопал её по руке: - нет, Соня, мы всё понимаем и благодарны вам за спасение Айка. А на Кытаха не обращайте внимания, у него характер тяжёлый. - Старик недовольно фыркнул, но ничего не сказал под предостерегающим взглядом Звягинцева.
Пикировку пришлось прервать, потому что из палаты вышли Карен и Герман. Соня опять рванулась им навстречу, и на этот раз Олег не стал её удерживать. Карен устало улыбнулся ей: - ну что я могу сказать, Софья Михайловна, его здорово подрали. Есть глубокие раны на левом боку, спине и голове. Разорвана нижняя губа, прокушены обе задние лапы, а передняя правая сломана в двух местах. Удивительно, что он как-то дошёл до Сухого Лога. Но кровопотеря просто страшная, и это плохо. А ещё очень плохо то, что в раны попала инфекция, начинается сепсис и, в общем,… - он замолчал, а Соня с ужасом смотрела на него. Карен криво усмехнулся: - мы постараемся, Софья Михайловна. Мы очень будем стараться. Сейчас соберём всю донорскую кровь, которая ему подходит. Если не хватит, попросим в Демидово.
- Я хочу его увидеть, - Соня решительно обошла врачей.
- Хорошо, - пожал плечами Карен, - идёмте. Но только вы, больше я никого не пущу. - Вставшие было на ноги мужчины опустились обратно на кушетку, а Соня осторожно открыла дверь.
***
Она замерла на пороге, и Карен тихонько подтолкнул её в спину. Соня сделала несколько шагов и опять остановилась. Ей было страшно от увиденного. Большой волк, сплошь в белых бинтах, привязан к кровати ремнями. Какие-то провода от приборов тянутся к нему. К передней и задней лапам подключены капельницы, а лапы тоже привязаны. - Зачем? - еле выдавила она шёпотом.
- Так зверь же, - удивился врач, - дёрнется - и всё, кранты всей конструкции.
- Но это же Айк!
Карен покачал головой: - сомневаюсь, что он сейчас что-то соображает. Нет уж, пусть будет привязан, мне так спокойнее.
- Ему же больно! - Соня жалобно посмотрела на мужчину.
- Нет, он ничего не чувствует. Мы накачали его обезболивающим и прочим, вычистили и зашили все раны. Он очень плох, но будем надеяться на лучшее. Главное сейчас - чтобы вот в этом бессознательном состоянии не начался оборот, иначе вся наша работа пойдёт псу под хвост.
- Я остаюсь с ним.
Соне, всё же, пришлось отлучиться: грязная, в рваных джинсах, она отправилась в ванную комнату хирургического отделения. Карен не подпустил её в таком виде к Айку, да она и сама понимала, что нельзя. Переодеться было не во что, и медсестра принесла ей больничную пижаму в весёленький голубой цветочек. Сейчас, когда чуть схлынуло нервное напряжение, ей зверски хотелось есть. Медсестра предлагала принести ей что-нибудь с больничной кухни, потому что обед давно прошёл, но Соня не согласилась. Девчонка и так не присела ни на минуту, меняя какие-то бутылки на капельницах, поглядывая на показания приборов. Она же принесла Соне постель, а вдвоём они затащили в палату кушетку из коридора. Вечером приехал чисто отмытый Олег, привёз Соне ужин, приготовленный Аллочкой. Увидев её в больничной пижаме, огорчённо сказал: - а я и не догадался взять у Аллы какую-нибудь одежду для вас!
Она пожала плечами, равнодушно сказала: - не переживай, Олег, всё нормально. Мне сейчас не до нарядов. Чистое и ладно. - Взяв контейнер с тушёным мясом и пюре, торопливо принялась есть. Хотя дверь в палату и оставила открытой, но на душе было неспокойно. Наконец она встала, сунула контейнер с недоеденным мясом Олегу: - передай Алле моё огромное спасибо, - и побежала в палату.
***
Соня зевнула и отложила на тумбочку книгу. При свете ночника вгляделась в неподвижного зверя. Сегодня была третья ночь, как она сидела в кресле у кровати с привязанным волком. Она никому не доверяла ночные дежурства, даже Карену и Герману. Они уговаривали её поспать в кабинете главврача, но она не соглашалась, боясь, что они не увидят, не почувствуют изменений в состоянии Айка. Днём Соня ложилась на свою кушетку, временами проваливаясь в сон и резко просыпалась, со страхом прислушиваясь к происходящему в комнате. Время от времени её выдворяли в коридор, а волка осматривали, перевязывали, проводили какие-то процедуры. Она не знала, когда и что ела, да это было и неважно. Приходили Олег с Аллочкой, что-то говорили, почти насильно кормили её. Несколько раз она слышала голос Марфы, которая, как всегда, ругалась. На этот раз - с Сергеем, доказывая, что только приготовленную ею еду Соня съест полностью, а не слегка поковыряет, потому что именно она, Марфа, готовит лучше всех их жён, вместе взятых.
Теперь на ночь капельницы убирали, да и днём ставили только одну. Но волк по-прежнему был почти недвижим, а Карен хмурился и что-то бормотал себе под нос. Он тоже ночевал в отделении, устраиваясь на диване в своём кабинете.
***
Сильное тело стремительно мчалось по лесу, и Мать-Тайга стелила навстречу ему мягкое покрывало прошлогодней хвои и листьев, ласково гладила серую шкуру любимого сына лапами молодых сосенок. Счастливый, он летел на крыльях любви туда, где у поваленной ветром сосны он, наконец, обретёт долгожданную пару. Тайга бережно несла его в своих ладонях, радуясь вместе с ним и расстилая зелёный бархат постели.