Хам и хамелеоны

Чеченка ответила робким взмахом руки, взяла ведра и понесла их дальше. Время от времени она опасливо оглядывалась.

Дивеев ждал от капитана распоряжений. Необычность поведения женщины бросалась в глаза. Одинокие старухи, копошащиеся в развалинах разгромленных сел, – это никого не удивляло. Но чеченке с ведрами на вид было не больше тридцати. Могла ли она жить здесь одна и в одиночку вести хозяйство? Встретить в предгорье группу вояк в маскхалатах и преспокойно отправиться дальше по своим делам?..

Рябцев выбрался по снегу вперед группы. Снег становился глубоким, все проваливались выше колен. Приблизившись к Дивееву, с позиции которого лучше просматривался двор, капитан поднес бинокль к глазам и долго рассматривал дом. Ни во дворе, ни перед лесом, который начинался сразу над скалами, он не видел ничего подозрительного. Перед крыльцом, разъяренно лая, металась на цепи кавказская овчарка.

– Трое остаются с Журавлевым, – наконец принял решение капитан, кивнув в сторону радиста. – Журавлев, ты передай, что мы остановились осмотреть домик… Остальные за мной. Рассредоточиться. Посмотрим, что она там мудрит.

Увидев, что военные растянулись по заснеженному склону широкой цепью и стали подниматься к ее двору, чеченка остановилась и опять чего-то выжидала. Затем, подхватив ведра, она повернула правее, в обход заснеженного откоса, чтобы выйти ко двору по протоптанной дорожке. Рябцев навел бинокль на тропу – проверить, насколько сильно утоптан снег.

Через несколько минут подразделение было уже рядом с домом. Двор чернел от проталин, на снегу виднелось множество следов. Не унимая собаку, рвавшуюся с цепи, чеченка опорожнила ведра в ржавый железный бак и теперь выжидающе смотрела на непрошеных гостей.

– Здравствуйте! – крикнул ей Рябцев. – Нет ли чужих у вас в доме, хозяйка?

Чеченка что-то невнятно бормотнула себе под нос, а затем на чистом русском языке ответила:

– Да кто тут может быть? Никого нет.

– Одна живете?

– С мужем.

– А где он?

– Уехал. Будет вечером.

Хозяйка прикрикнула на собаку. Овчарка притихла, но продолжала беспокойно метаться перед крыльцом. Во дворе теперь было слышно позвякивание цепи, которую собака таскала за собой по снегу. А со стороны лесного массива, подступавшего вплотную к дыбившимся над домом скалам, из тишины сосняка доносились чем-то настораживающие хлопки: отяжелевший мокрый снег срывался с сосен и бухал на сугробы.

Сапер Анохин и Глыба уже обошли двор со стороны въезда, где к тыльной стороне дома примыкала турлучная пристройка – подобие гаража с шиферной крышей.

Все ждали решения капитана. Запыхавшийся от быстрого подъема Дивеев, едва отдышавшись, расстегнул маскхалат и достал из внутреннего кармана сигареты. Хозяйка тем временем направилась в сарайчик за домом. В тот же миг Глыба, который осматривал пристройку у скалы, привлек внимание Рябцева, быстро ткнув рукой в сторону скалы, а другой одновременно показав на ствол своего АКМа.

Знак был понят. Рябцев жестом дал команду рассредоточиться. Все беззвучно упали в снег и стали расползаться в стороны. Рябцев с Дивеевым залегли за холмиком прямо напротив входа в дом, метрах в двадцати от крыльца. Чтобы Глыба и Анохин не остались у сарая без прикрытия, Рябцев приказал сержанту и двоим рядовым, оказавшимся чуть в стороне от основной группы, пробираться наверх, к скалам, и занять там позицию. Прошло несколько секунд. Стояла мертвая тишина.

В следующий миг из черного проема на улицу вылетели две фигуры в камуфляже.

Тишину вспороли автоматные очереди. Открыв огонь, выскочившие из дома рассчитывали напролом прорваться к северной стороне дома, чтобы занять там удобную оборонительную позицию.

Ответный залп из десятка автоматов переполнил двор треском и грохотом. Пальба была неточной. Но один из бородачей, тот, что намеревался проскочить в обход скалы, рухнул навзничь. Другой, сообразив, что маневр не удается, успел вернуться на крыльцо и скрылся в доме. Из окошка под карнизом тотчас заколотило орудие крупного калибра. А откуда-то сверху, от скалы, застучали автоматные очереди.

Еще минута пальбы по стрелку под крышей и по входу, еще пара секунд растерянности – и капитан, пересилив звон в ушах, приказал прекратить огонь.

Выполнение приказа заставило себя ждать. Двое солдатиков, зарывшихся в снегу левее на холмике, съехали на животах в рытвину. И тот и другой изодрали на себе маскхалаты: снег лишь прикрывал какую-то раскареженную рухлядь. Пока вокруг всё замерло, капитан послал обоих в обход двора с левой стороны. Раз хозяйка исчезла за домом, там мог быть запасной выход.

Подстреленный перед крыльцом пошевелился. Задрав ствол автомата, он стал вслепую стрелять налево и направо, одновременно пытаясь отползти ко входу в дом.

Капитан перекатился правее, вплотную к ефрейтору, чтобы видеть, что происходит у крыльца. Дивеев показал Рябцеву зажатую в кулак гранату, ждал сигнала. Капитан кивнул. Ефрейтор вырвал чеку и метнул гранату в сторону крыльца.

Когда волна брызг, земли и камней пронеслась над головами, Дивеев вскарабкался на бугор, осмотрелся и сделал капитану знак. Рябцев тоже вылез за бугор.

Взгляд не сразу удалось оторвать от месива грязи, крови и снега, в котором валялся изуродованный труп. Мгновение спустя, когда до капитана дошло, что на всю округу визжит овчарка, по-видимому тоже подловившая осколок, он с трудом пересилил подступивший к горлу спазм. Ефрейтор Дивеев, в свой черед пораженный зрелищем у крыльца, набрал в рот горсть снега и, скатившись вниз, стал растирать снегом лицо.

На крик Рябцева выходить из дома по одному с поднятыми руками – ответа не последовало. Еще пару секунд – и у скалы слева прогремели сразу два взрыва, один за другим. И вновь повисла тишина.

Один из солдат, которых Рябцев послал в обход, бесстрашно задрал над снегом руку в черной перчатке – давал понять, что всё в порядке, оба целы и невредимы; точку, с которой попытались вести огонь, удалось нейтрализовать гранатами с первого захода.

На улицу вновь вылетела фигура в камуфляже, опять вслепую открыв огонь из автомата. «Гостя» прошило первой же очередью. К крыльцу полетели еще две гранаты. Из черного проема двери наружу выметнуло столб щепок и дыма.

Минуту спустя капитан передал радисту, которому было приказано ждать у реки, распоряжение доложить на базу о происходящем. По обратной цепи Рябцеву вскоре сообщили, что рация не может взять связь из низины, – нужно было подняться выше. Обстановка оставалась неясной. Оставить часть людей перед домом для блокирования засевших внутри, а кого-то отправить прикрывать подъем радиста?.. Это был единственный выход. Заодно это позволило бы осмотреть сверху двор и прилегающую местность. Рябцев отдал распоряжение.

И вскоре радист смог выйти на связь. Обзор с верхней точки, как сообщили капитану, открывался идеальный. С высоты даже просматривался какой-то узкий проход между домом и скалой. Разглядеть что-либо в черноте этой щели не удавалось. Рябцев приказал оставшимся перед домом вести при необходимости плотный блокирующий огонь, а сам решил выбраться наверх.

Именно там, на темном фоне между домом и скалой, вскоре показался крадущийся силуэт. Фигура в маскхалате пробиралась к выбивающемуся из-под снега кустарнику с очевидным намерением проскользнуть за ульи приусадебной пасеки. В бинокль удавалось разглядеть лишь темные длинные космы. Капитан решил, было, что выбраться пыталась хозяйка, исчезнувшая в доме, и подал знак не открывать огонь. Однако, перенастроив бинокль, он рассмотрел фигуру получше: улизнуть пытался кто-то бородатый.

По команде воздух разорвал новый залп. И опять всё стихло. Но из расщелины за домом, откуда только что выскользнула фигура в маскхалате – теперь неподвижно распластавшаяся на снегу, – действительно появился сгорбленный женский силуэт. Подставляя себя под прицелы, чеченка размахивала руками…

Как хозяйка вскоре объясняла, день назад на закате из леса вышли к ее дому четверо вооруженных людей с санками, которые были нагружены коробками и мешками. Мужа дома не оказалось. Он поехал в соседнее село помогать родне с ремонтом крыши. Лесные гости вселились бесцеремонно. На сколько пришли – не говорили. Заставили готовить и обстирывать себя. Судя по виду и одежде, грязной и провонявшей, по лесу они шатались не один день. Для стирки ее и заставляли таскать воду из реки.