Страница 19 из 37
– Обдирать вас не будут… Я еще поговорю с ними на эту тему, – неловко вставил он и, заручившись молчаливым согласием подруг, уточнил: – За больничный день, конечно, придется платить, и немало. Плюс препараты, если понадобятся. Вы знаете, наверное, какое у нас обеспечение. Для многих – разорение… Я не знаю, объяснили ли вам? – он вскользь глянул на Аделаиду.
– Всё будет хорошо, мы всё оплатим, – торопливо заверила врача Нина.
Аделаида уставилась на нее невидящим взглядом, перечить, однако, была не в состоянии.
– Значит, так… завтра к двенадцати за ребенком придет машина, – сообщил Горностаев.
– Но ведь будет скандал! Я не предупредила никого, – запаниковала Аделаида.
– Не вы первые… О мальчике думайте. Об остальном забудьте… Услышат фамилию нашего главврача – по струнке вытянутся. Все… – заверил Горностаев. – И пожалуйста, не забудьте взять выписку и все документы…
Уже за порогом квартиры, пока спускались вниз, Аделаида отважилась на упрек:
– Но ведь ты даже не знаешь, сколько это может стоить! Там суммы наверняка астрономические просто. Как я могу согласиться на такое лечение?
– Не ты обещала, я…
– Ты не представляешь, что́ это значит – платить за больничный день, – твердила Аделаида. – А препараты? Каждый раз минимум по двести долларов. Зря, всё это зря…
– Я помогу деньгами, Ада, – с твердостью сказала Нина.
– С какой стати? Почему ты должна помогать мне деньгами? Ты даже не знаешь меня. Ничего обо мне не знаешь… Ты не знаешь моего прошлого…
– А что я должна знать? – Нина невольно замедлила шаг. – Ты совершила преступление? Тяжкое и нераскрытое?
– Нет, но при чем здесь преступление?
– Прошлое у всех одинаковое… в каком-то смысле, – нахмурилась Нина. – Как ты не понимаешь, что у нас сейчас нет выбора – ни у тебя, ни у меня…
– Слова! Выбора у меня потом не будет… Ты не можешь встать на мое место. Никто не может. Да никто и не захочет…
Сотовый телефон Аделаиды, забытый у Глеба Тимофеевича на заднем сиденье машины, периодически оживал в сумке Нины с десяти утра, словно некая притаившаяся тварь, которую хотелось утихомирить, но жутковато было трогать рукой. Нина долго не решалась ответить на звонки. Но после обеда, когда вибрация и пиликанье аппарата стали повторяться всё назойливее, она вдруг подумала, что звонить могла и сама Адель, выкопала телефон со дна сумки.
– Здравствуйте… Адочку можно попросить?
Голос был незнакомый.
– Ее нет… Она забыла свой телефон… у знакомых, – борясь с чувством неловкости, сообщила звонившему Нина.
Мужской голос завис в пустоте.
– У знакомых – это у вас? – иронично поинтересовался он. – Что ж, очень приятно, очень…
– Что-то ей передать?
– Да, пожалуй, ничего. Как ей дозвониться, вы не подскажите?
– Домой ей вечером звоните.
– А где она сейчас, вы случайно не в курсе?
– Думаю, в больнице, – ответила Нина и тотчас поймала себя на мысли, что скорее всего сказала лишнее, каким-то чутьем она угадывала это по тону звонившего.
– В какой больнице?
Нина молчала, не зная, должна ли отвечать на вопрос.
– Передайте ей, что звонил Аристарх Иванович… Кстати, мы с вами случайно не знакомы?
– Нет, не думаю.
– Вы не супруга Лопухова Николая?
– Да, это мой муж, – испытывая какое-то смутное неприятное чувство, ответила Нина.
– Я так и подумал. Узнал вас… по голосу. Да мы виделись недавно. В ресторане, помните? Не узнаете? Адочка, безобразница, такой стала растеряхой. Еще хорошо, что телефон у вас оказался. А то просто оставит где-нибудь на прилавке – потом ищи-свищи…
– А знаете, это даже хорошо, что вы позвонили, – вдруг осмелела Нина. – Я могу вас кое о чем попросить?
– Слушаю.
– Мы не могли бы увидеться?
– Почту за честь, – не без удивления вымолвил Аристарх Иванович. – Где и когда вы хотите…
– Мне всё равно.
– Раз всё равно, вечерочком заезжайте в мою берлогу, – предложил Аристарх Иванович. – Где я живу, вы знаете?
Вереницын продиктовал ей адрес, проверил, всё ли правильно записано.
– Часиков в девять подходит? – спросил он напоследок. – Отлично, значит, жду в девять. Поклон супругу…
Открыв ей дверь, Аристарх Иванович неторопливо окинул гостью изучающим взглядом холодных маленьких глаз и рассмеялся:
– Вот и славно… Хорошо, что опоздали. Я и сам только-только вошел. Прошу, прошу, проходите…
После недавнего ремонта в квартире еще витал запах краски. «Берлога» Вереницына располагалась в старинном доме. Эти апартаменты явно были слишком просторны для чиновника средней руки и обставлены слишком пышно, с размахом. Светлые кожаные диваны, молочно-белые полированные под мрамор стены – всё новенькое и не совсем безвкусное – безличность обстановки соответствовала московским стандартам обеспеченности, обретаемой явно не в поте лица. Женского присутствия в квартире не чувствовалось.
– Я к вам по делу, – с порога заявила Нина.
– Да уж догадываюсь… – Аристарх Иванович развел руками. – У мужа стряслось что-то?
– Нет… я хочу поговорить об Аде.
– Об Аде так об Аде… Что ж нам остается, раз грехи в рай не пускают, – пошутил хозяин, разглядывая гостью и задержав глаза на обручальном колечке с крохотным сапфиром.
– Вы скажете, что я сую нос не в свое дело… что я не должна вмешиваться… – начала Нина.
– Раз вы здесь, раз пришли, чего уж там… – тоном подстрекателя перебил Аристарх Иванович. – Только присаживайтесь, ради бога. На диванчик, вон туда… Или в кресло, куда хотите. Человек я простой. Будьте как дома. А я закурю, если вы не возражаете.
Нина прошла в комнату, но продолжала стоять.
– Вам известно, в каком она положении? – спросила она.
– Кто?
– Ада.
– Женщины в разных бывают положениях. – Щеки Вереницына дрогнули в едва заметной улыбке: непонятно было, то ли он опять тяжеловесно пошутил, то ли говорил всерьез.
– Ее мальчик… он ведь болеет.
– Да, несчастье. Судьба-злодейка не разбирает. Не дай бог оказаться у нее на дороге. Это ведь как на кого попадет, – без малейших признаков заинтересованности отреагировал Аристарх Иванович.
– Но в таком положении ей нужна помощь, Аристарх Иванович… – потихоньку начиная терять уверенность, сказала Нина.
Затянувшись, Вереницын полюбовался быстро растущим столбиком пепла на кончике сигареты, щелкнул замочком лежавшего на столе кожаного футляра, извлек из него очки в тонкой золотой оправе и, нацепив их на нос, оглядел гостью с каким-то даже умилением.
– Вас, я извиняюсь, по батюшке как?
– Нина Сергеевна.
– Нина Сергевна, а вы давно с Адочкой знакомы?
– Дело вообще-то не во мне…
– В тот вечер только и познакомились, я думаю.
– Да, это так, но что это меняет?
– Многого не меняет, конечно, – согласно покивал головой Аристарх Иванович. – Прямота ваша, смелость, с которой вы пытаетесь защищать… подругу в беде? Правильно я вас понял?.. – уточнил Вереницын. – Всё это делает вам честь. М-да. И очень мне это импонирует, прямо вам скажу. Ну просто очень. Да только много ли вы знаете про нее, про Адочку-то?
– Я знаю одно: она – мать больного ребенка, которая не в состоянии заплатить за лечение. И я так же знаю, что это ненормально. Разве она виновата, что у нее недостаточно на это средств, что она не может заработать этих денег, что государство не торопится взять расходы на себя? – Нина тараторила без умолку, боясь окончательно растерять мужество, собранное в кулак для этой встречи. – Если она живет с вами, разве не вправе она рассчитывать на вашу помощь?
– Ну вот, и вас туда же понесло… – Вереницын кисло улыбнулся. – Голубушка вы моя, да у нее мать есть, брат, сестра. Еще и племянники. Беда ведь в чем… Да в том, что я просто не в состоянии содержать всю Прибалтику. Рад бы, да не по силам мне это. Россия-матушка не смогла – куда уж мне-то тягаться? Мои возможности… их даже с возможностями Коли, супруга вашего, не сопоставишь. А вы как думали? Я ведь не промышленник, не золотодобытчик. Пивных заводов у меня нет. Нефтью не торгую. Кто-то, понимаешь, пенки снимает. А кто-то, как я, труженик рядовой, пуп должен надрывать. Да еще и распинаться, оправдываться потом… – на глазах багровея, пробормотал Вереницын. – А известно ли вам, моя дорогая, кто вытащил Адочку из омута и что это был за омут? То-то и оно… А известно ли вам, где Адочка была бы сейчас, если бы не равнодушный к ее проблемам Аристарх Иванович? Могу сказать где: на Брестской улице. Да-да, Нина Сергеевна, и не надо так смотреть на меня! Не я в этом виноват… Не я! Дежурила бы, как другие, на тротуаре в ожидании клиентов…