Укротительница попугаев

– О, старый знакомый, – улыбнулся Леня, и тут же заметил, как на лицо пожилой дамы набежала тень.

– Так вы по поводу шкафа? – воскликнула она.

– Ну, можно и так сказать, – осторожно ответил Леня.

– Нет, ну это черт знает что такое! – В голосе хозяйки сквозила самая настоящая злость. – Ну что вы себе позволяете? Ведь казалось бы, вопрос давно решен и мы с Эфой обо всем договорились, так нет, она присылает кого-то… каких-то…

– Но мы вовсе не знаем никакой Эфы, – тут же закричал Леня, – и клянусь вам, никто нас не посылал, мы сами пришли!

– Час от часу не легче! – простонала хозяйка. – И зачем же вы пришли? Что вам еще нужно от бедной Розочки…

В это время Лола, у которой лопнуло терпение, решительно отодвинула Маркиза и вступила в разговор. Чтобы ее не прервали, она тараторила быстро-быстро, рассказывая про сегодняшний визит грузчиков со шкафом, про то, как она спросонья открыла им дверь, и про то, как после их визита исчез кот – замечательный, очень крупный и очень пушистый, черный с белой манишкой и такими же лапами. Адрес Сапфиры Михайловны выяснить было совсем нетрудно – дом и квартира те же, только улица другая. А телефон у нее не работает, вот они и пришли.

– И вы точно не от Эфы, – недоверчиво спросила Сапфира Михайловна, – и точно не родственники Розочки?

Лола с Маркизом одновременно прижали руки к сердцу и выразительно покачали головами.

– Понимаете… возможно, Аскольд залез в шкаф и приехал к вам… – пробормотала Лола.

– Что же мы в прихожей стоим, пройдемте на кухню, – отозвалась хозяйка.

Кухня тоже была просторная и очень уютная. На окне висели белые кружевные занавески, большой круглый стол был покрыт белой кружевной скатертью и на стулья надеты светлые чехлы. Электрический чайник синего цвета горделиво стоял на низком столике. Хозяйка поставила на стол чашки – синие с белым – и такую же сахарницу.

В это время Маркизу почудилось сзади какое-то мимолетное движение, чье-то отражение мелькнуло в окне, он быстро повернулся и увидел, что в кухню входят один за другим три кота. Первым выступал гордо и неторопливо пышный рыжий котяра. Весил он, должно быть, немало, и вес этот был у него явно лишний. Однако кот нес свои килограммы с достоинством и сразу же уверенно подошел к миске в углу. Мисок было три, рыжий котяра подошел к первой. Следующим на кухне появился темно-коричневый кот. Шерсть его не так топорщилась, был он гибкий и крался, как пантера на охоте. Он тоже сел возле мисок и уставился на хозяйку непроницаемыми зелеными глазами с восточным разрезом. И наконец, последним появился черный кот с белой манишкой и лапами. Кот был огромный. Войдя, он внимательно оглядел кухню, усы его встревожено распушились при виде чужих…

– Аскольд! – закричал Леня, – боже мой!

Он бросился было к коту, но тот сильным прыжком взвился на холодильник. Кот был очень похож на Аскольда, но не он.

– Его зовут Матти, – сказала Сапфира Михайловна, – этого темного – Гога, а рыжий – Гуся… Вы понимаете теперь, что я никак не могла просмотреть вашего кота. Если бы он тихонько выбрался из шкафа, эти друзья его бы уж не пропустили. Вы не подумайте, они очень дружелюбные, приняли бы вашего Аскольда в семью, но выяснение отношений было бы очень долгим и темпераментным. Я вам очень сочувствую, – добавила она, заметив Ленино расстроенное лицо, – и искренне желаю, чтобы ваш кот вернулся. Не уходите, выпейте чаю…

За чаем Леня немного опомнился. Он сказал хозяйке комплимент и повеселил ее невинным анекдотом. Лола со своей стороны одобрительно осматривала кухню. Ей все нравилось.

– Вы, Сапфира Михайловна, меня извините, – не выдержала она, – мне у вас очень нравится, вижу, что вы женщина с большим вкусом, но понять не могу, для чего вам это страшилище, этот жуткий дубовый урод понадобился?

– Ладно уж, раз мы с вами сблизились на почве котов, я расскажу. Вы люди посторонние, ни во что вмешиваться не будете. Шкаф этот до недавнего времени принадлежал моей подруге Розочке. Мы с ней были знакомы… ужас, сколько лет, почти с детства. Не удивляйтесь, милая, – усмехнулась она, глядя на Лолу, – у таких старых людей, как я, тоже было когда-то детство…

– Но вы вовсе не выглядите старухой! – честно ответила Лола, глядя, как хозяйка легко поднялась, чтобы налить Лене еще чаю.

– Ну, я-то знаю, сколько мне лет… В общем, мы с Розочкой познакомились очень давно, когда поступили в Академию художеств. Я, видите ли, по специальности искусствовед, и Розочка тоже. Была… – хозяйка отвернулась к окну и немного помолчала, из чего Лола с Маркизом сделали вывод, что неизвестной им Розочки больше нет на этом свете.

Леня тронул свою подругу за руку, пытаясь сказать ей, что неплохо было бы им откланяться и уйти, поскольку ничего нового хозяйка им больше не сообщит. Слушать про неведомую Розочку, к тому же покойную, ему было совершенно неинтересно. Но Лола отчего-то медлила, к тому же неудобно было прерывать человека на полуслове. И вообще ей было спокойно и уютно на этой светлой кухоньке, чай у Сапфиры Михайловны был ароматный, коты приветливо мурлыкали, а рыжий – самый вальяжный, потерся о Лолины ноги, потом примерился и прыгнул ей на колени. Держать такую тяжесть было не слишком удобно, но Лола стоически терпела, потому что не знала, как отреагирует хозяйка, если она сгонит кота с колен. Маркиз же смотрел на них с котом ревниво, он думал, что Лола уже забыла Аскольда.

«Как ребенок!» – сердито подумала Лола и приветливо улыбнулась Сапфире Михайловне.

– Так получилось, что мы с Розочкой с тех пор всю жизнь были вместе, – продолжала пожилая дама, – вместе работали в Эрмитаже, мужья у нас рано умерли, это еще больше нас сблизило… У нее сын Лева – очень хороший приличный мальчик, Розочка все хотела, чтобы он женился на моей Лене. Но не получилось… дочка моя нашла себе другого, сейчас они с мужем в Италии, меня внуки навещают… А Лева долго ходил в холостяках, все не мог выбрать. И выбрал наконец, – в голосе Сапфиры Михайловны появились жесткие нотки. – Розочка была человеком ангельской доброты, со всеми ладила, со всеми уживалась. Ну, пока она работала, отношения с невесткой у нее были, конечно, не слишком хорошие, но до скандалов дело не доходило, Розочка всегда умела уступить и сгладить острые углы. А когда стала болеть… потом не смогла работать, потом совсем слегла… Вы знаете, не в моих правилах о людях говорить дурно, но я уверена, что Эфа отняла у Розочки несколько лет жизни и приблизила ее смерть.

– Эфа – это и есть злодейка-невестка? – осведомился Маркиз. – Имя у нее весьма подходящее… есть ведь такая ядовитая змея…

– Да-да, – оживилась Сапфира Михайловна, – имя у нее вполне соответствует характеру. Но кроме злобы и ненависти к людям у нее в характере есть еще одна сильная черта – это патологическая жадность. У Розочки в семье было довольно много ценных вещей. То есть раньше-то их было гораздо больше – отец Розочки был в свое время крупным юристом, кое-что удалось сохранить, несмотря на голод и репрессии. Эфа сразу же начала покушаться на эти вещи, так что Розочка со временем отдала ей все, чтобы иметь хоть какой-то покой. У нее остались мелочи, которые не представляют никакой ценности в общепринятом смысле, – милые сердцу пустячки, безделушки, старые фотографии, письма… Было очень много писем и еще Розочкин архив, ведь она много лет занималась исследованием творчества французских художников начала двадцатого века.

– А вы? – вставила Лола.

– И я тоже, – улыбнулась хозяйка, – сразу вам скажу, что мы с Розочкой никогда не мешали друг другу, а только помогали.

– Постойте! – Лолу осенило. – Значит, вы занимаетесь художниками-импрессионистами?

Она очень внимательно поглядела на котов.

– Вы очень догадливы, – Сапфира Михайловна улыбнулась несколько смущенно, – не смогла удержаться, позволила себе шутку. Котов на самом деле зовут Матисс, Гоген и Ренуар. Матисс – вот этот черный с белым, сокращенно – Матти, Гога – это Гоген, не правда ли в нем есть что-то от гогеновских таитянок? И последний, рыжий и вальяжный – Ренуар.