Беги, дорогая, беги

К горлу подступил комок. Я молча смотрела на старуху, пытаясь сдержать навернувшиеся на глаза слезы, и дрожащим голосом протянула:

- А что же родные ваши? Дети, внуки?

- Не осталось у меня родных, дочка. Муж погиб. Дочь замуж вышла, да уехала на Север, - виновато улыбнулась старушка, и перевела взгляд на котов. – Молодая ведь, жизнь ей свою строить надо. А я уж свое отжила.

Я сглотнула.

- И… И что? Вы одна живете?

- Одна, одна, - закивала она. – Но ты не думай, дочка, я со всем справляюсь. Каждый день гулять хожу, магазин тут рядышком, соседка у меня хорошая, Марья Никитична.

- А вас как зовут?

- Дарья Семеновна, - представилась старушка.

- Ева, - взамен ответила я, и заслужила удивленный вздох.

- Ева?! Господи, имя-то какое красивое! Под стать тебе, дочка!

- Спасибо, - я засмущалась, прикусывая губу, и робко спросила: - Скажите, а вы в доме всех знаете?

- Да уж конечно, - рассмеялась Дарья Семеновна. – Лет сорок тут живу. Всех знаю, и родителей, и детей. А что такое? Спросить о чем-то хочешь?

- У вас в доме девушка живет, - начала я. – Аленой зовут. Такая высокая, темноволосая, красивая.

- Есть такая, - кивнула Дарья Семеновна. – Девка видная, но пропащая.

- Почему?

- Так полюбовница она Гришкина, - всплеснула руками старушка. Я невольно отметила, что варежки ее были дырявыми. – В той квартире Гришка жил с семьей. Как все жили сначала, а потом он бизнес начал делать, разбогател, машину хорошую они купили. Ну, и съехали вскоре. А квартирка-то осталась стоять. А полгода назад я смотрю – из Гришкиной хаты девка выходит. Ну, я спросила: кто, мол, такая? А она на меня глазищами зыркнула и говорит: не твое дело. А потом-то я уж Гришку увидела – он ее забирал, в машину сажал. Ну, и поняла все.

- Может, дочь это его?

- Дочь, - усмехнулась Дарья Семеновна. – Разве ж дочерей так целуют и одевают, как, прости Господи, путан каких-то? Не-е-ет, не дочь она ему. Полюбовница.

- Я на самом деле ищу подругу этой Алены, - сказала я. – Светловолосая, Мариной зовут. Вы случайно тут такую не видели?

- А как же, - важно кивнула Дарья Семеновна. Я подпрыгнула от восторга, не в силах усидеть на месте. – Тут она и жила тоже. Говорю же, не квартира, а обитель порока.

- Как это: тут жила?

- А вот так. С месяца два назад Гришка приезжать перестал. Видать, поссорились, или уехал куда. А к этой девице его подружка приехала. Да и осталась. Правда, часто уходила она куда-то: то ночами ее нет, то днями. Но жила тут. Продукты приносила, мусор выкидывала. Я видела.

- А вместе с ней вы никого не видели? Может, парень или мужчина?

- Приезжал один пару раз, - задумалась Дарья Семеновна. – Я еще удивилась: девка красивая, ну чисто ангел, а парень-то за ней на грязной девятке приехал. И внешность у него… Ну чисто кавказец или таджик. Я, дочка, не разбираюсь, но волосы черные, борода – вот такая!, глазища жгучие. Сразу видно – восточный мужчина. Она к нему в машину – прыг! – и уехала.

Я задумчиво смотрела себе под ноги. Выходит, Марина тайно встречалась с каким-то типом на девятке. И точно такая же машина забрала ее в день, когда она пропала. Может, она поругались с любовником, и он ее похитил? Но тогда зачем она сама села к нему в машину? Если просто уехала с парнем, почему родителям не сказала? И где она сейчас?

А может, это и не любовник вовсе? Вспомнив ошеломительную внешность Игната, я начала сомневаться. Марина – девушка из богатой семьи, знающая себе цену. И вот так просто начала крутить любовь с кем-то на грязной девятке? Но Кристина из клуба видела, как они целовалась…

- Рашид его зовут, - сказала вдруг старушка. Я вздрогнула.

- Откуда знаете?

- Она к нему из подъезда-то шла, а он ей недовольно: что так долго? А она: Рашид, не ругайся. Я имя-то и запомнила, потому что у меня у дочки мужа так зовут, - поделилась Дарья Семеновна.

- Спасибо вам, - поблагодарила я ее. – Спасибо большое, вы мне очень помогли.

- Да не за что, дочка, - откликнулась старушка. – Дай тебе Бог здоровья. Приходи, коли скучно будет, я много чего за жизнь повидала.

- Приду, - кивнула я, и пошла к остановке. Уже возле дороги обернулась: пошел сильный снег, и сгорбленную фигурку на лавке заносило белыми хлопьями, а возле ее ног сидело два облезлых и тощих кота, провожая меня пристальными взглядами.

«Нет, это никуда не годится», - решила я, встав под крышу. Снег падал крупными хлопьями, на улице уже темнело, а на дороге образовалась каша. Достав кошелек, я пересчитала наличные: от денег, выделяемых мне родителями, осталось три тысячи. Не густо. Две я сегодня отдала Кристине. У Тимофеева, что ли, денег попросить? На нужды расследования, так сказать.

Вздохнув, я позвонила Соньке.

- Как обстановка?

- Все тихо, - отчиталась она. – Егор приедет к вечеру, Игнат не звонил. Ты скоро вернешься?

- Скоро. Сонь, дай денег, - попросила я. – В долг.

- Конечно, - заволновалась подружка. – Что-то случилось? Сколько надо?

Я покусала губы. Сонька разругалась с родителями, когда ушла жить к Егору, и денег ей больше не давали. Мама Соньки, Елена Петровна, так и сказала: раз считаешь себя взрослой, сама зарабатывай себе на жизнь. Я, в принципе, считала это справедливым, однако денег у Соньки сейчас и у самой нет. У родителей мне просить тоже не хотелось: они и так меня содержали, щедро выделяя на карманные расходы, и практически ни в чем не отказывали. Решение пришло неожиданно.

- Нисколько, - ответила я. – Я у Игната попрошу.

- Денег? – обомлела Сонька. – Дело твое, но не слишком ли это…

- Сонь, - перебила я ее. – Не слишком. Короче, я через пятнадцать минут буду у твоего дома. Если Игнат позвонит, скажи, что я вышла в магазин на углу.

- Окей, - подруга, недовольная тем, что я ничего не рассказала, отключилась, а я села в автобус и быстро добралась до злосчастного супермаркета. Едва стеклянные двери разъехались передо мной, как зазвонил телефон.