Теория несоответствия

- Спасибо, - сказала она.

- Ты уже благодарила.

- А ты невыносим, - снова повысила Карина голос.

- Наконец-то, - едва слышно выдохнул я и поднял глаза.

Передо мной стояла та девушка, которую я впервые увидел в аудитории института. Черт возьми, а ведь это было только вчера! Но кажется, что она уже долгое время выносит мне мозг.

Карина забрала чашку и сделала глоток. Пытка молчанием становилась все невыносимее. И почему эта девочка молчит? Ее глаза все еще лихорадочно блестели, на щеках были нездоровые красные пятна, но, судя по всему, Карина чувствовала себя лучше.

- Я так понимаю, - пришлось нарушить тягостное молчание, - ты еще не знаешь, что будешь делать завтра?

- Подумаю об этом завтра.

- Да ты как Скарлетт О’Хара.

- Не думала, что вы читаете подобные романы!

- Да это же необъятное поле деятельности для психолога. Здесь можно и выявить психопатии автора, определить его психотип, можно проследить психотип героев и соотнести с автором или с его страхами или желаниями. Литература и есть основа для изучения людей. Так что да, я читаю много и очень разные произведения. Еще лет до тридцати пяти считал количество прочтенных книг, но когда количество перевалило почти за десять тысяч...

- Десять тысяч? - переспросила Карина и на секунду задумалась. - Если это было количество прочтенных книг в ваши тридцать пять, то вам надо было едва ли не с младшей школы читать по книге в день.

Мне понравилось, что тема свернулась к литературе. И я ответил:

- Я включил повести, рассказы в этот список, которых мог прочесть по пять за вечер. Так что...

- Знаете, Андрей Григорьевич, вы все-таки удивительный человек.

А вот это нам точно не надо было. Съязвить, что ли? Ну, только для того, чтобы она съязвила в ответ.

- Только не влюбляйся.

Карина сделала еще глоток из чашки, а потом фыркнула:

- Вот еще! Скорее ты влюбишься.

А вот этого она точно не дождется. Лимит любви в моем организме уже давно был исчерпан. Еще в то время, когда эта девочка ходила под стол пешком.

Я сейчас смотрел на нее и вспоминал Аню. Это же как-то дико, неправильно, совсем дурно что-то чувствовать к девочке, когда ты помнишь, как ее мать рыдала у тебя на плече, узнав, что беременна.

Я тогда стал случайным свидетелем разговора, который не предназначался для чужих ушей. И я честно забыл про него. Но через двадцать пять лет появилась девочка, которая требовала ответы. А я не мог. Я обещал. И даже покойникам надо держать обещание.

И я уже был взрослым парнем, когда... Нет, не стоит вспоминать об этом. Я обещал забыть. Ане обещал, себе... В ее беременности не было ничего сверхъестественного или криминального - вполне обычная ситуация. Не было ни большой любви, ни страсти - обычный расчет с двух сторон.

А сейчас что? Я не хотел, чтобы такая же молодая и глупая девочка обожглась? Да плевать мне надо!

Но плюнуть что-то не получается...

Глава 17 Карина

У меня все смешалось в голове, с тех пор как я уснула. Я не помнила, где явь, а где бред. Но помню, что было тепло и уютно. А вот в душе даже под горячими струями воды было прохладно.

Калинин держался отстраненно, но при этом был заботлив. Как так?

Я ничего не делала. Не переспала же я с ним в бессознательном состоянии, в конце концов!

Мы говорили о каких-то бессмысленных вещах, кажется, о литературе, а я почему-то в это время хотела снова прикоснуться к его руке. Снова...

Не могла же я всерьез думать о нем как о мужчине? Нет, не могла. Он, скорее всего, помнил, как я родилась, он точно знал мою мать, когда меня еще и в проекте не было.

Что это?

Я не знаю. Но понять не помешало бы.

- Андрей...

Меня прервал стук. И почему нас постоянно кто-то прерывает? Не судьба, наверное.

Калинин поднялся и подошел к двери. Приоткрыв, видимо, увидел посетителя и впустил его внутрь. Это был взволнованный главврач, который тут же открыл стоявшую на столе бутылку воды и сделал несколько жадных глотков.

- Андрей Григорьевич, я вас чрезмерно уважаю, но... Это же ни в какие ворота не лезет!

- Алик, - спокойно сказал Калинин, - давай по порядку.

Главврач уселся на кровать, потерев лицо руками, а я привалилась спиной к стене. Мне не нравился его тон, не нравилось его беспокойство, но я держалась. Андрей Григорьевич потянул меня за руку и уступил место, заняв мое.

- Спасибо, - одними губами прошептала я.

Он сделал вид, что не услышал и повторил с напором:

- Алик!

- Да-да... В общем, вы плохо подготовились.

- Это моя вина, - сказала я.

- Уже неважно, - покачал головой главврач. - Кем вам приходится Дмитрий Волгин?

- Он ее отчим, - быстро ответил Калинин, пока я соображала, при чем тут вообще Дима.

- Охренеть! - воскликнул Альберт... как его там по отчеству? - А вы знаете, кем был ваш дед, пока его не накрыла сенильная деменция?

- Что? - повернулась я к Андрею Григорьевичу.

- Старческий маразм, если говорить проще, - пояснил он. - Алик, диагноз хоть не ты ставил? А то я даже сомневаюсь, что ты дашь правильное определение этому заболеванию.

- Не я, конечно, - как-то машинально ответил главврач, а потом встрепенулся: - Вот не надо мне тут лекции проводить.

- Никто тебе тут ничего не проводит. Рассказывай.

- Я стал главврачом пять лет назад. Петр Васильевич уже тогда был нашим пациентом. Легкая стадия...

- Это как? - спросила я.

- Легкая степень слабоумия, возможны проблески, но когнитивные функции уже могут быть нарушены при сохранении социальных. Проявляться может по-разному, здесь нужна история болезни, чтобы проследить динамику, - пояснил Калинин.

- Ходячая энциклопедия по медицинской психологии, - усмехнулся Сергиенко. - Я бы лучше не объяснил.

- Надо было лучше учиться в институте.

Я чувствовала, что снова начинаю засыпать. Мысли путались. Тело становилось ватным. А меня еще больше запутывали терминологией, от которой виски начинало ломить.

- Пожалуйста... - взмолилась я. - Разговаривайте по-человечески.

Меня снова начало знобить, но я старалась держаться. Хочу знать... Все знать.

- Пансионат принадлежит вашему деду. И он, и ваша бабушка жили в нем с года девяносто пятого, пока после смерти жены Петр Васильевич не понял, как получить прибыль от такого здания. Но он, конечно, как бывший сотрудник КГБ, не понимал ничего в таких делах, поэтому его доверенным лицом и стал Дмитрий Тимофеевич...

- Что? - перебила я главврача.

В голове не укладывалось такая информация. Я еще помнила историю России. Как дочь даже бывшего сотрудника КГБ, что уже давно именуется ФСБ, выпустили в Штаты? Как Дима мог стать доверенным лицом деда, если они тогда даже с мамой не были знакомы?

Что за черт вообще происходит?

- А что ты вообще знаешь о своем отчиме? - посмотрел на меня Калинин.

А ведь действительно! Дима меня вообще мало интересовал, я знала, что он бизнесмен, причем очень успешный, но чем именно он занимается - меня не интересовало. Как, в принципе, и его жизнь до встречи с мамой.

Я в ответ пожала плечами. По сути, я знала о нем еще меньше, чем Альберт Эдуардович.

- Продолжай, - кивнул Андрей Григорьевич главврачу.

- Ваш дед переехал, как начали переделывать здание под клинику, но ему пришлось вернуться.

Я вспомнила слова Лили о том, что по старому адресу она родителей матери не нашла. Ну все правильно, потому что это уже не частный дом, а клиника.

- А где жил дед, пока не заболел?

- Откуда же я знаю? - удивился Альберт Эдуардович. - Про подробности биографии Петра Васильевича в курсе потому, что он все-таки не совсем обычный пациент. И то только то, что рассказал мой предшественник.

Я задумалась. Понятно, что ничего не понятно. Прав был Калинин - от меня точно много проблем. Но кто же знал, что здесь будет какой-то мексиканский сериал с элементами хоррора, а не обычная встреча родственников.