Теория несоответствия

Карина снова надулась воздушным шариком. Я не смог удержаться от улыбки, а эта девочка, подойдя ко мне, ткнула пальцем в грудь, сказав:

- Хватит стебаться надо мной.

Ее горячий палец на моей голой груди немного смущал. Это было неправильно и... довольно провокационно. Я перехватил ее запястье и, отведя руку в сторону, сказал:

- Иди спать.

Мы смотрели друг на друга, казалось, целую вечность. Потом Карина высвободила свою руку и погасила свет. Я нашел ладонью стену, чтобы сориентироваться во внезапно наступившей темноте, но видел ее светлые волосы и одежду. Кстати, а где мои таблетки? Кажется, упали на пол.

- Включи свет, - попросил я. - Сам потом разберусь.

- Андрей Григорьевич, - взяла Карина меня за руку. - Не заставляйте меня чувствовать себя виноватой.

Я даже не успел ничего возразить, как она потянула меня за собой в комнату. Здесь было светлее. Уличный фонарь и почти полная луна освещали комнату, создавая какие-то странные оттенки. Я никогда не замечал, наверное, потому, что не открывал шторы.

Блядь, и я, взрослый мужик, иду за этой девочкой, не сопротивляясь. Пора взять себя в руки.

- Карина, хватит.

- Вы действительно невыносимо упертый и занудный, - усмехнулась она. - Ложитесь и не выдумывайте. Мне вас жалко, - добавила с ноткой язвительности.

Она невыносима. Только подумаешь, что ею движет человеколюбие, как нате вам. Получите, Андрей Григорьевич, новую порцию сарказма. И нет бы пропустить это мимо ушей, не реагировать, но веду себя с ней как пацан.

Так и сейчас. Поставив злополучный стакан на тумбочку, я взял Карину за локоть и, проводив до двери, сказал:

- Твоя доброта не знает границ, - а потом просто выставил ее в коридор, добавив: - Спокойной ночи.

Сама предложила, пусть теперь мучается на неудобном диване. Поступок не мужской, но уж больно странно она на меня действует.

Устроившись на кровати, я еще немного прислушивался к звукам из зала, а потом, забыв про спину, уснул.

Открыл глаза я без будильника. Даже не стоит смотреть на часы, я и так знал, что сейчас шесть утра. Поднявшись, вышел из комнаты и заглянул через приоткрытую дверь в зал. А она находчивая.

Карина, наверное, устав сражаться с диваном, соорудила себе подобие матраса из одеяла на полу, а простыней укрылась. Сейчас она лежала на животе, руки под щекой, одна нога чуть согнута. Вот когда эта девочка спит, она мне кажется вполне милой.

- Андрей Григорьевич, вы долго на меня пялиться будете? - спросила она, повернув голову в мою сторону и приоткрыв один глаз.

Ну вот и все, весь милый образ развалился, стоило ей открыть рот.

А еще я себя почувствовал, как будто меня застукали на месте преступления.

- Через час я ухожу.

- И кто придумал вставать в такую рань? - пробормотала Карина, обняв подушку.

Но все-таки, пока я сходил в душ, она поднялась и даже поставила чайник, что я понял по звуку, но решил снова в одном полотенце не появляться перед ней. В комнате оделся в привычный черный костюм, посмотрел на черно-белый галстук, но оставил его в шкафу. Обойдусь сегодня без него. Даже верхнюю пуговицу на рубашке оставил расстегнутой. Может, не совсем преподавательский стиль, но многие ходят в такую жару и в футболках.

Когда я появился на кухне, Карина уже сделала кофе и бутерброды. Благодарность за ночлег? Но, если честно, могла бы и одеться, а то так и рассекает по квартире в коротких шортах и полупрозрачной майке. Если бы она при каждом удобном случае не намекала на мой возраст, то я бы всерьез решил, что это способ соблазнить меня.

Сделав глоток кофе, я поморщился и спросил:

- Что за гадость?

Карина оставила свой телефон и посмотрела на меня:

- Кофе с корицей.

- Терпеть не могу корицу, - я вылил содержимое чашки в раковину и спросил: - Где ты ее, кстати, взяла?

- Нашла в вашем шкафчике.

Интересно, откуда она там? С детства не переношу запах, хотя к парфюму Дины кое-как привык.

Глава 11 Карина

Неужели я одна понимаю, что между нами происходит что-то странное? Это не просто нелюбовь с первого взгляда, это не просто взаимная неприязнь... Это что-то сродни сопротивлению, причем сопротивлению самому себе. И уж кто, как не психолог с таким стажем, мог бы это заметить? Но Калинин как будто сам себя не принимает. Я помню его взгляд ночью на мое почти отсутствие одежды. Хотя, может, дело в том, что он просто давно не трахался.

Но сейчас, утром, он вел себя как обычно, даже немного отрешенно. Снова не смотрел на меня, вылил кофе в раковину, а ведь вечером сам предложил остаться. Что-то в нашей коммуникации не так. Или в наших отношениях. Хотя о каких отношениях может идти речь, если мы знакомы сутки?

Я наблюдала, как Калинин делает себе новую порцию кофе, и придумывала, что съязвить в ответ. Не нравится мой кофе? Почему-то мне казалось, что дело вовсе не в корице, а во мне.

- Я могу тебя подвезти, - сказал Калинин.

- Куда? - не поняла я.

- Куда скажешь.

Он сегодня был вообще каменной глыбой. Если вчера он хоть и казался мне не самым приятным, но сегодня упорно делал вид, что мы... Не знаю даже, как это назвать... Не знакомы? Странно звучит. Никто друг другу? Но так и есть. Только все равно не понимаю, что произошло.

- Андрей Григорьевич, все нормально?

- Все отлично, - ответил он, заливая кипяток в чашку. - Оденься.

Нет, все-таки вчерашний Калинин мне нравился больше, хоть и был жутким занудой. А сегодняшний... Он такой, что рядом становится холодно, несмотря на то, что уже утром почти двадцать пять градусов. Мы, конечно, не нравились друг другу, но это... Меня просто выбило из колеи.

Вылетев из кухни, я забрала из ванной свою одежду и пошла в комнату. Что-то сегодня не так, а я не могу понять. Где же вас, Андрей Григорьевич, так перемкнуло? И почему меня это так задело?

Хватит, он был прав. Расходимся.

Нет... Что-то я не могу определиться.

Я не хочу прощаться с ним, но пока не могу объяснить это. Может, я просто вцепилась в него, потому что боюсь остаться в незнакомом городе? Да к черту все! Сейчас разберемся.

Бросив рюкзак в коридоре, я вернулась на кухню и с места в карьер спросила:

- Андрей Григорьевич, вы ведете себя как мудак, потому что я вам нравлюсь?

Калинин подавился кофе и, не глядя на меня, ответил:

- А не много ли ты о себе думаешь?

Думала я в последнее время очень много, но сейчас опиралась только на ощущения. Но его последние слова немного выбили почву из-под ног. Я много о себе думаю? А он что? Чертов сноб.

Рядом с ним появлялось желание что-то доказывать, вести себя неправильно, только бы получить не обычное безэмоциональное общение, а выбить его из зоны комфорта.

Не знаю, что я сейчас творила, но подошла к Калинину и, отставив его чашку в сторону, облокотилась на стол. Он даже не пошевелился - просто наблюдал за моими действиями и как будто ждал, как далеко я могу зайти.

А я... Я думала, что он меня остановит в самом начале. Наши лица были очень близко, и я снова почувствовала этот запах цитрусов и соленого моря. Извините, Андрей Григорьевич, но даже ваше показное безразличие меня не остановит. Я привыкла идти до конца.

Когда я двумя пальцами прикоснулась к его губам, Калинин наконец перехватил мою руку, крепко сжав запястье. Мы смотрели друг другу в глаза, так близко, так старались быть равнодушными. И как будто испытывали друг друга. Кто первый сдастся? Уж точно не я, да и Андрей Григорьевич, судя по всему, не собирался.

Мы молча говорили друг с другом. И понимали, что это игра. Он раскусил меня еще до того, как я приступила к действиям. Он позволил мне зайти настолько далеко... Только зачем?

Я перевела взгляд на его губы и почувствовала, как усилилась хватка на моем запястье. Он меня остановит. Должен. Иначе никак быть не может. Я свое фиаско не признаю. И он должен это понимать. Пусть мы и знакомы около суток, но он же все-таки психолог!