Страница 10 из 12
Неро встретил помятого Сципиона с улыбкой. Пусть этот оболтус молод, но ему предстоить войти в высшее офицерство легиона. Не стоит портить дружбу из-за подобной ерунды. Пригласил сесть, предложил вина – при виде напитка будущий трибун скривился и позеленел, пробормотав вежливый отказ. Себе Неро плеснул немного в серебряный кубок, не столько из желания пить, сколько из необходимости занять себя чем-то во избежание неловкой паузы. Сильно разбавил вино водой и сел напротив Луция.
Тот сконфуженно улыбался. Улыбка, надо сказать, у него была хорошая, добрая. Глаза блестели – Сципион явно был доволен тёплой встречей Колонии Агриппины.
– Как Вам спалось? – спросил Неро.
Луций потёр лоб.
– Совсем не помню, как уснул…
– А я спал прекрасно. Даже почти выспался. Хотя ко мне и залетали назойливые комары.
Зеленоватую бледность Луция тронуло румянцем. Хорошо, чувствуй себя виноватым – это может оказаться полезным.
Луций некоторое время изучал ножки кресла, затем произнёс:
– Я прошу прощения за вчерашнее…
– Ничего, в Вашем возрасте это не возбраняется. Главное – без жертв.
Главное, Неро Юлий Палес – твой добрый друг.
От его слов Луций посветлел и удобнее устроился в кресле. Оглядел покои Неро живым любопытным взглядом.
– У вас просторно.
– Да, – согласился Неро, – стоит отдать должное господину наместнику.
– Надеюсь, в форте нас примут не хуже. Хотя про легата, господина Сцеволу, говорят разное.
Неро перестал вертеть кубок.
– И что же, например?
Луций поёрзал в кресле.
– Разное. Что он дикий человек. И многим больше германец, чем римлянин.
Неро отпил вина, дав себе время подумать.
– Мне его представляли, как достойного сына Рима. Марк Сцевола Роксолан, герой войны с сарматами, триумфатор, приближенный к Сенату. Дикий человек? Странно слышать подобное, – Неро перевёл взгляд на собеседника. – Может быть, Вы знаете подробности этих слухов?
Сципион потёр подлокотник. Улыбнулся.
– Кто-то вчера ляпнул, что легат познал древнее колдовство друидов. Теперь оборачивается вороном и летает по округе. Как Вам такие подробности?
– Занятно, – усмехнулся Неро. – Надо будет у него поучиться, чтобы не трястись в повозке на обратном пути.
Луций вдруг перестал улыбаться, пригладил растрепанные кудри и изобразил самый взрослый и серьёзный вид.
– Господин Юлий, я прошу Вас: когда вернётесь в Рим, не говорите о вчерашнем происшествии моим отцу и дяде.
Неро благосклонно кивнул.
– Хорошо, я забуду об этом инциденте. Но рекомендую нанести вежливый визит господину наместнику: ему Вы тоже немало досадили шумом. Хотя, говоря между нами, вряд ли этот достойный человек захочет расстраивать ваших родственников подобными пустяками.
– Благодарю Вас, – кивнул Луций. – А командование легиона? Они не узнают?
– Не от меня, по крайней мере. Если только Вашу гулянку не заметил ворон-легат, пока летал над городом.
Луций хохотнул, но сразу осёкся и снова уставился на ножки кресла.
Вечером из форта Ветера прибыл конный отряд – сопровождение для секретаря Палеса и трибуна Сципиона. После рассказа Луция Неро ожидал увидеть одичавших полугерманцев, но его встретила безукоризненная колонна всадников. Впереди стоял высокий человек в пурпурном плаще поверх мускульного панциря. При виде Неро он снял с головы шлем с пышным плюмажем, обнажив строгое лицо, тёмные пытливые глаза и такие же тёмные волосы, коротко обрамляющие высокий лоб. Под его колким взглядом Неро стало не по себе, хотя прибывший офицер был моложе и ниже по рангу. Он салютовал секретарю:
– Констанций Клавдий Квинт, трибун Пятого легиона Минервы, приветствует Вас и желает здравствовать!
Неро приветствовал его в ответ. В Риме Констанцию давали хорошие рекомендации: блестящий офицер, потомок аристократической династии, уходящей корнями во времена Республики. Иными словами – образцовый представитель старой знати. Неро, отбывающему на север, посоветовали в сложной ситуации рассчитывать именно на него. Что бы ни произошло в Германии – Констанций всегда останется верен здравому смыслу.
Впрочем, пока в манерах образцового представителя старой знати читались тревога и раздражение. С Неро он был учтив, но немногословен, с наместником – холоден. Луция и вовсе игнорировал. Когда молодой Сципион спросил, далеко ли до форта Ветера, при этом опрометчиво встав слишком близко и обдав трибуна тонким ароматом вчерашнего веселья, тот слегка сморщил переносицу, а затем отвлёкся и оставил вопрос без ответа.
Лишь после ужина, когда магистраты и высшие офицеры пили вино в тихом саду наместника, Констанций внезапно удостоил Неро вниманием.
– Далеко Вы забрались.
– Я смотрю на это философски, – улыбнулся Неро. – Что далеко от Рима, то близко к Колонии Агриппины. В конце концов, понятие Верхней и Нижней Германии тоже зависит от стороны смотрящего.
Взгляд Констанция остался жёстким.
– Мы почтены визитом магистрата столь высокого ранга. И откровенно удивлены.
Ещё бы вы были не удивлены. Магистрат Палес действительно мог прибыть сюда только с особой целью. Но знать об этом трибуну Квинту пока рано.
– Понимаю Ваше волнение, трибун, – благосклонно ответил Неро, – Светлейший Император хочет знать о состоянии дел на германской границе. И я рад начать путешествие с гостин у господина наместника. Всех ему благ.
Выпили за наместника Овикула, затем за императора Александра Севера. Потянулась отвлечённая беседа, но Констанций не думал слезать с секретаря.
– Отчего же у Светлейшего Императора появилось дело до нашей далёкой провинции? В последний раз он вспоминал о нас два года назад, когда забрал легион Ульпия. На этом его внимание исчерпалось.
Кто-то из магистратов поднял вверх крючковатый палец.
– Полагаю, легион Ульпия сейчас нужнее в Персии. Нам стоит уважать помыслы Александра…
– Или помыслы его окружения, – заметил наместник. – Император гораздо больше расположен к Сенату, чем его предшественники. В особенности дед, Септимий Север.
– Вы считаете – это плохо?
Наместник вскинул пухлые руки.
– Для моей скромной персоны слишком дерзко судить Светлейшего. Я лишь скажу, что молодой Александр намного мягче других Северов. И если при них Сенат растерял влияние, то теперь стремится его вернуть.
– У Сената слишком развязаны руки и языки, – проворчал хриплый старик-офицер, – будь жив великий Септимий Север – он бы указал им место.
От старика отмахнулись.
– Не хватало нам воскрешать этого тирана. Выстроил вертикаль власти с опорой на солдат, которую после его смерти никто не может удержать. Хорошее наследство оставил Александру.
Неро молча изучал фонтанчик в тёмной глубине сада. Вокруг водных брызг плясали маленькие сатиры. К секретарю обратился пожилой магистрат, закутанный в шерстяной плащ:
– Господин Юлий, правда ли, что Светлейший Император привечает христиан?
Его вопрос вызвал гул неодобрения.
– Я слышал об этом, – отстраненно бросил Неро, – но мало кто разделяет его стремления.
– Благо, в столице ещё не все сошли с ума, – произнёс Констанций, и его, впервые за вечер, поддержали смехом.
Старик-офицер снова прохрипел:
– Развелось богов в Вечном городе: Исида, Митра, теперь этот Христос. Септимий Север кормил иудеями львов – жаль, не разделался со всеми.
На этот раз с ним согласились.
– Иудейская вера опасна. Слишком пригожа для бедняков – ставит их выше римского закона. Прискорбно, если христиане добрались до самого верха Империи.
Констанций вздохнул.
– Что ваш Септимий Север, что христиане – всё это явления одного поля. Римом правит философия простоты. Вещи, понятные последнему бедняку столицы и варвару на окраине Империи. Напрасно мы, кучка высоколобых идиотов, верим, что мир ещё живёт по нашим мудрым правилам. Сидим здесь и пьём вино, пока там строится новый Рим – Рим дикий.