Страница 12 из 18
– Да, я помню, извини. Слишком эгоистично с моей стороны пытаться забрать тебя у них.
Девушка оглянулась в сторону палатки. Потом взгляд перевела в противоположную сторону, туда, где люди в серых одеждах готовили к выходу малый посыльный карт. Ее взгляд вернулся к высокому человеку напротив.
– Мы еще увидимся?
– Да, наши пути еще пересекутся.
– Откуда ты это знаешь?
– Звезды сказали.
– Куда ты нас отправляешь?
– В Полуночный Альянс, в поселение Артели Рудокопов и Добытчиков. Там вас встретит Сам, он вожатый, он о вас позаботится.
– Вожатый. Забавно, я знала одного вожатого с полуночи. – Задумчиво произнесла девушка. – А как вы по Пустоши ходите без вожатых?
Вдруг спросила она, опять на высокого мужчину посмотрев.
– Мы ведь мутанты, забыла? Изгои, выродки, у нас у каждого свой природный дар. Кстати, береги сына – у него тоже дар, он тоже особенный. Он может наступление Солнечных Бурь предсказывать, солнечную активность и все явления, с ними связанные. Людям это не нужно видеть.
Девушка, с тревогой на мужчину посмотрела, кивнула.
– Хорошо, я поняла. Тот вожатый говорил, что звезды днем на небе видит и так по ним караваны водит.
– Значит и он тоже мутант – человек нового поколения, следующее звено на пути эволюции.
– А этот Сам, он тоже как и вы все, особенный?
– Нет, он обычный человек, но он вам поможет. Деньги у тебя есть, этого хватит, чтобы безбедно жить с детьми среди таких же людей.
– Среди таких же людей…
Задумчиво эхом повторила девушка. Потом она обняла высокого мужчину, долго не хотела его отпускать.
– Карт к выходу готов!
Донеслось издалека.
– До встречи.
Прошептала она, на носочки поднялась, до лица мужчины дотянулась, он к ней наклонился, девушка его поцеловала. Потом в сторону карта пошла, где ее уже ждала девочка и мальчик – ее дети!
Завтра долги будут уплачены.
Пять картов стояли, образовав круг, мачты со сложенными парусами, вытянулись по стойке смирно – салютуют уходящему солнцу. Люди, в черных комбинезонах, сидели молчаливые и угрюмые, редкие пары тихо шептались и переговаривались меж собой, большинство сидели, потупив взор. Меж ними прохаживались воины, оружие наготове – на ремне у живота. При их приближении карторы притихали, провожали тех косыми, полными ненависти взглядами. Костровые с котлом в руках по очереди обходили группы карторов, разливая в подставленные миски вечернюю похлебку. Все устали, физически от многодневного перехода, но больше морально – скотами гонимые на убой, вперед, где их ждала верная смерть. Ради чего им должно ее принимать? Ради чужой склоки? Ради амбиций чужих?
Лекс, по обычаю ужинал в компании шеф-капитана Гикса и мастер-помощника Ате. Вот так, в жизни бывает – Ате страсть как хотел вырасти по служебной лестнице, но мечту свою, воплотив – воспротивился, от горя выть начал. Сай – инвалид, когда тот с похода к копальне вернулся, сочувствовал ему, в глупости товарища винил, что ради денег и должности тот здоровья лишился. Теперь он сам мастер-помощник, но он почему-то сейчас Саю завидует, на его месте хочет быть, там, в городе, в безопасности. А он, Ате, сейчас здесь сидит, с миской обыденной походной похлебки, а завтра будет посреди Пустоши лежать, глазами стеклянными в ядовитое небо смотреть, а вороны им пировать соберутся; высоко в небе кругами летать будут, всю округу оповещая, о пиршестве великом.
Лекс, молча, дохлебал свою похлебку, поднялся, костровым миску отнес, к периметру лагеря подошел – вдаль смотрит, туда, где завтра им смерть принимать. Как ему завтра людей уберечь, сохранить, домой к семьям вернуть?
– О чем задумался парень?
Голос неприятный, сколько горя и воспоминаний тяжелых с ним связанно.
– О том, что нас завтра ждет, там за горизонтом.
– Там враг нас ждет и победа великая, дело правое – вот, что нас ждет.
– То ваш враг, и дело тоже ваше – нашего там нет ничего.
– Все еще злишься, понять не можешь, что время трудное – время решений спорных.
На собеседника с презрением посмотрел.
– Да, что ты несешь – решения спорные, трудные, ты, что совсем голову потерял? Люди здесь причем, те, которых вы в городе в клетки посадили, те, что здесь под дулами ваших автоматов, завтра под пули чужие пойдут?
– Голова моя на месте, а дело мы общее делаем.
– Ты ври наемник, да не завирайся – у нас дела тут нет, то ваша склока. Наше дело далеко на полночь отсюда.
– Ты так в самом деле считаешь? А если к вам они придут – тоже дело не ваше будет?
– К нам не придут – мы их городов не жгли, головы их отцам не резали, матерей не насиловали.
– Что ты несешь молокосос?
Собеседник вожатого, начал закипать от злобы.
– А ты у приятеля своего спроси, уверен, ему есть что рассказать, о молодости своей – спроси, где он глаз свой потерял. Или тебе и спрашивать незачем, может ты там тоже был тогда?
Наемник непонимающе на вожатого смотрит.
– Где был?
– В поселении том, которое дотла воины Атолла сожгли. В том, где две тысячи человек вырезали, ради денег, чтобы конкурентов убрать – самим богаче стать, карманы свои набить.
Вожатый смерил наемника презрительным взглядом, через плечо на него посмотрев.
– Каково это беззащитных людей убивать? Сладко, пьянит, власть чувствуется, а?
– Я убивал только в бою и только врага, о чем ты говоришь – я понятия не имею.
– Друг твой имеет, у него спроси.
– То его дело, меня сюда не мешай.
– Ты ему служишь, с руки его ешь, ты его пес верный – значит такой же. О благородстве ты мне тут рассказываешь – видел я тебя в деле, как ты беззащитного человека до смерти ногами забил, как безоружную девушку застрелил – вот оно твое благородство!
Наемник взгляд свирепый на вожатого кинул, задело его.
– А что же ты такой правильный рядом стоял и не помешал мне?
– Глупый тогда был, не понимал многого. В твои сказки верил, про врага, про пацанов невинно погибших.
– А разве не так было, ты разве сам их на улице, на куски разорванными не видел?
– Видел – ничего это не значит. С той стороны тоже такие же пацаны гибли от ваших рук, и не только они – дети да женщины еще. Вы сами эту войну начали – теперь не обижайтесь, что вас так же убивают.
– Вот значит как, мы начали?
– Да, так! А насчет того почему я тебя не остановил – а ты вот друга своего остановить можешь, а тогда бы смог его остановить? А может просто спиной бы повернулся, чтобы не видеть, что он делает, или подержать бы предложил?
К вожатому лицом повернулся, кулаки сжал, ударить готов.
– Да я тебя сейчас, за это…
Вожатый спокойно в сторону наемника повернулся, в глаза ему смотрит.
– Давай, это же так просто – если не знаешь, что против правды возразить, нужно ее заткнуть, а лучше застрелить. Давай, у тебя это хорошо получается.
Наемник отступил на шаг назад, взгляд потупил. Уже не такой злой.
– Я ему служу, потому, как клятву дал, он мне жизнь спас. Пришел черед долги возвращать.
– Тогда ты дважды глупец – ты ради клятвы подлецу подлое совершить помогаешь, он тебя пользует, ты людей губишь. Вот исполнишь ты клятву свою, как ты потом людям в глаза смотреть будешь?
Вожатый паузу сделал, посмотрел на наемника, тот стоит взгляд, потупивши, в глаза не смотрит.
– Хотя с тебя станет, не заметил я, чтобы тебя эта служба сильно тяготила.
Вожатый от наемника отвернулся. Опять вдаль, на горизонт смотрит.
– А ты, ты мне, зачем помогаешь, если правильный и честный такой?
– Сначала я действительно тебе верил, глуп был – пацан, ты правильно говорил. А сейчас у меня пути иного нет – здесь люди мои, мне их сохранить нужно, и домой к семьям вернуть. Еще тебе долг вернуть, хоть я тебе клятв никаких и не давал, но ты тогда ночью, когда на нас арги напали, жизнь мне спас. Завтра долг тебе я верну, потом наши пути разойдутся, надеюсь навсегда. После завтрашнего дня, если выживем, ты враг мне будешь навсегда – никогда тебе не прощу, своих людей сюда насильно пригнанных. Каждый полуночник не простит – костьми лягу, но добьюсь разрыва союзного договора с вами, караваны напрямки водить буду, из Пустоши вылезать не буду, лишь бы вашу экономику добить.