Обещание мужчины (ЛП)

— Серьезнее некуда. Сегодня Джейс упомянул об этом. На самом деле он так серьезно относится к этому делу, что хочет, чтобы я поговорил с частным детективом. Рассказал, что помню и позволил покопаться в некоторых вещах.

— Ничего себе, — сказала Шайло, качая головой. — Зачем кому-то вредить тебе?

— Насколько я знаю, веских причин нет. Врагов у меня, вроде бы, нет. Я знаю кое-кого, кто все еще избегает нас с братьями из-за папы, но это все.

— Ты говоришь о Гринах, верно?

— Да.

— Так вот почему ты думаешь, что они ведут себя странно по отношению к тебе? — спросила Шайло.

— А какая еще может быть причина? Я упомянул об этом Джейсу, но он с ними не сталкивался и сказал, чтобы я не обращал внимания, и я не буду.

Она сделала еще глоток вина.

— Так ты собираешься поговорить с частным детективом?

— Да. Это сестра Шаны, так что, надеюсь, все будет не так плохо. И она хочет поговорить и с тобой тоже. Чтобы узнать твое видение произошедшего той ночью.

— Конечно, но я почти ничего не помню, кроме машины, мчащейся прямо на тебя. Все остальное практически испарилось из памяти, за исключением оттолкнувшего тебя парня.

Кейден кивнул.

— Интересно, помнит ли он что-нибудь до того, как сбил меня с дороги?

— Не уверена. Но как его найти, чтобы спросить? Он не оставил никакой контактной информации.

— Но сегодня брат доказал, что хороший частный детектив может найти кого угодно, — покачал головой Кейден. Затем он рассказал Шайло о частном детективе, нанятым Далтоном, чтобы отыскать его женщину.

— Не могу представить, чтобы Далтон сделал нечто подобное, — сказала Шайло, когда он закончил.

— Я тоже не могу, милая. Я тоже.

***

— Джулс, ты ужасно молчалива.

Джулс взглянула на отца.

— Я?

— Да. Ты съела все, а значит, была голодна, но вела себя тихо, как мышь. Сегодня ты меня вообще не допрашивала.

Она не могла скрыть улыбки.

— Неужели я действительно так себя веду?

— Все время. Из тебя вышел бы хороший детектив, если бы ты осталась в полиции.

С минуту она молчала. Уйти из полиции и открыть свое дело было рискованно. Но она верила в свои способности со всем правиться. А еще она обладала внутренним чутьем на вещи, которые шли ей на пользу.

Так почему же то же самое чутье не могло подсказать ей, что делать с мужчиной, назвавшимся Диком? Они двое вели игру, не раскрывая своих имен. Это добавляло ощущение таинственности, интриги и неизвестности. По крайней мере, ей больше не было скучно. Она взглянула на настенные часы. Было почти пять часов.

— Куда-то собралась?

Она перевела взгляд на отца.

— Почему ты спрашиваешь?

Улыбка тронула его губы.

— Ты следишь за часами с тех пор, как пришла.

— Разве? — Она пожала плечами. — Меня пригласили кое-куда в семь, но я не пойду.

— О. Ладно.

Она смотрела, как отец делает глоток лимонада. Именно это ей больше всего в нем нравилось. Она могла допрашивать его, как он сказал, но он никогда не допрашивал ее. Если она ему что-то говорила, он слушал. Если просила совета, то он его ей давал. Но никогда не совал нос в ее дела... не то чтобы было куда его совать.

Она откинулась на спинку стула.

— Итак, ты готов к поездке в Нью-Йорк в эти выходные? — спросила она, решив сменить тему.

Улыбка, появившаяся на его губах, сказала ей все.

— Да, и, думаю, Мона тоже. Билеты на бродвейское шоу пришли по почте на прошлой неделе, так что, да, мы готовы.

Затем она задала вопрос, который хотела задать с тех пор, как познакомилась с Моной.

— Папа?

— Да, милая?

— Как думаешь, Мона когда-нибудь будет снова видеть?

Он пожал плечами и встал, начав убирать со стола.

— Не могу сказать. Но это не имеет значения.

— Ты уверен?

Он взглянул на Джулс и снова сел.

— Я люблю ее, Джулс, и отсутствие у нее зрения ничего для меня не значит. Если будет необходимо, я стану ее глазами.

Джулс глубоко вздохнула, решив обсудить с отцом то, что не давало ей покоя, хотя она знала, этого делать не следует. Он был счастлив с Моной, и он этого заслуживал. Но...

— Выкладывай, Джульетта. Есть что-то еще, что беспокоит тебя в связи с Моной.

— Она милая и нравится мне.

— Но? Я знаю, есть «но». Если бы его не было, этот разговор у нас бы с тобой не состоялся.

Он был прав.

— Она — не мама.

Легкая улыбка тронула уголки его губ.

— Нет. Твоя мама была моей жизнью в течение многих лет, и я понял, что люблю ее, как только увидел. Мы вместе прожили хорошие годы, и она подарила мне тебя и Шану. Наша жизнь была прекрасной. Мы строили планы, как проживем вместе до конца наших дней. Сначала мы поведем вас, девочки, в школу, потом проводим в колледж и быстренько выдадим замуж за любого безумца, который захочет вас забрать, — сказал он, ухмыляясь. — А потом мы с ней отсюда уедем, в город, где встретились много лет назад, и будем жить так, как хотим, делать все, что нам заблагорассудится... с внуками и двумя милыми зятьями, которые время от времени будут навещать нас вместе с нашими дочками.

В этот момент она увидела в его глазах боль.

— Никто никогда не узнает, что я чувствовал в тот день, когда врач сообщил нам о ее раке и о том, что ей осталось жить меньше года. Это был смертный приговор, не только для нее, но и для меня. Я не представлял себе жизни без нее. Но именно твоя мама заставила меня понять, что у меня нет выбора. У меня были две прекрасные дочери, которые во мне нуждались. Я пообещал ей, что всегда буду рядом с нашими девочками. Она умерла, веря в это и веря в меня.

Его голос сорвался, и он на мгновение замолчал, откинувшись на спинку стула.

— Она также сказала мне, что не хочет, чтобы я прожил остаток жизни в одиночестве, и у нее хватило наглости предложить мне когда-нибудь снова жениться. Она сказала, что во мне накоплено много нерастраченной любви, и что однажды я встречу женщину, нуждающуюся в любви, которую может ей дать только Бен Брэдфорд. Я не хотел ни верить, ни принимать то, что она говорила. Я не придавал значения ее словам. Все эти годы я знал, что работы и воспитания моих девочек мне достаточно. Потом у моих девочек внезапно появилась собственная жизнь, и, хотя временами мне было одиноко, я не мог позволить себе открыть сердце, которое все еще принадлежало твоей маме. До того дня, пока не встретил Мону.

Он глубоко вдохнул.

— Увидев ее в тот день, я вспомнил слова твоей мамы... что однажды встречу женщину, которая нуждается в неразделенной любви. Эта женщина — Мона. Я всегда буду любить твою маму, но Мона заняла особое место в моем сердце.

Джулс некоторое время молчала, борясь со слезами. Она потянулась к отцу и взяла его за руку.

— Теперь, папа, я понимаю. И искренне за тебя рада. Ты был лучшим отцом для нас с Шаной, и мы хотим, чтобы ты обрел счастье.

Он медленно кивнул.

— Спасибо. Слышать это от тебя — значит очень многое. Возможно, Мона снова увидит, врачи от нее не отказались, но и не дают никаких обещаний. Мы действуем шаг за шагом и можем только надеяться и молиться.

Затем он встал.

— И тебе лучше поторопиться, если хочешь успеть к семи часам.

Она моргнула.

— Я не говорила, что собираюсь успеть.

Бен усмехнулся.

— Нет. Но тебе из-за этого тревожно, и в то же время ты никак не решишься. Не уверен, хочешь ты этого или нет. И если это касается мужчины, я верю, что ты справишься. Может, даже слишком хорошо.

— Папа!

— Что? Это правда.

— Ты даже не знаешь этого парня. — «Как и я», — подумала она про себя.

— Мне не обязательно его знать. Я знаю свою дочь, — усмехнулся Бен. — И, надеюсь, однажды ты встретишь хорошего парня, остепенишься и подаришь мне внуков, как Шана.

Джулс рассмеялась.

— Папа, попридержи коней, хорошо? Во-первых, у меня нет постоянного парня, и редко бывает время для свиданий, и я совершенно не выношу ложь. В мире нет еще одного Бена Брэдфорда.