Любовь или криминал?

— Зачем ты так? — спросил Брайн, опуская измученный взгляд.

— Это была моя месть. Жить с чувством вины в гибели близких друзей — это самое страшное, что может быть. Это хуже смерти, поверь. Ты виновен в смерти Оливии, которую ты любил якобы и поцеловал даже тогда, когда она уже была без пяти минут Воробьёва. Ты виновен в том, что заучка скоро откинется, потому что у него ранен живот и плюс удар от смерти жены его доконает.

— Ботан-то здесь причём? Мы почти не общались.

— Этого хотел бы мой брат. Он хотел отомстить Оливии, но не успел. Его смерть решит этот вопрос. Да и плюс он видел слишком многое. Я сам тебя довёл до петли, чем очень сильно горжусь. Пойдём же со мной! Я покажу тебе, что стало с твоими дружками. — Они вошли вместе в зал. Брайн закрыл рот руками, падая на колени. Ботан корчился от боли, но холодную руку Оливии не выпускал.

Пока Брайн и Слепой разговаривали, Сизый отошёл от Чёрного, который потерял сознание, подбежал к Ботану с повязками, пытаясь затянуть рану и хоть как-то остановить кровотечение.

— Сизый… Где скорая? — спросил Ботаник.

— Она едет, — Сизый понимал, что пять минут прошли давно. — Едет, мой хороший… Потерпи немножечко.

— Я не хочу.

Ботан вдруг осознал, что больше не хочет бороться. Оливии больше нет, его смысл жизни ушёл вместе с ней. Он больше не сможет жить, как раньше, в деревне, играя бесмыссленные мелодии. Оливия открыла ему другую жизнь, где есть любимый человек, поддержка и забота. То, как его поддерживала Оливия, никто не поддержит. Мать будет его ненавидеть за связь с преступницей, которая сделала ему больно своей смертью. Между родителем и Владом — пропасть.

«Оливия, я хочу к тебе», — прошептал Ботан, целуя покойницу в лоб.

— Чё, по своей шлёндре горюешь? — Слепой брезгливо ухмыльнулся, наблюдая за ним. Ботан вдруг почувствовал такую ненависть, что выхватил из руки Оливии пистолет, зарядил его, как она учила и прошипел, поднимая свои глазёнки на злодея:

— Ты сдохнешь вместе со мной, падла.

Слепой, на удивление, даже не пытался уклониться от пули, спокойно принял её. Ботан попал сразу же, с первого выстрела, в сердце. Слепой рухнул на пол и через несколько минут скончался.

— Ты герой, — сказал Сизый, погладив Ботана по голове.

— Сизый, я прошу тебя, — Ботан кашлянул. Его голос слабел с каждой минутой. Сизый взял его на руки. — Похорони нас вместе, в одной могиле, с одной плитой, но рядышком с моим папой… Ты помнишь, где он?..

Сизый сделал движение головой, еле похожее на кивок. Он уже не сдерживал себя и рыдал навзрыд белугой, а слёзы капали на рубашку Ботаника.

— Ты был отличным другом! Живи дальше, не страдай по нам. Оливия бы этого не хотела. И кремируй нас. Оливия хотела кремации, она мне говорила. Я тоже так хочу.

— Всё будет сделано, — Сизый больше не тешил Ботана надеждами и не говорил, что скорая приедет, что он выживет. Скорой уже час нет, за это время в рану могла попасть инфекция. Ботан посмотрел наверх и сказал тихонько:

— Пап, я к тебе прилечу скоро.

И с улыбкой закрыл глаза, откидывая голову назад. Он встретил смерть храбро, без страха. Больно уже не было в последние мгновения. Нервные окончания перестали работать.

«— Мама, мамочка, я больше не могу…

Ботану пять лет.

Шёл первый час ночи. Ботан всё ещё сидел за пианино. Он бренчал на нём уже пять часов, без перерыва. Желудок просил о помощи, глотка была, как Сахара.

— Играй, — приказала мать. — Пока не сыграешь идеально Бетховена, сна не будет.

— Мамочка, у меня пальцы… — Ботан показал маленькие ручки маме, всхлипывая. Они были покрыты мозолями.

— Мне всё равно. Ты обязан поступить в музыкальную школу. — Мама никогда не кричала. Она говорила спокойно. Поэтому Ботан и не понимал, что что-то не то. Он играл, играл, пока клавиши пианино не оказались заляпаны кровью из-за мозолей. Даже тогда мать не остановилась: молча протёрла клавиши тряпкой и кивнула.»

«Ботану шестнадцать. Он стоял и читал ноты к экзамену. Неожиданно к нему подбежала одноклассница и ущипнула за пятую точку. Ботаник приподнял смущённое лицо. Эта девочка ему нравилась давно, он надеялся, что это просто знак внимания. Неужели его полюбят?

— Кристина! — он подбежал к девочке. — Ты мне нравишься. Может, мои чувства взаимны?

— Прости, Влад, — она потупила взгляд. Сзади неё громко смеялись пацаны. — Я это сделала на спор.»

— А, здаров, — Лив поняла, что спалилась, и поправила нервно волосы, улыбаясь, как дура. — Я тут это… Новенькая, да. Решила прогуляться! — Она зачем-то всплеснула руками, однако парня не смутило её странное поведение.

— Может, составишь компанию? Как ни крути, поздно уже, а я беззащитная девушка… — Она начала поглаживать свои волосы.»

Сизый завыл громко, падая на пол и начиная бить кулаком по паркету, выкрикивая поочерёдно то «Ботан», то «Оливия». Тут до него кое-что дошло. Он вскочил на ноги и обратился к Брайну:

— Это ты? Ты предатель, да?

— Сизый, я сейчас всё объясн… — их разговор был прерван воем сирен с улицы. Приехали врачи, полицейские. Кто-то из докторов дал материал СМИ, и репортёры также были здесь: с камерами, блокнотами, ручками. Конечно, стрельба в ЗАГСе во время свадьбы — как такой материал можно было упустить? Сенсация! Вот только это было доказательством некомпетентности журналистов — они не имели права лезть с расспросами так рано. Фельдшер скорой помощи подошёл к Оливии с фонариком, открыл ей глаз и посветил. Реакция зрачков нулевая. То же самое он установил и с Ботаником. Он поднёс зеркало к их носам, которое осталось чистым, даже ни на грамм не запотело.

— Суки, где вы были? — Сизый не сдерживал себя. Он готов был наброситься на врачей с кулаками. — Вы могли их спасти!

— Пробки, — равнодушно ответил врач. Полиция подошла к Сизому и задала несколько вопросов относительно происшествия. Сизый без слов отдал кассету, где был зафиксирован момент убийства. Так вышло, что Сизый хотел снять самый трогательный момент в жизни молодожёнов, но заснял их последний миг.

— Пустите меня! — раздался женский голос. Сизый обернулся и увидел маму Ботана. Она приехала, несмотря на отсутствие рейсов до Питера — на попутках и такси.

— Вам сюда нельзя. Мы снимаем отпечатки пальцев, — ответил полицейский.

— Там мой сын! — орала мать истошно. — Что с ним?

Кто-то отошёл из толпы, и она увидела тело своей кровиночки. Женщина растолкала всех с ненавистью, упала на грудь Ботана и начала целовать его, куда попадут губы, крича что-то нечленораздельное. Сизый догадался подойти к убитой горем матери и обнять. Объятия даже незнакомого человека в такие моменты обладают успокоительным свойством.

— Мой сыночек, мой Владик, за что ты так со мной…

— На небесах жизнь лучше, чем здесь. Он в раю, ему больше не больно, — говорил Сизый, гладя по спине мать.

— Господи… Шестнадцать лет назад я схоронила мужа, теперь сына, за что?! — вскричала она. — За что?!

«Я же тоже не железный…» — Сизый пожалел, что он мужчина и не может из-за предрассудков общества выразить свою боль. Врачи тем временем оказывали первую помощь Чёрному и заверили Сизого, что он будет жить. Руку не ампутируют.

Выдержка из программы «Время», 3 июля 1992 год.

«Праздник любви превратился в траур. В ЗАГСе Адмиралтейского района Санкт-Петербурга во время бракосочетания началась перестрелка. Убитыми оказались Оливия Стар и Владислав Воробьёв. Стало известно, что Оливия возглавляла крупнейшее ОПГ района, занималась рэкетом и убийствами. Владислав же был заслуженным пианистом России, победитель международного конкурса «Синяя Птица». Девушка была убита пулевым ранением в шею, был задет спинной мозг, остановка дыхания. Парень ранен в живот. Оба скончались на месте. Мы следим за развитием событий.»

Неделю спустя.

Последняя воля Ботана была исполнена в соответствии с его указаниями. На похоронах Сизый и Чёрный не говорили друг с другом. Они будто закрылись от мира куполом страданий. Любой разговор казался нечестным по отношению к умершим, да и сил не было на слова.