Любовь или криминал?

— Вы так часто повторяете фразу: «Мы всегда вместе, за всё отвечаем вместе», но это лишь красивые слова, сказки, которые вы неизвестно для кого рассказываете. Даже сейчас, когда мне плохо морально, когда мой любимый человек лежит в больнице, вы бухаете и весело ржёте! — она ударила кулаком по столу в отчаянии, — Я хочу, чтобы мы сплотились не только на словах!

Ребятам стало очень совестно. Оливия не без злорадства наблюдала, как они, один за другим отводя взгляд, нервно потирают пальцами то ножки бокалов.

— Прости. Мы не подумали об этом. Действительно, мы как-то тебя бросили. Просто дело в том, что мы боялись, что ты отвергнешь нашу помощь, — еле выговорил Брайн.

Оливия не поняла сути фразы и приподняла бровь в ожидании объяснений.

— Ну ты вся такая крутая, пафосная. Ты всегда всё сама решаешь. Такие люди помощь воспринимают как оскорбление. Мы не хотели тебя задеть.

— Да, я ненавижу жалость, я не слабая! Просто иногда бывают моменты… даже у сильных людей, когда происходит что-то из ряда вон выходящее и нужно быть рядом. Вот и всё.

Напарники кивнули, надеясь, что инцидент исчерпан. Оливия улыбнулась, пытаясь таким образом уничтожить вновь собравшийся комок слёз в горле, ведь она снова подумала о Ботане.

— Куда поехал Сизый?

— В больницу. Он хочет добиться тщательного ухода за Владом, заодно узнать его состояние на текущий момент, — объяснил Брайн, очищая банан.

— А, ясно. Пускай узнаёт. Потом мне всё скажет. Я приеду к нему, как только будет возможность.

— Конечно плохо, что Ботаник рванул к тебе на помощь во время перестрелки. Дело даже не столько в его неопытности. Судя по всему, Ботан впервые держал пистолет в руках — у него ладони тряслись, как я не знаю что. Просто все бандюги нашего района будут знать, что у тебя есть парень. Ты ж показала им своё слабое место, по которому, возможно, будут атаковать. Могут бить по тебе и зацепить его. Тебе нужно его проинструктировать, дать курсы самообороны или вообще объяснить что к чему в этом криминальном мире, чтобы если к нему полезут, он смог врубить ответку. Понимаешь, о чём я? — говорил Чёрный, смотря прямо в глаза Стар и с волнением ожидая её реакции.

— Я понимаю. Я проконтролирую его.

Оса сидел у себя в квартире, осматривая внимательно пистолет, из которого был ранен Влад. На оружие, удивительным образом, попали капли крови парня. Осин несколько раз провёл по пистолету тряпкой, смоченной специальным раствором. Пятна исчезли.

Оса много раз возвращался к тому моменту, когда он ушёл с поля боя, окончательно сдавшись. Да, Оса сдался. Просто он впервые за всю свою жизнь ощутил чувство жалости, и не к кому-нибудь, а к Оливии. Он понял, что она сильно любит того мальчика-очкарика, по-настоящему, и он не решился поднять пистолет против неё, даровал ей жизнь, чтобы они могли быть вместе. Плюс, он понимал, что стрелять в человека, когда он поглощён горем и не ожидает этого, было бы подло и низко. Правда, сам для себя Оса признавал лишь вторую причину своей робости. «Жалко девчонку… Она ведь молода, у неё вся жизнь впереди, самый сок. Да херня всё это, — оборвал он себя. — Я просто струсил, потому что старею». — Оса потирал виски круговыми движениями, будто у него невыносимо сильно раскалывалась голова. В комнате раздалась противная трель входящего телефонного звонка. Это сто процентов был Слепой, который был в курсе перестрелки (Осин сообщил ему по пейджеру¹) и хотел узнать её исход.

Сизый вошёл в старое, обшарпанное здание больницы, куда, предположительно отправили Ботана на скорой. Он быстрой походкой направился в регистратуру и спросил:

— К вам не доставляли… — Он забыл имя и фамилию Ботаника, но на этот случай у него была бумажка с этой информацией. — Влада Воробьёва?

— Да, доставляли. Огнестрел. Ему вчера вечером делали операцию.

— Очнулся? — Пока Сизый ждал ответа, он почувствовал, как часто-часто бьётся его сердце и сам был удивлён своему волнению.

— Нет. Его пока лучше не беспокоить. Любой нерв может сыграть злополучную роль. А вы ему кем приходитесь? — Работница регистратуры поняла, что сболтнула лишнюю информацию непроверенному человеку.

— Друг. Близкий, — ответил Сизый. — То есть сейчас к нему нельзя? Я не буду его нервировать. Честное слово.

— Может быть всё, что угодно. Вы можете ляпнуть что-то болезненное для него по незнанию, а мы потом останемся крайними, так как несём за него ответственность, причём очень большую. Через пару дней он оклемается, перестанет быть овощем и вы сможете его навестить. Терпение нужно… — объясняла медицинский регистратор. Сизый всё внимательно прослушал и кивнул.

— Спасибо за информацию, до свидания.

— И вам не хворать.

— Так она жива, получается… — эхом повторил слова Осы Слепой. — Почему ты её не пристрелил к хренам, не вальцанул?! ² Я тебе поражаюсь…

— Так вышло, — уклончиво сказал Осин. — Но в следующий раз я обязательно её прикончу.

— Пока ты будешь ждать следующего раза, она отберёт все наши лакомые кусочки, и мы останемся ни с чем. А у нас, между прочим, дело скоро будет на миллионы. Если она опять вмешается, я тебя убью. Ты понял меня?

— Не разговаривай так со мной, ещё молоко на губах не обсохло. Так что за дело на миллионы?

Комментарий к 10. “Правильно ли я поступаю?” 1 — пейджер — приёмник персонального вызова. Сообщения на него передаются по пейджинговой сети. Для того, чтобы отправить почту на пейджер, надо набрать телефон оператора, сообщить номер или название абонента и продиктовать сообщение.

2 — вальцануть — побить (жаргон)

Я пропадаю, потому что гуляю по врачам, ахаххахаха????????

Я оч постаралась над этой главой, особенно над сценой операции Ботаника, надеюсь, я так добавила больше атмосферы. Напишите, как она вам.

Всех люблю ❤️❤️❤️

====== 11. Долгожданная встреча. ======

Ночью.

Оливия не спала всю ночь.

Её, что вполне очевидно, мучали переживания за возлюбленного. Она честно пыталась заснуть, так как понимала, что без сна механизм её организма даст сбой, но как только она закрывала глаза, ей начинали видеться самые страшные картинки того, что сейчас может испытывать Ботан, а может, ничего уже и не испытывать вследствие летального исхода. Самое плохое, что она всё это проходила в холодном одиночестве, которое сильно давило на неё, а как известно, когда ты один, твой мозг становится доступнее для всяких демонов, которыми выступали негативные мысли. Если бы кто-то был рядом, – родители, друзья – она бы смогла не думать о плохом, она бы отвлеклась. Оливия хотела попросить друзей остаться на ночь, но почему-то стало очень стыдно. Стало стыдно показать, что она уже не в состоянии выносить всю эту боль, эти страхи. Было стыдно проявить свою мягкую, нежную, ранимую сторону. Оливия жалела, что у неё не было никаких фотографий Ботана. Она бы представила его рядом с собой.

Поняв, что она не уснёт, Оливия встала с кровати и поёжилась от лёгкого дуновения ветра. Она прошлась босиком по обшарпанному полу, прямиком к окну и устремила на него свой уставший взор.

Погода была на редкость спокойной. Старые, пожелтевшие занавески слегка колыхались от ветерка. Где-то среди тёмных облаков еле виднелся бледный полумесяц. На тёмном полотне ночного неба было лишь несколько далёких звёзд, по своим размерам напоминавшие горошины. Вдали слышалось мирное стрекотание сверчков. На улице не было ни души. Воздух был необычайно свежим, не жарким. Вся эта обстановка наталкивала на размышления, на новую работу мыслей, странствия по затаённым уголкам души.

Оливия смотрела на это природное воплощение спокойствия, и невольно успокаивалась сама. Её разум прекращал бушевать. Она будто получила некий импульс в голову, что всё хорошо, скоро всё плохое останется позади.

«Да, — решила она, смотря на звёзды, — С ним всё в порядке. Он очнётся».

Оливия подошла к телефону и набрала номер больницы. Ей рассказали про Ботана, что он ещё не в сознании, но по крайней мере, состояние уже стабилизировалось, и самое страшное было позади. Это известие буквально окрылило девушку. Она зевнула и почувствовала, как её веки слипаются, прося отправиться в царство Морфея. Оливия уснула, прямо возле телефона, уронив голову на стол.