Укроти своих демонов

— Да, ты последние годы прям дружил с окулистом, — подколола парня Оливия. Ботану вот было не смешно, о чём говорило его хмурое выражение лица.

День сменился вечером. На небе появился полумесяц среди беззвёздного темного полотна в каком-то бледном свечении. В воздухе царила какая-то особенная свежесть, никакого холода не ощущалось.

Лив сидела на подоконнике в своей комнате и смотрела на ночную природу, лихорадочно размышляя обо всём, что происходит в её жизни. А происходило действительно очень многое. Любовь, которая в конце концов стала взаимной, борьба с мистическими сущностями, фильм Брайна, ревность Брайна, неожиданный уход Андрея из жизни…

Оливия услышала, как тихо скрипнула половица и медленные шаги. В комнате появился Ботан.

— Мне одному как-то грустно и тоскливо. Спать не хочется.

— Без проблем, — не совсем было ясно, про что именно сказала Лив, но Ботан будто уловил смысл её слов и сел напротив неё. Они какое-то время сидели вот так молча, сильно смущаясь и стесняясь посмотреть друг другу в глаза.

— Тебе не стрёмно, что я молчу? — хрипло спросила Оливия, водя пальцем по подоконнику.

— Я просто наслаждаюсь твоим присутствием рядом со мной. Я не нуждаюсь в словах, — Ботан улыбнулся.

— Какой же ты романтик, Ботан, — это не было сказано с какой-то претензией, скорее с… Восхищением?..

— Да, моя натура более сентиментальная. Я меланхолик наверное. Я проходил тест на тип личности, но я забыл…

Оливия просто положила палец на его губы, чтобы прервать очередную скучную лекцию.

— Чё ты сидишь на холодном подоконнике? Задницу отморозишь. Может обогреватель достать? Правда, Брайн нам потом звездюлей даст… — предложила Оливия, волнуясь за здоровье любимого человека.

— Оливия, мне тепло, не бойся.

Разговор как-то не клеился, поэтому ребята опять замолчали, и в комнате повисла глухая тишина.

Ботан включил телефон, чтобы посмотреть время. 23:59.

— Через минуту весна, Лив. Я не верю, что дожил до неё.

— Ботан, чё у тебя обои такие мрачные?! Где мопс? — взвизгнула Лив.

Действительно, на телефоне умника больше не было смешной собачки с кучей складочек. Там стоял мрачный, густой лес, прямо как из фильмов ужасов.

— Ботан, который любил мопсов, исчез навсегда. Я повзрослел.

— Жесть. Я хотела тебе кое-что сказать… — Лив намотала на палец волосы, — Однажды со мной приключилась одна история… Я напилась, залезла на памятник, чуть его не испортила, громко ругалась матом и влезла в драку. Меня отвезли в полицию, где узнали, что у меня неблагополучная семья и поставили на учёт в детскую комнату милиции. Меня потом сняли оттуда быстро благодаря помощи моих друзей. А ещё я украла Киндер из магазина однажды. Я надеюсь, ты не бросишь меня после этого? — грустно закончила Оливия.

Ботан молчал, сидел с серьёзным лицом, а потом…громко расхохотался. Он смеялся так искренне, заразительно, что Оли засмеялась вместе с ним.

— Чё ты ржёшь, очкастая жопа? — сказала девушка сквозь смех.

— Ты так трагично это говоришь всё! «Я надеюсь, ты не бросишь меня после этого?» — хихикнул Ботан, — Я не могу. Оливия, пойми, все совершают ошибки. Главное их понять и больше не совершать.

— Это ясное дело. Но Ева мне угрожала, шантажировала, что расскажет это тебе и ты меня бросишь.

— Больше эту дуру слушай. У неё мозг, как у страуса. А он маленький очень. Я лично видел, — Ботан погладил её по плечу, — Лив, а ты можешь мне сказать кое-что?

— Что именно?

— Можно ли любить меня такого? — Ботан вздрогнул и отвёл взгляд.

— Какого? — переспросила Оливия.

— Использованного.

— Ты чё? — не поняла Оливия, — С дуба рухнул?

— Но ведь это как конфетку раскрыли, пожевали, выплюнули на асфальт. Невкусно же потом…

— Ты идиот! Поверь: я люблю тебя любого. У каждого из нас есть своё прошлое, нужно его просто принять и отпустить. Я не имею права злиться на то, что у тебя было в прошлом, наоборот, мне жаль тебя. Жало у пчелки. Ладно. Ты скажи честно, ты всё ещё переживаешь из-за того случая второго числа?

«Если уж быть психологом, так до конца.» — решила Оливия. Она решила максимально безболезненно покопаться в ранах Ботана и вытащить все переживания наружу.

— Да, волнуюсь. Я не могу простить себе этого. Я знаю, что я виноват в произошедшем. Я никогда не устану корить себя за то, что остался и сделал то, что она хотела. Я ненавидел себя. Ты бы знала, как я был противен себе в те времена. Я бы с удовольствием исполосовал всё своё тело тогда. Я смотрел на себя в зеркало, и меня блевать тянуло. Для меня каждое касание было равносильно удару тока. Даже перед вами стыдно, когда вы обнимали меня, как-то тактильно контактировали со мной, а я отскакивал как ошпаренный. Брайн, наверное, думает, что я сумасшедший.

— Нет, Ботан. Он всё понимает. Он очень сильно себя винит за то, что случилось с тобой. Мне он сказал, что считает, что должен был тебя предупредить тогда, не дать тебе уехать к ней, — рассказала Оливия. Ботан горько усмехнулся:

— Всё в порядке, Лив. Я бы не послушал его, и мы бы разругались. Хорошо, что он промолчал. Он не виновен. Здесь никто не виноват, кроме меня.

— Ботан, ты жертва. Ты не можешь быть виноват в том, что с тобой сделали.

— Да ладно, Оливия, я не жаловаться хотел. Я не хотел ныть. Мне уже не так тяжело, как было раньше. Всё благодаря тебе и твоей поддержке. Я даже могу спокойно обниматься. Даже сейчас неловко стало, что я жалуюсь на свою пассию тебе.

— Если бы ты сказал: «Оливия, иди нахер, я лечу в Швейцарию к ней, я её люблю», тогда было бы неправильно. А так… Ты изливаешь душу. Здесь ничего такого нет, — пожала плечами Оли, — А кстати, Ботан, скажи, как ты понял, что любишь меня? Не получится ли так, как с этой дурой, когда ты думал, что влюблён, а оказалось, что просто привязан?

— Потому что я чувствую, что привязанность и любовь, заметь, любовь, а не влюбленность кардинально отличаются. Я не могу жить без тебя. Я не могу перестать думать о тебе, твой образ всегда с моей голове, ты там поселилась, прописалась навечно. Я хочу тебя обнимать, целовать, использовать всякие другие способы выражения тактильности. Я стремлюсь уберечь тебя от всего зла, делать тебя счастливее. Я вижу тебя своей спутницей по жизни. Это то серьёзное чувство, от которого потом создаются семьи и рождаются дети.

— Может не надо детей? — спросила Лив испуганно, — Просто я не хочу рожать. Это больно блин.

— Ты у меня всё выдержишь. Но я же не говорю тебе прямо сейчас идти и делать со мной детей, — Ботан хихикнул неловко, — Можно вопрос тоже? Почему ты меня простила?

Оливия вздохнула, накрыла своей ладонью его руку и сказала:

— Я ведь догадывалась, что с тобой что-то не так. Я знала, что на самом деле, в глубине души ты так и остался маленьким, робким мальчиком, который тихо говорит и в уголочке читает книги. Я знаю, что это не настоящий ты. Мне было грустно наблюдать за тем, что ты закапываешь себя всё глубже и глубже: куришь, пьёшь, материшься. Я думала, что ты просто пытался выпендриваться перед кем-то, а сейчас понимаю, что на самом деле это демон толкал тебя на всю эту дичь. Я знаю, что я единственная, кто сможет тебе помочь и не оставлю тебя одного, поверь. Я тебя люблю, слышишь? Я буду с тобой, и мы вместе справимся с этим.

— Я тоже тебя люблю, клянусь чем захочешь, — Ботан поднял свои глаза на неё. Какое-то время они ничего не говорили, видимо, обдумывая услышанное друг от друга. Это молчание решил прервать Ботан, робко говоря:

— Я хочу кое-что сделать, но я боюсь.

— Если это не причинит никому вреда, то делай, — решительно сказала Оливия, даже не догадываясь, что именно хочет от неё умник.

— Позволь мне поцеловать тебя? — будто рыцарь спросил Ботан. Оливия засмущалась, убрала прядь волос назад и сказала:

— Если ты уверен, что уже готов к этому, то да.

Ботан придвинулся к ней на сантиметр, но поняв, что этого будет недостаточно, рывком оказался возле неё. Лив, поняв, что ему ещё боязно проявлять инициативу, взяла дело в свои руки и медленно поцеловала его. Несмотря на то, что она уже это делала, она чувствовала себя неуверенно.