Страница 4 из 10
Конечно, даже сейчас нейди Иния не удержалась от слёз, увидев меня на пороге – его бывшую невесту, несостоявшуюся жену. Слава богам, они не винили меня в смерти сына. Для всех Айлес был убит маньяком, сошедшим с катушек одержимым. Моим Сейджем. Моё участие и вина в том скрывались.
– И чего его понесло туда? – вздохнула мать, когда мы стояли у поминального алтаря у них в гостиной – украшенного цветами, толстыми белыми свечами и большим искусно выполненным портретом Айлеса.
Айлес на этом портрете выглядел совсем молодым, я помнила его таким в то время, когда училась в пансионате. Юный, с блестящими глазами, со светлой открытой улыбкой.
Сердце болезненно дёрнулось при мысли, что он погиб из-за меня. Очень хотелось признаться его родителям, повиниться, облегчить душу. Но этого нельзя было делать. Признания разбередят их рану, а облегчение принесут лишь мне.
Отец Айлеса вскоре ушёл, а с матерью мы долго сидели в саду, вспоминая о детстве Айлеса, разговаривая о том и сём.
Я боялась, до них дошли слухи, что едва через месяц после гибели жениха я поспешно собралась замуж за другого, но, слава богам, нейди Иния об этом не упомянула. Правда, мне пришлось выкручиваться, когда она вдруг завела разговор о том, что младший брат Айлеса недавно закончил офицерскую академию, и протекция такого вельможи, как граф Рейборн, помогла бы ему поскорее заполучить свой полк. Вышло не очень хорошо, нейди Иния поджала губы, когда я сказала, что сейчас мы с отцом в ссоре и моя просьба вряд ли будет принята во внимание.
Из-за этого мне стало неудобно дольше пользоваться их гостеприимством, и я сослалась на дела в городе.
Нейди Иния вышла проводить меня до калитки. Пока мы шли, она рассказывала о последних новостях города – что-то светское, ничего не значащее. Я кивала, делая вид, что слушаю, а сама думала, что мне теперь делать.
Визит к родителям Айлеса был моим последним делом в Ордоне. Я заглянула с приветствием к отчиму, обняла сводную сестру. Они были рады меня увидеть, но приютить надолго не могли. Вернее, я не могла просить об этом, опасаясь навлечь на них гнев отца.
Также, ещё вчера, я наведалась к нотариусу и вступила в права владения наследством матери. Сумма была небольшой, но если жить экономно, не шиковать, то вполне хватит даже для того, чтобы снять на полгода маленький домик и спокойно жить где-нибудь в глуши. Правда, что я буду делать потом, через эти полгода – я не имела никакого понятия.
Я ни разу в жизни не работала и даже не знала, как это – зарабатывать деньги. В пансионате нас учили всему, что должна уметь благородная нейди: шить, вышивать, распоряжаться прислугой, при необходимости самой быть в состоянии приготовить угощение на стол. Быть хорошей хозяйкой, блистать в свете, оттеняя великолепие супруга, быть ему верной помощницей и опорой.
Жить самостоятельно, самой зарабатывая, самой высчитывая, сколько на что можно потратить – такому плебейскому, недостойному нейди занятию нас не то что не учили – даже вообразить такое было невозможно.
Но вот, жизнь повернулась так, что именно этим мне и придётся заняться.
Думаю, отец ждал, что я вскоре вернусь с повинной. А когда понял бы, что я не собираюсь этого делать, начал бы искать меня и ставить палки в колёса тем, кто осмелился меня приютить вопреки его гневу.
Именно поэтому я не стала просить приюта ни у бабушки, ни у отчима. Я хотела исчезнуть, спрятаться, затаиться так, чтобы меня не нашли даже самые опытные ищейки отца. И тем более дин Койоха. А для этого необходимо было найти такое место, где никому просто не пришло бы в голову меня искать.
Нейди Иния открыла калитку, выпуская меня. Ещё раз поблагодарила за визит, осенила на прощание знаком почитаемого в Ордоне Фломея. Поклонившись, я уже повернулась было идти, как почувствовала чей-то взгляд.
Посмотрела в ту сторону и увидела стоявшую с другой стороны дороги девушку приблизительно моих лет. Очень бедно одетую, в сине-зелёном полосатом платье, печально обвисшем на худеньком теле. На руках девушка держала закутанного в шаль ребёнка, механически подбрасывала его, убаюкивая, а сама смотрела на меня и нейди Инию.
Почему-то эта картина болезненно отозвалась у меня внутри. Может, потому, что девушка выглядела немногим старше меня, может, потому, что это явно была не хорошо обеспеченная горожанка, чья-то жена. Мне вдруг показалось, заверни она рукав, и на коже не найдётся ни следа брачной татуировки.
А ещё задел её взгляд – упорный, мрачный, горевший какой-то дикой потусторонней надеждой. Меня он коснулся только мимоходом, в основном девушка смотрела на нейди Инию.
И я не выдержала, спросила у той:
– Нейди Иния, там стоит какая-то девушка. Она к вам пришла?
Мать Айлеса смутилась:
– Ой, не обращай внимания. Попрошайка какая-то.
Обернулась в сторону девушки и громко сказала:
– Встанут тут нищенки всякие, пугают народ в приличном районе. Сейчас стражу позову!
Девушка вздрогнула, перехватила ребёнка поудобнее. Отступила в тень, словно надеялась, что речь обращена не к ней.
– Пошла вон отсюда! – прикрикнула нейди Иния.
Это меня неприятно кольнуло. Со мной она никогда не позволяла себе так разговаривать, была любезна и ласкова. Но, возможно, всё это окажется в прошлом, когда она узнает, что я больше не дочь графа Рейборна – и даже не падчерица приличного семейства Амелисов.
О том, что мой отец – граф Рейборн, я проговорилась Айлесу давно, когда мы ещё были детьми. Сильно разозлилась, что он кичится своей родословной и предком, когда-то получившим титул барона от самого короля. Вот и сболтнула, что сама, хоть и живу в ничем не примечательной семье Амелисов, в действительности прихожусь дочерью графу Рейборну, о котором шла слава по всем Пяти королевствам. Почти сразу испугалась (мать строго-настрого запретила мне рассказывать об этом), но Айлес уверял, что никому не проговорится. Да и потом, на протяжении многих лет тайна продолжала оставаться тайной, о ней знал только Айлес и его семья, и я успокоилась.
И только сейчас вспомнила, что Айлес тоже надеялся на протекцию отца. Он частенько утверждал, что был бы не прочь поступить на службу королю Диомеи. Я была уверена, что отец с радостью окажет мне услугу, так что даже поощряла жениха в этих мечтаниях. Сейчас эта мысль отозвалась внутри болью.
Если бы я не поощряла его, может быть, он до сих пор был бы жив. Может, не помчался бы по первому зову в Диомею, чтобы вырвать меня из рук похитителя.
Я уже шла вниз по улице, когда поняла, что девушка с ребёнком безмолвной тенью следует за мной по пятам. Резко остановилась, обернулась, уставилась ей в лицо. Она тоже остановилась, испуганно спрятала глаза, отступила. Ребёнок вдруг заплакал, и она встрепенулась, стала покачивать, утешая, и что-то шептать ему на ухо, не поднимая головы. Мне показалось, на исхудалом лице двумя дорожками сверкнула влага.
– Что тебе нужно? – спросила я. – Ты просишь милостыню?
Денег у меня было не очень много, но уйти, оставив за спиной явно голодную женщину с ребёнком, было выше моих сил. Я потянулась за кошелём.
– Добрая нейди, – прошептала девушка. – Я… только хотела спросить…
– О чём?
– Правду ли говорят люди, что нейд Рамейо… погиб?
– Нейд Рамейо? – переспросила я. – Айлес?
Она кивнула. Глаза её яростно блестели, а дитя по-прежнему жалобно рыдало.
Горло у меня сжалось, и я ничего не смогла сказать. Достала из кошеля несколько монеток, подошла и протянула ей. Этих нескольких мгновений хватило, чтобы немного прийти в себя.
– Вот, возьми. Да, это правда. Ты знала его?
Она слабо вскрикнула. Перехватила ребёнка, посмотрела на мою ладонь, будто не видя, потом снова взглянула в лицо.
– Боги… – прошептала одними губами. – Погиб… никогда не вернётся.
– Возьми же, – я попыталась вручить ей деньги, но девушка словно застыла. В её глазах набухли большие слёзы, прокатились по уже проложенной дорожке.
– Спасибо, добрая нейди. Не стоит… раз уж отец его не вернётся, ему тоже не стоит жить, – она повернулась и, сгорбившись, продолжая укачивать рыдающего ребёнка, пошла прочь.