Бастард

— Женщина… — Повторил Орландо, вспоминая слова клятвы. — Женщина…

— Барон, вы привели ко мне идиота? — Прищурившись, сказала Луиджина, повернувшись к Борслу. — Вы насмехаетесь надо мной или над Ватиканом?

Её оборвал смех, сначала тихий, но быстро разрастающийся и лишённый какого-либо веселья. Холодный, продирающий до костей. Орландо сотрясается, согнувшись и прижимая эфес ко лбу. Воспитанница врага повернулась к нему, уперев кулак в бок, склонила голову к плечу.

— Что, червь, думаешь женщина неспособна заколоть мужчину? Думаешь, я тебе неровня? Что ж… посмотрим, как ты будешь смеяться, получив сталь в брюхо.

Борсл и Винченцо вздрогнули, осознав, что в правой руке девушки поблескивает шпага. Должно быть, неверный свет факела скрыл момент, когда она достала её. Однако, внутренний голос подсказывает, что дело не в освещении. Девушка божественно быстра и недаром носит титул Ангела Меча.

— Уже не так смешно? — С ехидцей спросила Луиджина.

— О… нет, — протянул Орландо, заводя левую руку за спину и выставляя скьявону, — это всё ещё уморительная ирония.

— О чём ты вообще?

— Неважно. Начинай!

Глава 27

Луиджина атаковала по всем канонам, словно матёрый шахматист, выдвигающий пешку. Шпага ударила меч у острия, отводя клинок и освобождая пространство для укола в сердце. В последний миг Орландо опустил скьявону, повёл кистью, уводя клинок под шпагу. Вынырнув, с другой стороны, ударил по ней, усиливая инерцию. Девушка провернулась на месте и нанесла мгновенный укол в глаз…

Шпага пробила ночной воздух, там, где была голова Орландо, а он обрушился на врага серией скупых атак. Зазвенел металл, во все стороны брызнули снопы искр. Луиджина закусила губу, перешла в контратаку, целя по рукам и живот.

Слуга церковник попятился с отвисшей челюстью, запнулся о трухлявый пень и рухнул на спину, выронив факел. Огонь зарылся в сырую траву, зло зашипел и потух. Опушка окуталась густой тьмой, разрываемой всполохами искр. Борсл подслеповато сощурился, силясь разглядеть смазанные силуэты, встал поближе к сыну. Винченцо смотрит на поединок, распахнув рот, будто ребёнок на выступлении фокусника.

Орландо взвинчивает темп, скьявона смазывается сверкающей полосой, и словно бы атакует разом с трёх сторон. Луиджина отбивается с показной небрежностью, но в глазах зарождается неуверенность.

Шпага была обязана пробить наглеца трижды, но ушёл с такой лёгкостью… будто она вновь в спарринге с Гаспаром. Осознание резануло по нервам раскалённым кинжалом. Сволочь, он двигается в точности, как учитель! Нет… всё-таки иначе, но пугающе похоже. Луиджина оскалилась, чувствуя разгорающееся в груди пламя.

Поединщики то идут по кругу, направив друг на друга клинки, то сшибаются в лязге стали.

Три шага, удар, блок плоской стороной, перенаправление и новый удар. Орландо сдвинулся назад, извернулся, остриё шпаги сверкнуло у зрачка. Нанёс два косых удара, один обманный, переходящий в залом клинка… Не купилась.

Свист разрезаемого воздуха и звон клинков сплетаются с воплями козодоев. Птицы слетаются со всей округи, над головами хлопают крылья. Рассаживаются на ветвях, вместе с филинами, наблюдающими за схваткой с мертвенным спокойствием. Люди барона крестятся, шепчут молитвы, прикрывают спину хозяина. Борсл и Винченцо заворожённо наблюдают пляску смерти, не обращая внимания творящееся вокруг.

Полная луна выглянула из-за белого облака, опушку залил серебряный свет. Перспектива исказилась, превращая парня и девушку в жутковатых призраков, окружённых стальной дымкой.

Грудь Луиджины часто вздымается, лоб важно блестит, намокшие пряди липнут к коже, похожие на крохотных змеек. Правый рукав на плече зияет разрезом, через который видна белая ткань. Орландо продолжает ускорять темп.

Девушка разорвала дистанцию, зашагала по кругу, нацелив шпагу в грудь парня. В пояснице у хребта зарождается вязкий холодок страха. Если так пойдёт и дальше, она проиграет! Нет… нет! Этого не может быть, наверняка он на пределе! Ещё немного и упадёт задыхаясь!

Ледяная лапа сдавила позвоночник. Орландо не вспотел.

Шаг парня лёгкий и пружинистый, грудь вздымается мерно, как на непринуждённой прогулке. В глазах блестят холодные, насмешливые искры.

— Да кто ты такой? — Просипела Луиджина, чувствуя, как к страху добавляется тянущая слабость.

— Это неважно. — Зло улыбаясь, ответил Орландо. — Береги дыхание.

Атаковал серией косых ударов, наступая приставным шагом, словно в сабельном бою. Первые два девушка отвела клинком, а от третьего ускользнула. Запястье стонет от боли, будь она слабее, первый же удар развалил от темечка до пят.

Нужно идти на риск! Мерзавец не ожидает этого, будет проще простого застать врасплох и срезать поганую улыбку с лица!

Девушка люто гаркнула, изо всех сил отбивая скьявону и перенаправляя в землю. Рванулась к парню, выхватывая из-за пояса дагу… Прямой удар в живот согнул пополам, изо рта вместо крика выплеснула слюна. Задыхаясь, Луиджина глянула и на врага, в глаза блеснул отражённый лунный свет и лицо ожгло болью.

Рухнула в траву, выронив шпагу и зажимая порез под левым глазом. Меж пальцем бежит кровь, а желудок свело предчувствием смерти. Второй удар подбросил над землёй, как тряпичную куклу, перевернул на спину. Луиджина бессильно раскинула руки, глядя в усыпанное звёздами небо, с полной луной и бегущими белоснежными облаками.

Он только этого и ждал… весь бой. Ждал, когда она впадёт в отчаянье и решит рискнуть. Был ли у неё шанс? Хотя бы мизерный…

Орландо встал над девушкой, положив скьявону на плечо, поставил ногу на грудь. Сказал, слегка надавливая:

— Сначала хотел отрубить тебе руки и ноги, для наглядности. Однако, так ты можешь и помереть до того, как передашь сообщение Гаспару. Так что, убью тебя потом.

— Что ты хочешь передать? — Прохрипела девушка, через слово хватая ртом воздух.

— Серкано передаёт привет.

Глава 28

Козодои кричат, а мужчины молча смотрят, как Орландо избивает «Ангела Меча». Кулак поднимается размеренно, впечатывается в тело, будто в вязкую глину. Слуга сжался в траве, зарывшись лицом в землю и сцепив ладони на затылке. Винченцо, забыв о юношеской горделивости, вцепился в руку отца, словно ребёнок. В глазах застыл ужас и отчаянное понимание разницы в мастерстве.

Боже… о чём он думал, когда бросался на сводного брата с мечом?! Это была не попытка мести, а глупейшее самоубийство! Вот почему отец решил не мстить? Неужели он знал? Нет… скорее догадывался. Дедушка и дяди были умелыми, первоклассными фехтовальщиками, прошедшими не одну войну и бесчестные дуэли! Если уж Орландо убил их разом… да, с таким человеком лучше дружить!

Луиджина перестала сопротивляться и Орландо отпустил её. Встал, отряхивая с кулака густые чёрно-красные капли, подцепил скьявону и спрятал в ножны. В груди плещется злоба и разочарование, едкие, как желчь.

Он рассчитывал, что победа, первый шаг к мести, обернётся радостью и облегчением. Однако, ничего не почувствовал. Даже малейшего удовлетворения, хотя мастерство Гаспара, как учителя, лежит вбитое в землю. Живое и относительно невредимое, но посрамлённое.

— Твою мать… — Выдохнул Орландо через сжатые зубы, попятился, разворачиваясь.

Зрители расступились пропуская, и парень, не видя ничего перед собой, ушёл в темноту, прочь от опушки и лагеря.

***

Утро застало на берегу реки. Рубаха и плащ, мокрые расстелены на бревне, под лучами восходящего солнца. Орландо сидит крупном камне, через силу жуя полоску вяленого мяса. На песчаном берегу темнеет узор следов, хаотичный, на первый взгляд. Глаза парня подрагивают, перескакивая взглядом с одной пары оттисков, на другую.

Шаги услышал задолго до того, как над откосом появился Винченцо, закутанный в тёплый плащ. К груди прижимает пузатую торбу, а на голову накинут капюшон. Увидев Орландо крикнул и помахал рукой, неуклюже сбежал вниз. Под сапогами загремела мелкая галька, Винченцо взмахнул свободной рукой, сохраняя равновесие, ступил на песок. Стараясь не пересекать рисунок следов, пошёл к брату.