Иллюзия любви

Глава 21

 Арсений.

Мой мозг начал потихоньку закипать от того факта, что у Василисы есть ребёнок. Не совпадение ли это, что он копия моего брата? А может, просто показалась? Уже сутки сижу у себя в офисе, глушу коньяк и пялюсь на фотографию маленького пацанёнка с игрушечным автоматом в руках.

— Арсений Измаилович, вы просили досье, я собрал, — вошёл в мой кабинет Васек.

— Спасибо, Вась.

— Слежку ещё продолжать?

— Да, докладывай о каждом её шаге.

— Слушаюсь, шеф.

А папка, собранная на Василису, не сильно-то и большая. Открыл. Да, негусто. Пролистал пару страниц. Так, посмотрим. О беременности узнала через неделю после смерти брата. Если не врут сведения врача, на тот момент было уже четыре недели.

Я не ошибся, значит, он и есть сын Булата. Ну что ж, осталось только поговорить с Василисой, что она мне на это скажет. И почему раньше не рассказала? Он — мой единственный родственник.

Поехал домой. Нужно поспать и привести себя хоть в божеский вид. Как пацана приведут из садика, сразу поеду к ним.

По дороге заехал в «Детский мир». Что же купить пацану? Ходил по магазину — глаза разбегаются. Аж сам воодушевился: у меня в детстве, кроме железного танка, больше ничего и не было. Купил ребёнку вертолёт на радиоуправлении.

Подъехал к дому. Нужно подняться в квартиру, а ноги онемели. Как пацан, ей богу. И что я ей скажу? Хорош родственничек! Сначала опозорил её перед всеми, выкинул, угрожал, а теперь в дядьки просится.

Я бы на её месте за шиворот выкинул такого, как я. Что это со мной? Неужели мне стыдно? Никогда прежде этим чувством не страдал. Теперь ясно, почему Василиса не сказала мне о племяннике. Как настоящая мать, защищала своего отпрыска от злого дядьки.

Поднялся на нужный этаж. Позвонил в дверь. Никто не открывает. Но они должны быть дома. Парни сказали, что они пришли из садика и больше не выходили.

Спустя минуту дверь открылась, на пороге появился малец.

— Даствуйте. Вам кого?

Я встал как вкопанный, не могу и слова произнести. Передо мной стоял мой брат, только лет на тридцать пять моложе и меньше.

— Как тебя зовут, парень?

— Матвей Булатович.

Как официально! Молодец, парень. На моём лице показалась улыбка.

— Очень приятно Матвей Булатович, — я протянул мальцу руку, он вложил свою крошечную ладошку мне в руку и пожал её.

— Ого, какой ты сильный!

— Да, как мой папа. Так мама говорит. А это мне? — парень показал на коробку с вертолётом, о которой я уже и забыл.

— Да, тебе.

Мальчонка обрадовался. Видимо, совсем плохо живут, раз не видел таких игрушек. Своего сына я бы завалил этими самолётами.

— Нет, — услышал я голос Василисы. Поднял голову и вижу: она стоит в позе спартанского воина, руки в боки.

— Не трогай моего сына. Что тебе нужно? Убирайся.

Да, а она гостеприимством не отличается. Но я всё равно настою на своём. Это мой племяш.

— Нет, не уйду. Нам нужно поговорить.

— Мам, смотри, какой мне дядя самолёт подарил! — подал голос парень, про которого мы совсем забыли. — Смотри, какой огромный!

— Матвей, отдай самолёт обратно дяде Арсению.

— Ну мам! — чуть не плача, малец посмотрел на свою мать.

— Я сказала, отдай!

Ещё немного, и она закипит, как самовар. И откуда у неё столько смелости?

— Нет! — парень топнул ногой. — Это мне подарили, а не тебе.

Вот это да! А у парня есть яйца. Ему всего три года, а уже вон как гонор показывает!

— Ладно, хорошо. Ты сказал спасибо?

— Спасибо.

Парень повернулся ко мне, а я потрепал его чёрную макушку. Затем пацан убежал в комнату. Сейчас начнётся самое интересное.

— Ну, зачем пожаловал?

— Разговор есть.

— Проходи, — указала она рукой в сторону какой-то комнаты.

Снял обувь, прошёл. Комната оказалась кухней, да такой маленькой, что я еле в неё протиснулся. Обои здесь, похоже, не менялись со времён Сталина. Квартирка обшарпанная, но чистенькая.

— Чай предлагать не буду.

— А кофе? — попытался я перевести разговорил в шутку.

— Прямо Петросян! — фыркнула Василиса и опустилась на табуретку.

— Почему не рассказала?

— О чём? — выгнула бровь девушка.

— Сама знаешь, о чём, точнее, о ком.

— Я не обязана рассказывать тебе о своём сыне. Да и когда тебя стала интересовать моя жизнь? Ты же вроде собирался мне голову оторвать?

— Да, блядь, собирался. А когда узнал, что ты скрыла моего племянника, голыми руками собирался тебя задушить, — я перешёл почти на крик.