Суворовская юность

– Да ребят жалко. Неинтересно им тут. Одна радость – кинофильмы по выходным, да и то в промокшем клубе, – сказал Вилько, и добавил: – Хорошо хоть болеют умеренно.

– Сплюнь ты, – возмутился Басманов, в душе радуясь тому, что суворовцы его роты в течение всего лета практически не болели.

– Тьфу-тьфу-тьфу! – послушно сплюнул Вилько три раза налево.

О походе все суворовцы знали заранее, говорили между собой с какой-то торжественностью, хотя мало кто представлял себе, что такое поход на пятнадцать километров. Подготовка к походу осуществлялась по плану. Командир роты с офицерами изучали по карте маршрут движения, намечали места привалов. Старшина Валетин готовил заявку на походную кухню. Сержанты проводили занятия с суворовцами по укладке вещмешков, где должно быть все необходимое по норме, по правильному наворачиванию портянок, чтобы во время похода не натереть ноги. Сами суворовцы тоже припасали кое-какие запасы: кто покупал в военторге печенье или конфеты, а кто просто выцыганивал на кухне сухари у поварихи «тети Маши» или сторожа «дяди Паши», как любил называть всех без исключения служащих Олег Буранов:

– Дядь Паша, теть Маша, дайте, пожалуйста, сухариков!

Как всегда с утра день начинался довольно неплохо. Дождя не было, хотя и солнышко тоже не радовало своим появлением.

– Это только к лучшему, – решил Басманов, – идти по прохладе все-таки легче, чем по жаре.

Сразу же после развода на занятия он вывел свою роту в расположение и объявил:

– Построение через десять минут. Форма одежды и снаряжение походное. Разойдись!

Суворовцы разбежались по палаткам, разбирая свои вещмешки, кто-то, схватив флягу, спешил наполнить ее водой. Но уже звучала команда на построение. Встав перед строем, командир роты подал команду:

– Командирам взводов проверить снаряжение и доложить о готовности.

Офицеры в полевой форме, перетянутой ремнями, с плащ-накидками на ремнях быстро провели осмотр и доложили командиру роты.

Глава 18

Рота походным маршем вышла из расположения и двинулась в сторону полигона. Сначала шли ровно, почти в ногу, но уже через некоторое время с ноги сбились и пошли походным шагом, разговаривая между собой. Было не жарко, но от ускоренной ходьбы, от вещмешка за спиной, полной фляги с водой, которая висела на поясе, идти становилось все тяжелее, воротнички и спины взмокли, пот градом катил по лицу. Стали раздаваться голоса:

– А сколько мы уже прошли?

– Да еще совсем немного, километров пять, – ответил старший лейтенант Лобан и подал команду: – Можно расстегнуть воротнички.

Команда явно запоздала, потому что почти у всех воротнички уже были расстегнуты. Командир взвода лишь снял с себя ответственность, констатировав уже свершившийся факт. Но тут же заметил нарушение:

– Ченовардов, я сказал воротнички, то есть только две верхних пуговицы, а не всю гимнастерку.

– Так жарко же, товарищ старший лейтенант.

– Всем жарко, а форму одежды нарушать нельзя.

Через некоторое время вдали показались дома лежащей на их пути деревни. Капитан Басманов быстрым шагом прошелся вдоль своего растянувшегося вдоль дороги подразделения и приказал:

– А ну подтянуться. Выровнять строй! Запе-вай!

В деревню рота вошла с песней походным шагом. Из окон выглядывали деревенские жители, некоторые выходили во двор и подходили к заборам, провожая взглядами шедших суворовцев. Были среди них и пожилые и старые.

– Вот вам, пожалуйста, и еще один куплет «Кадетской мамы», – посмеялся Артем Рожков, который уже узнал все слова этой песни, и тихонько пропел:

– «Летом в жаркую пору, умирая от жажды,

Мы в походы ходили и играли в войну,

И старушка чужая в зной давала нам воду,

Головой вслед качая, утирала слезу».

Сельские ребятишки широко открытыми глазами смотрели на строй маленьких военных мальчиков и махали им руками.

– Идиоты, интересно им поглазеть. Не понимают, что из-за них нас заставляют идти строем, – прошипел Ченовардов, когда рота закончила петь.

Костя вспомнил, как он раньше тоже очень любил смотреть на подтянутых военных, и поэтому возразил ему:

– Ну так что, пусть смотрят. Как будто ты сам не любил смотреть на военных.

– Я-а? Эх, ты, дярёвня! – Ченовардов презрительно посмотрел на Костю. – Да я этих военных насмотрелся до чертиков.

– Как ты его назвал? Осторожнее на поворотах, а то можешь ненароком нос разбить, – обиделся Славка Пестряков за своего земляка и слегка зацепил ногу шедшего впереди Ченовардова.

Тот споткнулся, но не упал, хотя оказался вне строя на обочине дороги. Шедшие сзади суворовцы один за другим быстро заполнили освободившееся место.

– Что такое? – послышался окрик командира взвода, шедшего позади. – Суворовец Ченовардов, почему вы вышли из строя?

– Это не я. Это …

Он хотел было продолжить, но увидел, как шедшие в строю мальчишки почти одновременно повернули головы в его сторону, и замолчал. Ябеда мог получить не только общее презрение, его могли даже избить. Взвод прошел мимо него.

– Догоняйте взвод! – приказал Лобан.

Ченовардов добежал до взвода, но его место уже было занято, поэтому он вынужден был стать в последней шеренге на левый фланг среди низкорослых ребят.

За деревней Басманов остановил роту и объявил привал.

– Молодцы, суворовцы! – похвалил он ребят. – Осталось еще немного, прошли большую часть пути.

– Еще столько же идти?! – удивился суворовец Денисов.

Видно было, что ему раньше не приходилось ходить на такие расстояния.

– Да, еще столько же, а потом будет военная игра, – сказал командир роты и, посмотрев на небо, добавил: – Если погода не подведет.

Пока погода, казалось, активно поддерживала их. Более того, уже в конце перехода около полудня совсем посветлело, и за тучами стало выглядывать солнце.

– Взводам приготовиться к проведению военной игры! – подал команду капитан Басманов.

Суворовцы увидели, что они прибыли на местность, где когда-то шли бои. Вдоль заросших обочин дороги и по краям колхозного поля виднелись осыпавшиеся с годами окопы, траншеи и блиндажи. А чуть дальше на пригорке возвышалась серая громадина бетонного ДОТа. Позабыв про усталость, многие суворовцы побежали вперед посмотреть на это чудовище поближе. ДОТ был большой. Даже только в своей верхней части он был в высоту человеческого роста и производил довольно страшное впечатление. Вход в него полностью врос в землю, верхняя амбразура была уже кем-то забетонирована.

– Что, страшно? – спросил подошедший командир роты. – А людям, штурмовавшим его тогда, когда там сидели немецкие пулеметчики, было еще страшнее.

Было заметно, что в такие моменты, когда уже поседевший капитан Басманов вспоминал о войне, лицо его становилось каменным, а глаза смотрели не в настоящее, а куда-то далеко в прошлое. Туда, где он на границе мальчишкой-лейтенантом встретил первый день войны. Как по тревоге выскочили они к своим боевым машинам, но у танков не было достаточного количества бензина. И оказалось, что хотя броня крепка, а танки без горючего не быстры. Поступила команда, закопать танки в землю, оставив на виду лишь башни. Командование хоть таким образом пыталось создать долговременные огневые точки, но сила танка в его маневренности, а у закопанного танка уже и броня не так крепка, как вот у этого бетонного монстра. Быстро тогда фашисты пощелкали эти бронированные орешки. Вместе с экипажами отлетали в сторону башни танков, ставшие хорошей мишенью для немецкой артиллерии. Но не мог всего этого рассказывать пожилой капитан этим маленьким несмышленышам. Не мог он рассказать всего того, что пришлось пережить во время отступления, и того, как потом, уцепившись зубами за маленькие клочки земли среди сплошных болот Волховского фронта, они чудом смогли выстоять, как потом с боями шли вперед до самой Риги. Щека его очередной раз дернулась, напомнив о былой контузии, и он очнулся от воспоминаний.