Только она

Еще, когда они только приехали в наш дом, ее бледность бросилась в глаза, но искрящая улыбка оттеняла не здоровый цвет лица. Ее взгляд на мир и отношение к окружающим не давали возможности рассмотреть слишком тонкие запястья и пальцы рук, по которым струились сеточки вен.

- Хорошо, Ада. Все нормально. Не переживай. Просто гемоглобин, наверное, как обычно сильно опустился.

Врать Виктория не умеет, чем она мне и нравилась. Однако, Ада ей, кажется, поверила.

- Ты думаешь? Я помню, что у тебя как-то уже была сильная нехватка железа, но тебя не оставляли в тот раз надолго в больнице.

- Просто Саша решил все перепроверить.

- Ну и правильно. Но напугали вы меня безумно, - пожаловалась мелкая и, повернувшись ко мне, улыбнулась.

- Дань, мы и тебя выдернули? – Обратилась ко мне Виктория, слабо улыбаясь.

- Мам, это я. Просто испугалась, не знала, что делать. Вот и набрала Даню.

- И правильно сделала, - вклинился я в разговор. – Ладно, девушки, общайтесь, пойду отца поищу.

Я вышел из палаты и пошел в кабинет дяди Валеры. Постучал и, получив разрешения, вошел в светлый кабинет хозяина клиники.

- О, Даниил, ну здравствуй, давно тебя не видел, - поприветствовал меня друг отца и по совместительству папа моего лучшего друга. – Как ты, парень?

- Здравствуйте, дядь Валер. Хорошо, спасибо. Вы как? Как тетя Таня?

- Нормально. Живы здоровы и, слава Богу. Еще бы Антона женить на хорошенькой девушке и вообще все замечательно бы было.

- Ну, это не скоро, наверное, будет. – усмехнулся я.

- Не каркай, - хлопнул меня по плечу и предложил выпить кофе.

- Нет, спасибо, я за отцом зашел.

- А, ну тогда забирай. Мы все уже обсудили. – повернувшись к моему бате, у мужчины спала улыбка с лица и он, протянув руку отцу, проговорил. – Я сделаю, что смогу, но я не Бог. Пойми.

- Я знаю, все равно спасибо.

Через пару минут мы шли по коридору в сторону палаты Виктории.

- Бать, говори. – остановившись сам, остановил и рядом идущего папу.

- Я не думаю…

- Не думай, бать. Просто скажи мне.

- Не смей говорить Аде.

- Что с Викторией?

- У нее рак, - тихо, боясь сказать эти слова вслух громче, произнес отец.

- Стадия? – стараясь быть собранным, я сжал рукой плечо отца, подавив дрожь в этой самой руке.

- Так сразу сказать нельзя, нужны обследования. Но предположительно не меньше… третей. – тихо, на грани слышимости, произнес папа.

- Бл*ть! – я не сдержался и, отвернувшись от отца, закрыл ладонями лицо, несколько секунд постоял не двигаясь, а потом с силой начал растирать кожу. Да, что же это… - Она знает?

Я имел ввиду Викторию и отец это, конечно, понял.

- Да, она попросила не скрывать от нее результаты. Но Адель говорить пока не хочет, пока не будут точные результаты.

- Она предполагала свою болезнь, ведь так? – догадался я.

- Да…

- Говори. Что еще?

- Она… Вика, сказала, что не будет никаких процедур. Не хочет.

- Но почему, это же поможет, хотя бы немного продлить свою жизнь. Как же Ада? Как она без нее? Что с ней будет, когда… когда…

- Дань, Дань. Вика все понимает, и если бы… у Вики врожденный порог сердца. Она не выдержит. То же самое мне сказал и Валера. Шансов почти нет. – говорил, почти тараторил батя. – Дань, понимаешь, нет шансов, никаких. Умрет все равно, умрет, - Он уже кричал, отца начала бить крупная дрожь и, испугавшись за него, я махнул рукой медсестре, что проходила мимо. – Умрет она. Не станет, не будет. И что тогда? Что я буду без нее делать. Не станет ее, как и твоей мамы. Все женщины, что со мной умирают. Бросают меня одного.

- Тихо, пап. Тихо. Адель услышит.

Будто это имя вывело его из той горячки, в которой он находился и Шторминский зашептал.

- О, Господи, что же я скажу дочери? Что я скажу этой девочке? Как же она без мамы? Тихо, тихо, она не должна сейчас узнать. А вдруг, Дань, вдруг и Ада уйдет за мамой. Бросит тебя и меня и уйдет. Ладно, я, дурак старый. А ты без нее как? Как я буду смотреть на то, как ты мучаешься без нее, с ума сходишь?

Распахнув глаза, я смотрел на отца и сжимал пальцы на его плечах. Просить успокоиться я уже просто не мог, понимая, что похоже его накрыло и сильно накрыло известие о том, что Виктория смертельно больна. Для меня это тоже было ударом, сильным и болезненным. Но отец…

Подбежала медсестра и дядя Валера.

- Сань, ты чего? Сань, не надо так. Сына пугаешь. Пойдем со мной, брат, пойдем. – Он махнул рукой медсестре и они завели в палату батю не далеко от того места, где мы только что стояли. Буквально через минуту из соседней вышла Ада и подбежала ко мне.

- Дань, ты что здесь стоишь? Дядю Сашу не нашел?

- Нашел, - потеряно произнес я, смотря и не видя девушку перед собой.

В голове до сих пор кружились слова отца. «Уйдет за мамой», «бросит тебя», «мучаешься без нее, с ума сходишь». Черт. Нет, нет. Не уйдет. Никогда не уйдет. Даже если захочет, не пущу. Нет.

Не соображая, что делаю я прижал к себе мелкую и сдавил в объятиях. Нет, не пущу. Моя она.

- Дань, ты чего? – рассмеялась мелкая, не поняв моего порыва. – Где твой отец-то?

- Мелочь, ты же никогда от нас не уйдешь? Не бросишь… меня? – тихо спросил я у нее, шевеля прядки у ушка.

- Ну, ты чего? Большой дядя. Что случилось-то, какие-то странные у тебя вопросы.

- Пообещай мне, что не оставишь меня? Ну же. Чего тебе стоит. Я тебя никогда не обижу, Ада. Никогда, слышишь меня. Не предам. Не смогу просто, Бэмби. – я говорил еще что-то, чего сам не понимал, но остановиться не мог, не мог перестать просить ее остаться со мной. Не бросать, как мама бросила отца, как в скором времени это сделает Виктория с ним.

- Господи, Дань. Да что случилось то?

- Я прошу тебя, - хватая ее за предплечья и немного встряхивая, говорю уже на полном серьезе. Мне, кажется, тоже нужно успокоительное.