Смерти подобна

В ушах шумит от ветра, колет в груди и внутри все сжимается. Дурацкий звон колокольчиков — точно приманка для неразборчивого зверька. Останавливаюсь у одного из домов и наклоняюсь, упираясь руками в колени, тяжело дыша. Вокруг тихо, привычная атмосфера спокойствия царит в маленьком провинциальном городе, далеком от интриг и тайн царского двора. Над моей головой плакат с изображением государя в парадном мундире. Николай Романов Третий улыбается, а под ним большими буквами лозунг: «Конституционная монархия — путь в вечность. С нами Бог, с нами сила, с нами царь».

С попытки революции прошло чуть больше ста лет, и царская семья стала умнее. Дали людям визуальные права и свободу, однако в сущности изменилось крайне мало.

Царь есть, а в очереди на трон его единственный взбалмошный сын — цесаревич Алексей. И путь наш будет уже не в вечность, а в забвение.

— Эй! — кричу, складывая ладони рупором. Пусть мой невидимый враг знает, что я тут.

Звон прекратился, и я судорожно всматриваюсь в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-то. Здесь не действует магия Жнеца, поэтому он забрал так мало моего времени. В окнах домов мелькают фигуры: кто-то готовит ужин, собирается сесть за просмотр главного канала страны, где уже наверняка идут новости и сериалы. Никому нет дела до творящихся на улице преступлений, большинство попросту задвинет шторы или накинет полог тишины. Поэтому я отворачиваюсь, осторожно сходя с дороги. Хруст мелких камешков под ногами и все ближе развилка, где уже видны очертания здания Сбербанка.

— Ау! — вновь выдаю, но ничего. Неужели я ошиблась? Черт, время идет, и у меня по подсчетам осталось не больше одиннадцати минут на все. — Эй, если ты тут, то выходи! Не собираюсь за тобой по всему городу бегать! — рявкаю что есть мочи и недовольно оглядываюсь, шагая увереннее.

Вот будет прикол, если все это результат неправильной работы печати? И вообще весь этот звон мне померещился. Блин, пятнадцать минут своей жизни потратила впустую!

Разворачиваюсь, чтобы двинуться обратно, коснувшись печати на груди и мысленно настраиваясь на разговор. Уже формирую в голове мысль, когда слышу вначале звон, а за ним противный скрип и лязг металла. Будто позади меня груда железа движется по дороге. Запоздавший автобус? Или…

— Вот же паразит… — выдыхаю на автомате, оборачиваясь на громкий звук.

Впереди стоит конструкция из металлической монолитной плиты: на лицевой стороне отсвечивают алым мрачным светом символы. Среди них я вижу и печать призыва, и подчинения, и связывания человеческих душ. Магическая цепь крепко связала две души, привязанные к ней: Федот и Семен. Они измучены, пытаются вырваться, но звенья лишь сильнее стягивают их и высасывают остатки сил, уничтожая сами души.

Вот почему они не слушались, хотя моя печать работала. И поэтому они просили о помощи. Будучи простыми зомби, они просто существовали в этом мире с остаточными воспоминаниями. Теперь это Призванные — изувеченные духи, выдранные из безмятежных объятий Смерти и находящиеся под воздействием самой мерзкой, кровавой и беспощадной магии.

Магии Хаоса.

— Нет! — я бегу к ним, слыша мерзкий лязг медленно передвигающейся конструкции. Из головы вылетают все мысли, заученные правила и вбитые аксиомы.

Не пытайся разорвать магическую цепь.

Не касайся чужой магии. Особенно той, что порождена самим Хаосом.

Но мне плевать, хотя стоит коснуться холодного металла — и руки обжигает, будто кто-то плеснул на ладони кислоту. Я пытаюсь дотянуться до колокольчиков: двух небольших металлических резных шариков, внутри которых перекатывается грузило. Именно оно создает этот звон, что дает силу всей конструкции. Если сорвать, дотянуться, расплавить, уничтожить — магия прекратит питать эту демоническую машину.

Волдыри, вздувшаяся кожа — на все это я не обращаю внимания, превозмогая боль и пытаясь подпрыгнуть выше. Подошвы моих ботинок скребут по земле, меня тащит вперед и никакими силами невозможно удержать ее. Адский жар цепей пронизывает каждую клетку моего тела. Игнорирую слезы, подпрыгивая и едва касаясь кончиками пальцев дурацких кругляшек.

«П… п… о… м… ги…» — шепчут голоса в голове все тише. Души погибают. Они не так сильны, просто обычные люди, не одаренные магией — пища для таких вот машин. Не остановить ее, завтра их могут заменить другие.

— Будь ты проклят, слышишь?! — ору яростно, ощущая силу собственного дара, часть которого поглощает чертова плита и сияет все ярче. — Пусть душа твоя вечность не знает покоя! Ни днем, ни ночью не сумеешь убежать от себя!

Проклятие яркой зеленой вспышкой отражается от моих ладоней и искрами пробегает по цепи. Я ощущаю отчаяние, опустошение. Откат к создателю этой чудовищной конструкции — ничто в сравнении с двумя погубленными навечно душами тех, кто в жизни не сделал ничего плохого.

— Жнец! — ору из последних сил, сжимая зубы и сквозь влажную соленую пелену смотря на яркие печати, светящиеся в темноте. Чем больше тяну цепи, тем сильнее они сжимаются. Медленно угасают их пленники, а я всего лишь некромант — самый обычный и без особого боевого дара. И я не могу их спасти.

— Жнец! — рявкаю со злостью, слыша стук собственного сердца, отдающего в виски. — Сила, она нужна мне. Помогай, чертова бессмертная хреновина!

«Уверена, что хочешь этого? Они уже мертвы, всего лишь души не самых лучших людей», — отдается в голове привычный бесстрастный голос, и я понимаю: ценник возрастет в десятки раз.

Я понимаю, о чем идет речь. Эти парни не были хорошими людьми, даже обществу не принесли толком пользы. Пили, изредка буянили, вечно нарушали покой мирных граждан матерными частушками под окнами во дворах.

Да, Федот и Семен — не лучшие представители человечества.

Но никто не заслуживает участи быть обращенным в пыль.

— Я же сказала: помоги мне, а не спрашивай! — рычу, содрогаясь от очередного приступа боли. Сознание мутнеет, в голове образуется туман и все плывет перед глазами, смазывая картинку.

Мои пальцы разжимаются сами собой, и я падаю, не чувствуя больше рук. Всего лишь немного времени, совсем чуть-чуть. Стук сердца становится все громче, а я ощущаю сладковатый аромат самой Смерти.

— Кристина!

Чего? Откуда тут Вася? Время разве закончилось?

Последнее, что я вижу: свистящий звонкий вихрь ударяет прямо в середину цепи, как раз где находятся чертовы колокольчики. С десяток острых металлических осколков разлетается в стороны, часть из которых оставляет на моем лице мелкие порезы, и теплая кровь струится по щекам. Насколько бешеной силой надо обладать, чтобы разнести в клочки адскую машину Хаоса?

«И зачем было так орать, если помощь не нужна?» — рухнув на асфальт, слышу вопрос в голове.

Мне кажется, или Жнец сейчас съязвил?

Глава 7

Ай-лю-лю, голова кругом, мир с ног на голову. Надо мной звездное небо Урюпинска и маленький кусочек Луны виднеется в ночи. Где я вообще? Кто-то очень тяжело дышит совсем рядом. Да так, что сейчас от инфаркта рухнет прямо на землю вместе с моими бренными останками. Поднимать голову и смотреть, кто меня так героически несет, совсем не хочется. Зачем? Пусть тащит, мой маленький пыхтящий принц. Так и быть, разрешу после поцеловать мне ручку.

— Вась, может, я понесу? Ты чет синенький уже, — голос кажется знакомым. Евсей, что ли?

— Да нормально все! Мужик должен бабу свою на руках носить в церковь и с церкви, да, Васян? — кто-то толкает моего «носителя» в спину, отчего тот едва не запинается на ровном месте. Мир вновь вертится, а я что есть мочи вцепляюсь в руки своего героя, наконец давая понять, что еще жива и умирать не собираюсь.

Ну кто бы сомневался. Шумский пытается найти кислород в легких, удерживая меня на весу и подрагивая от перенапряжения.

— Кристина! — радостно глаголит Иванушка, всплеснув ручищами и едва не подпрыгивая на месте. — Ты очнулась. А мы уж думали — все… померла.

— Щас, — мрачно изрекаю, кряхтя и пытаясь слезть с таких удобных ручонок, дабы спасти от инсульта нашего диакона.