Смерти подобна

— Абсолютно не интересно, — отвечаю равнодушно, отмахиваясь от него, словно от надоедливого комара, и прищучиваю мошку раньше, чем она присасывается к моей щеке.

Ночью довольно прохладно, отчего моя оголенная кожа на руках покрывается мурашками. Надо было захватить с собой легкий кардиган, чего в майке поперлась сегодня во Дворец Культуры.

— Это проблемы вашей церкви. А я, как ты помнишь, не верую даже в вашего этого Создателя, — спускаюсь по лестнице, разглядывая дорожку под ногами и осторожно шагая, дабы ни обо что не запнуться.

— Хорошо, отбросим церковь. А люди? Или нелюди? Тебе все равно, что с ними может случиться. Если кто-то вздумает использовать артефакт во зло? — беспокойство в голосе Васи нарастает, на что я только пожимаю плечами. Да кому сдался наш Урюпинск?

— Ты серьезно? Что тут можно натворить? — фыркаю громко и со смехом, подергивая плечом, отгоняя рукой мошек и спеша покинуть территорию полицейского отделения. — В нашем городе нет смысла устраивать крупномасштабное преступление. Это даже по федеральному каналу не покажут. Максимум удостоимся краткой сводки в Инстаграм, — развожу руками, уповая на абсурдность его речей.

— К тому же, может, мощи вовсе не пропали. А просто кто-то неудачно пошутил или переложил, да забыл сообщить. Пантелей Пантелеевич ваш тот еще маразматик, — перепрыгиваю ямку на асфальте и останавливаюсь посреди дороги, доставая смартфон, дабы вызвать такси.

— Они действительно пропали. Я обшарил каждый угол храма и обошел сад, даже старую территорию, где раньше был домик священника, — мрачно отвечает Вася, вставая передо мной.

Свет от экрана частично освещает его лицо, придавая ему мистическое выражение. Он даже кажется красивым, отчего я насмешливо хмыкаю, качнув головой.

— Вот и ищи, при чем тут я?

— Ты единственный опытный некромант в округе. К тому же не дура, — серьезно заявляет он, пока я исподлобья рассматриваю его, ожидая продолжения речи. Шумский нервничает, облизывает губу, запустив пальцы в темные волосы, выдыхая:

— Или хотя бы сделай ради меня, а?

От такого вовсе задираю голову и начинаю смеяться. Громко так, утирая выступившие слезы. Шумский на глазах из воодушевленного влюбленного юноши превращается в каменную статую самого себя. А я продолжаю хохотать, едва сумев произнести:

— Серьезно, что ли? Ради тебя? С ума сошел совсем на своих постах, — похлопываю его плечу, после чего кручу пальцем у виска.

— Дурак.

Он сжимает кулаки и цедит сквозь зубы:

— Иногда мне кажется, что у тебя вообще сердца нет.

Я замолкаю резко, прекратив смеяться, и смотрю на него очень внимательно. Вася же ждет чего-то, возможно, опровержения своей неожиданной теории, но я продолжаю помалкивать. Ведь по сути Шумский не так уж далек от истины.

У меня действительно нет сердца. Лишь татуировка с циферблатом на месте шрама, она — моя тайна и мое проклятие. Но Васе об этом знать не обязательно.

— Тогда зачем бегаешь за мной? — подмигиваю, обходя дьяка по дуге. Хочу набрать номер службы такси, игнорируя голос дьяка позади себя, но отвлекаюсь. Впереди что-то маячит. Темные фигуры — две или три, пока не разобрать. Они-то меня настораживают, и я опускаю руку с телефоном, вглядываясь в темноту, ощущая в воздухе сладковатый аромат. Такой знакомый и одновременно странный, ведь такое не встретишь в городе, где есть живые. Лишь в одном месте на него можно наткнуться.

Запах разложения тела — это аромат кладбища.

— Знаешь что, Кристин…

— Тихо, — поднимаю руку, зашипев на Шумского и вглядываясь в темноту, улавливая движущиеся силуэты впереди.

Шорох шагов становится ближе. Зомби — это восставшие из могил мертвецы. Они неразумны, полностью управляемы и живут за счет остатков былых воспоминаний, почти не влияющих на их действия. В них нет души, они всегда подчиняются своему создателю.

На нашем Урюпинском кладбище таких мертвяков было пятеро: достались мне, можно сказать, в наследство от бывшего наставника. Два тощих мужичка средних лет, одинокий старик-инсультник с окраины города и парочка дам, умерших своей смертью. Я их отправила по могилам на непредвиденный случай, и до сегодняшней ночи они там оставались.

Снова Григорий балуется?

— Это зомби? — доходит до Василия, и он выступает вперед, поднимая руки, уже вычерчивая руну воздухе быстрыми четкими движениями.

— Стой! — шиплю, яростно взглянув на него. — Это мои зомби! Угробишь — убью. Возможно, это Гришка разбудил их да отправил ко мне. Сейчас разберусь с ними, потом займусь кладбищем. Иди лучше… мощи свои ищи, — бурчу, выступая вперед под фонарь, дабы мои мертвяки могли увидеть свою хозяйку.

Сейчас доползут и узнают меня. А вампиру этому,ю я точно однажды все клыки повыбиваю. Достал уже без моего ведома команды на кладбище раздавать всем подряд. Поди, вбил им в голову, что я в опасности.

Зомби такие, откликаются на любую помощь своему создателю. Нужно лишь правильно приказать.

В желтом свете фонаря уже видны лохмотья одежды и часть разлагающейся плоти. Их всего двое, отчего внутренне выдыхаю: точно Гришка. Послал сюда Федота с Семеном — это алкоголики наши бывшие. Замерзли прошлой зимой в лесу, нашли только ближе к лету под кустом дикой малины. Я старалась поддерживать их тела в оптимальном состоянии, но даже некроманты не всесильны, а природа всегда берет свое. В принципе, их можно и не трогать. Но зачем пугать людей разгуливающими по улицам мертвецами?

Прикрываю глаза, ощущая покалывания на кончиках пальцев и раскидывая руки в стороны. Мой собственный источник отзывается на призыв, формируя мою связь с зомби. Шаг, еще один. Нити одна за другой тянутся к ним, однако что-то идет не так. Присутствие диакона мешает сосредоточиться.

Рядом раздается надоедливый голос Василия, от которого хочется скрипнуть зубами.

— Кристина, — снова зовет меня Шумский, мешая поймать связь. Ее тяжело настроить вновь, я будто слышу отголоски в темноте сквозь вату. Оттого любые посторонние звуки — лишние помехи.

— Замолкни, Шумский, не мешай мне! — рычу в ответ, сжимая кулаки, и ногти впиваются в кожу.

Я ощущаю бегущую по венам кровь, ощущаю смердящий запах все ближе, пока зомби едва волочат ноги, шагая в нашу сторону и запинаясь о каждую ямку на дороге.

«Стоять!»

Ноль реакции.

Федот с Семеном продолжают идти, хотя нити уже коснулись печати подчинения: она на затылке каждого из мертвецов.

Открываю глаза и чувствую прилив силы, напирая сильнее. Почему-то их пустой разум сопротивляется. Они будто замирают на секунду, затем вновь идут вперед. Упрямо, точно бараны на убой.

Какого черта?

— Кристина! — Вася не успокаивается. Между его ладоней колеблется воздух — звуковой шар среднего размера изрядно потреплет моих деток. Мне, между прочим, их с любовью доверили!

— Не вмешивайся, я сейчас сама все решу. Мешаешь только, — огрызаюсь в ответ, пытаясь воззвать к печати. Она слабо откликается.

Но этого недостаточно.

«Федот, Семен. Ваша хозяйка здесь».

Мертвяки вновь тормозят, будто пытаются понять происходящее. Для них сложные фразы и команды — это лишние слова, на которые они почти не реагируют. Просто не понимают.

— Зя… йка? — тихий хриплый голос доносится изо рта Федота. Он дергает головой, поворачивает ее из стороны в стороны и мнется на месте, будто не зная, как реагировать. — Хо… зяйка?

«Хозяйка. Ваша хозяйка», — терпеливо повторяю одно и то же слово, облегченно выдыхая.

Наверное, из-за долгого нахождения в могиле печать размагичилась. Скорее всего, немного стерлись грани рисунка, отсюда плохо формируется связь хозяина с подопечными. Такое бывает, если долго не использовать зомби или не контролировать саму печать подчинения.

— Они очень странные, — бурчит Вася, медленно опуская руки, и я сквозь ресницы бросаю на него взор.

— Сам ты странный, — фыркаю, разжимая пальцы. Открываю глаза широко, разглядывая стоящих впереди зомби, делая к ним шаг.