Страница 10 из 11
Но коли первое слово сказала, за вторым очередь.
— Понимаешь, Водь, — я чайник взяла, поглядела на него, подумала, что помыть бы его пора, — алкоголь не мое это. Хмельная ведьма с меня та еще… Говорю ж тебе, когда последний раз медовухи выпила, с одними портками-то и осталась. Я как выпью, азарт такой просыпается — и главное везти начинает во всем вообще. И в карты, и в камушки, и даже на пари всякие. Неестественное везение. Вот в прошлый раз я всю таверну без портков и оставила. Кто был, тот стыдливо веничками прикрываясь и ретировался. А на таверну долговая расписка до сих пор где-то валяется. Так что чай, Воденька, чай он вещь полезная, а главное — не азартная.
Когда из избы за водой выходила, там тишина царила такая… потрясенная…
— Весь, — повысив голос, позвал водяной, — но я-то не азартный.
— Ох, Воденька, ты и портков-то не носишь, — отозвалась я по-глупости.
И тишина снова стала такая… опасная.
От того я и напряглась, и со ступеней не сошла.
Движением руки воду из бочки призвала, заклинанием чайник вскипятила, да опрометью в избу вернулась. А там водяной стоял, а аспид на него смотрел. И нехороший это был взгляд, ох и нехороший такой… Аспид на Гыркулу и то любезнее поглядывал.
— Так-так-так, — я быстренько заступила между водяным и Аеданом, на последнего посмотрела строго, да и сказала: — Водяной на моей территории под моей защитой. Вот только тронь, понял?!
Апид что-то точно понял, но, кажется, что-то не то.
Встал, громко книгу захлопнув, коротко кивнул, на прощание, и произнес:
— Благодарствую, хозяйка лесная, за знания, за откровенность, да за книгу твою. А вот чая уж не требуется… аппетит пропал.
— Так, а чай есть и не надо, его пьют, — как-то очень ехидно вставил водяной.
— Я в курсе, — пристально глядя на него, отозвался аспид.
Развернулся и вышел из избы, не оглядываясь.
Только вот дверью грохнул на прощание.
Когда отгремел грохот дверный, я сообщила водяному тихонечко:
— У аспида тема портков какая-то… очень личная, зря вообще сказала-то.
— Да нет, Веся, все ты сказала правильно, — поправив прядь моих волос и пристально глядя на дверь, произнес водяной. — Так что, чай?
— Да, — кивнула я.
Водяной за стол сел, я по избе побегала, собирая снедь, да заваривая чай травяной, бодрящий — этой ночью ни мне, ни Воде не спать.
Опосля на двор сбегала, отдала золото приехавшему с провизией Саврану, да наказала, что еще до заката привезти надобно успеть. И с золотистыми пирожками, что мне Уля, жена савранова, передала, вернулась к водяному.
Тот сидел, неторопливо помешивая чай, и пристально глядя на поверхность паром исходящую — работал. Мы с водяным всегда при деле, жизнь у нас такая.
— Проблема какая? — перекладывая горячие пирожки с корзинки в тарелку, спросила у Води.
— Да странность какая-то, — отозвался он, — по верху реки, у истоков, плот строят. Не нравится он мне.
— Где? — позабыв о корзинке, мгновенно заинтересовалась я.
Водяной поманил к себе, я, вместе с корзинкою, на колено к нему присела, в чашку заглянула, да и замерла потрясенно.
Строили не то чтобы плот — целый плотище.
Да не простой плот, а нежити оплот! Гнилью моренное дерево огнем обожженное устилали, а на берегу, среди скал — там исток реки водяного был, толпилась в клети да рычала нежить обозленная.
— Ох, ты ж Господня сила! — только и вымолвила я.
— И не говори, — задумчиво произнес Воденька.
— А я погляжу вам и вина не надобно, — раздалось вдруг от двери.
Водяной на голос аспида резко голову повернул, по лицу моему золотые кудри скользнули. Я волосы отвела, да и попросила:
— Не отвлекайся, а? Вот не сейчас только!
— Даже так! — и снова гнев такой, ярость душительная, губительная, уничтожительная…
Я аж вздрогнула!
Уж думала вскочить да ответа потребовать, но тут на плот тот, нечисть гнать стали.
— Воденька… — у меня голос сиплый стал, до шепота упал. — Воденька, что делать будем?
Делать то что-нибудь надобно было. Позарез надо было. Да только враг там действовал, куда моя власть не распространялась, а Водина еще силы не набрала. Самый исток реки, исток горный, там водяному силы не собрать.
— Ведьма! — вдруг ледяным голосом аспид произнес.
— Не сейчас, Аеданушка! — взмолилась, в чашку вглядываясь. — Ты проходи, на мое место садись, чай мой можешь взять, не пила еще. Пирожки вот есть. А меня не трогай, не отвлекай, пожалуйста, беда у нас, а как сдюжить не ведаю.
А тут и Води нервы сдали.
— То не твоя тревога, Веся, разберусь, — зло водяной произнес.
— Как?! — я вскинулась, в глаза его поглядела нервно. — Как справишься? Сам видишь, плот магией подпитан, а потому поплывет быстрее обыкновенного. И сдается мне — до полуночи тут будет. Как сдержишь ты его? В воду оборонить — скверна по воде твоей расползется, кто знает, чем то обернется, как бы кракены нежитью на поверхность не всплыли!
Водя зубами скрипнул, да и произнес:
— Я разберусь, Веся. Сам разберусь.
И от чего-то важно это для него так было, прямо как портки для аспида.
— Разберешься, — согласилась я. — Только к полуночи не вернешься, так ведь?
И спрыгнув с колена его, заметалась в тревоге по избе.
Молча аспид в избу мою вошел, молча на место мое сел, и глядел внимательно то на меня, то на водяного.
— И на помощь звать некого, — я остановилась, сжимая ладони, — ведьмы на горе закрылись, никто на помощь не явится. У меня метла есть, успела бы, туда и обратно успела бы обернуться до заката, вот только силы ведьминской во мне мало сейчас, восстановится не скоро, на пламя магическое не хватит, не сдюжу я.
И тут вдруг аспид речь молвил:
— По моей части огонь. Что случилось-то?
И посмотрел на не меня, на водяного.
А Воденька странно себя повел, усмехнулся и произнес елейно:
— А садись, аспидушка, на коленку ко мне, я и покажу, — и улыбнулся так… я и не знала, что водяной так улыбаться издевательски умеет то.
Да что ж это деется?!
— Водя! — воскликнула гневно. — Охолонись, будь добр! Одно дело делаем, одна задача у нас, и враг один, а других на ровном месте выискивать не надобно, итак хлопот полон рот!
И подойдя к аспиду, лицо его обняла ладонями, подавив дрожь неприятственную — боялась я его, несмотря ни на что боялась. Но к глазам синим змеиным нагнулась, да и выдохнула видение — и исток горный, и плот, и нежить, что гнали на него магическим путем. И кто там дело затеял поганое — оно не ведомо. Скрывался маг. Я там ничего увидать не смогла бы, не моя территория, а от воды маг держался далече, от того и водяному не увидать его было.
— Хм, — произнес аспид, едва я выпрямилась и ладони от лица его убрала. — Всего-то?
И тут Водя как скажет:
— Веся, сам разберусь, помощники не требуются! Особливо такие…
Но и Аедан в долгу не остался:
— Да, вижу я, что не тот с меня помощничек. Водяной то у нас явно особенный, только тех привечает, кто на коленку к нему запрыгнуть готов…
И задрожала изба моя, все вокруг задрожало…
— Воденька, будь любезен, охолонись, — попросила сдержанно.
Дрожь прекратилась.
Усмехнулся победно аспид, но затем посерьезнел и так сказал:
— Предатель у нас. В нашем стане. Среди своих. Ты, хозяйка лесная, правду сказала — плот тут к полночи будет, а первыми по реке два отряда идут — волкодлаки да вампиры. Анчутки и ауки за столом совещания не сидели, второстепенная роль у них, от того и решали сами мы все. Остаются те, кто знал — моровики, вампиры и волкодлаки. Предателя среди них искать надобно.
И на меня посмотрел вопросительно.
Но я тут не согласная была, вообще не согласная.
— Аспидушка, — сложив руки на груди, сказала тихо, — для любой нечисти — нежить прямой враг. Тут говорить не о чем — я за каждого кто на пиру был, ручаться готова. Но даже если предположить, на секунду единую, что прав ты, и среди нас предатель есть, то в чем мотив, вот главный вопрос.