Страница 7 из 13
Равнодушно сунула металлический прямоугольник на прежнее место и отправилась в душ. Спать расхотелось, легкий налет разочарования омрачил и без того безрадостный подъем. В ванной я отыскала таблетки от головной боли. Посмотрела на себя в зеркало, и удивилась, насколько профессионально мне сделали прическу. Прекрасный кучерявый стог на голове выглядел так, словно я только что вышла из салона. Уж с чем с чем, а с прической я не ошиблась. Это слегка приободрило. Душ.
Говорят, вода помогает очистить не только тело, но и душу, смыть дурные мысли и плохое настроение. Похоже, это опять не про меня. Мне думалось. Думалось о том, как мне не везет с противоположным полом. В мои двадцать у меня не было ни одного серьезного романа. Ни разу я не чувствовала влюбленности, никто еще не дал мне ощутить, что это такое – любить и быть любимой. Ни один мужчина еще не поселялся в моей голове. Эту избитую тему я мусолила в голове время от времени, когда хотелось погрустить, или был к тому повод. Не то, чтобы это являлось проблемой, так… очередной повод для меланхолии.
От размышлений меня оторвал какой-то звук за дверью. Кажется, снова звонил телефон. Надеюсь, он разбудит этого нехорошего человека, и тот, перестав продавливать мой любимый диван, уберется восвояси к своему Дару. Вот только похвастаться ему будет нечем. Хе-хе.
Сама не пойму, что меня так раздражало в Германе. Наверное то, что он так ни разу и не дал понять, что ему от меня конкретно нужно. Ухаживать не ухаживал, но постоянно вертелся рядом. Никогда не заводил разговоров на любовную тему, но всегда проявлял заботу, в своем понимании, конечно. Первое время я напряженно ждала, ну когда же он признается? Но время шло, и мой энтузиазм увял. Кем он мне приходился? Другом, наверное. Но о друзьях обычно знают больше, чем только возраст. Он никогда не рассказывал о себе, но точно знал, какие конфеты и фильмы я люблю. За все года знакомства мы даже ни разу серьезно не поссорились. Скорее всего, дело в том, что это просто не мой человек. Я была уверена, как только я увижу своего мужчину, я тут же пойму, что это он, и от тут же станет мне несоизмеримо дорог. А Герман… Уверена, что даже скучать не буду, если он внезапно пропадет и никогда больше ни появится в моей жизни. Ну если только слегка.
Выйдя из ванной через несколько минут, я обнаружила Германа в том же положении, что и раньше. Снова залезла в карман его пальто, достала телефон, и мстительно направилась к спящему. Включив торшер, присела рядом. Бедняга, он этого не заслужил. Но кто ж его заставлял связываться с такой, мягко говоря, неординарной девушкой, как я?
– Эй, пьянчужка! – Ему досталась пара легких шлепков по щеке.
Ответом было хриплое мычание, и неудачная попытка закрыться рукой.
– Пьянчужкаааа… – Шлепки стали более внятными.
Он лениво попытался отвернуться к стене.
– Тебе тут некто Дар телефон обрывает, и сообщения шлет.
Моментально открыл глаза, и быстро поднявшись, с трудом сфокусировал взгляд и сонно поинтересовался:
– Ты отвечала?
Я закатила глаза, мол, надо оно мне, и протянула ему телефон. Затем развернулась и ушла в спальню, прикрыв за собой дверь. Отбросив халат, переоделась в любимую футболку с чебурашкой, с наслаждением забралась под шелковистый плед, и уютно свернулась в мягком гнездышке из подушек. Теперь можно удобно выспаться, сделав вид, что в квартире никого нет. Уже почти засыпая, я услышала звук осторожно закрываемой входной двери. Герман ушел. Теперь можно не делать вид. Я улыбнулась про себя и провалилась в сон.
Мужчина осторожно закрыл входную дверь, оставшись внутри. Помедлил с пол минуты, затем бесшумно двинулся к ее спальне, лавируя между цветов. Странная была идея, конечно. Но хорошо, что ей понравилось. Он нерешительно остановился возле двери и легонько коснулся ладонью ее шероховатой поверхности, задумчиво склонив голову на бок. Желтые крапинки в серых глазах тускло засветились в темноте, и он увидел за дверью свернувшуюся клубочком спящую девушку. Кудрявые пряди ее волос рассыпались по подушке, сон стер с лица то напряженное выражение, с которым она чаще всего смотрела на него. Сейчас это было то самое беспомощное создание, от которого так трудно было оторвать взгляд тогда, когда он ее впервые встретил. Герман на минуту закрыл глаза, и картинки непрошенных воспоминаний самовольно замелькали перед взором.
Поздняя весна, душный институт, облупившая со стен краска, истоптанный сотнями ног мятый линолеум. Она идет по коридору, не глядя перед собой. Одинокая фигурка в безлюдном здании. Внезапно распахнувшееся окно, порыв ветра, разметавший ее волосы и раздувший полы плаща, и на пол медленно оседают яблоневые лепестки. Светло-карие глаза глядят сначала испуганно, затем слегка теплеют и улыбаются. Она будто поняла, что неспроста ветер решил осыпать ее лепестками.
Часто хотелось рассказать ей все, не боясь отпугнуть, забыв все ограничения, но она никогда не подпускала ближе дозволенного. Дружелюбная и простая, превращалась в лед, стоило только подойти чуть ближе. Окатывала высокомерным напряженным взглядом с высоты своего небольшого роста, купируя все намерения на корню. Он никогда не сможет сделать ей больно, даже если придется пойти против всего. Желтые глаза открылись. Слишком рано было допускать ее в Сектор, слишком рано… Но ничего не поделать.
Он взглянул на девушку последний раз и убрал ладонь с двери. Затем достал из кармана невесомый металлический аппарат, привычно быстро набрал шестизначный код, бесшумно шагнул в образовавшийся портал и исчез. Тускло светящаяся сиреневым рамка перехода повисела пару секунд и растаяла без следа.
5.
Весь следующий день я провела за сборами. Перелопатила кучу одежды, выбрала основной гардероб, который будет актуален именно в моем случае: несколько удобных штанов, топы, футболки, куча одинаковых носков, толстовки, куртка ну и по мелочи. Как мне обещалось, для комфортного проживания на рабочем месте есть все, и до проверки сего факта оставалось всего ничего. Мой телефон и новые ключи Герман соблаговолил оставить в прихожей на полке. Гаджет на всякий случай сложила в чемодан с вещами, а ключи занесла соседке. Через день, за час до назначенного времени, я оглядела квартиру, и, захлопнув дверь с наружной стороны, оставила цветы спокойно сохнуть без меня.
Ивар порадовал пунктуальностью, и вскоре мы уже мчались на максимально разрешенной скорости по загородной магистрали. Часа три потратили на ровную асфальтированную дорогу, затем около сорока минут тряслись по проселочной колее, петляя между лесными массивами.
Люблю большие машины с высоким клиренсом, которые пузом за дорогу не цепляются. Ивар был одним из счастливых обладателей оных. И меня даже посетила шальная мысль о возможности приобрести подобную после своей полугодичной практики, если бы еще появилась надобность куда-то на ней ездить… Мы двигались молча, каждый думал о своем. Он смотрел на дорогу, а я разглядывала пейзажи: бесконечные леса с живописными деревьями, все в багряно-оранжево-золотых оттенках, разбавляемых изредка хвойной вечнозеленью. Неописуемая красота. Любуешься, и понимаешь, что мать природа – величайший художник, и никогда человеку не создать и десятой доли той красоты, которую она творит так естественно и легко.
Машина остановилась у высокой бетонной стены, по верху которой подобно ежевичной плети, вилась колючая проволока. В глухом утреннем лесу, где мы теперь оказались, было туманно, и слегка пасмурно от скрывавших светило плотного навеса из ветвей. Звенящая тишина создавала атмосферу торжественности, и все звуки отдавались гулким эхом в верхушках древних елей. Было довольно прохладно, и я не пожалела, что надела теплую куртку.
Ивар резво выпрыгнул из машины на пышный ковер из влажных листьев, и деловито прошуршал к стене. По тонким трещинам в форме смежных прямоугольников в ней можно было угадать внушительные створки ворот. Профессор достал из кармана идентификационную карту, и с помощью нехитрых манипуляций заставил дверь бесшумно отъехать в сторону. Затем он вернулся в машину, и мы въехали на территорию базы. Это была небольшая, около двухсот метров в диаметре, круглая площадка, с одной скромной кирпичной постройкой посередине.