Страница 40 из 41
Они включали в себя наряд полиции, состоящий из двух полусонных и одного дремлющего сотрудника, расположившихся на самых дальних сиденьях пассажирского салона, и простеньких телевизоров. Небольшие жидкокристаллические экраны были укреплены перед каждым пассажиром на спинке впередистоящего кресла и транслировали бесконечную нарезку рекламных роликов каких-то местных фирм, изредка перемежающуюся с прогнозом погоды. Берёзов воспроизвёл в памяти детали рассказа Айболита о Зуде и Зависимости. Не составляло труда догадаться, что телевизоры в «Ракете» установили не столько в целях заботы о комфорте пассажиров, сколько в качестве индикаторов Полтергейста. За четыре часа поездки, протекающей в окружении электроники, Зависимый, если он тайком прокрался на борт, неизбежно вызовет Полтергейст. Недаром на каждом билете имелось предупреждение, напечатанное жирным шрифтом: «Граждане, имеющие Зависимость, перед посадкой обязаны пройти регистрацию у сотрудников полиции, сопровождающих судно». Интересно, если её действительно пройти, что из этого выйдет? Снимут с рейса, вернут деньги за билет и доставят куда надо? Или же на «Ракете» имеются отдельные места для Зависимых? Где-нибудь подальше от жизненно важных систем судна и поближе к огнетушителям?
Болт утверждал, что у Ивана с Ферзём Зависимости и, следовательно, Полтергейста нет. А Рентгену и то и другое блокирует «Живая Вода». Поэтому им можно без каких-либо опасений находиться вблизи электронных приборов, сложных устройств и так далее, вплоть до полётов на самолётах. На это и был расчёт. Рентген планировал добраться до Нарьян-Мара тихо и незаметно. Там сесть на самолёт до Москвы, благо денег хватало с избытком, Рас, занимавший на базе должность казначея, согласно приказу Медведя выдал им двадцать тысяч долларов. Рубли в Ареале были не в ходу, поэтому придётся обменять часть валюты в Нарьян-Маре, но это мелочи. Основной задачей являлось сесть на самолёт. Рентген с Салмацким вряд ли будут испытывать с этим какие-либо трудности, а вот у него, Берёзова, нет никаких документов. Но Рентгена это, похоже, не смущает.
Иван посмотрел в окно. Глухая тайга по берегам Печоры постепенно превращалась в лесотундру. Вокруг полнейшее отсутствие цивилизации, среди которой время от времени неожиданно возникали мелкие посёлки. Наверное, до Катаклизма здесь были лишь умирающие деревеньки таёжной глухомани, лепившиеся к реке как к единственной ниточке, связывающей их с внешним миром. Но Ареал подобрался к этим местам почти вплотную, и это невесёлое обстоятельство вдохнуло жизнь в обезлюдевшие населённые пункты. В деревеньках шли строительные работы, виднелась тяжёлая техника, бросались в глаза новые дома типовой планировки. В небе то и дело появлялись вертолёты, самолёты малой авиации, по всей протяжённости реки виднелась некоторая активность: сновали рыбацкие катера и лодки, шли гружённые стройматериалами баржи, пару раз попадались паромы с фурами на борту. Берёзов мысленно покачал головой. Да уж, нет худа без добра. Для кого-то Ареал стал трагедией, а кому-то только в радость. Но кое-кого из тех, у кого эта радость зашкаливает, вскоре ожидает неприятный сюрприз.
Дважды «Ракета» делала остановки у каких-то населённых пунктов, высаживая пассажиров и принимая на борт новых, и движение продолжалось. Лесотундра за бортом окончательно сменилась тундрой, небо затянуло сплошной серой пеленой, и Иван позволил себе немного поспать. Время до возвращения к Салмацкому активности ещё есть, нужно потратить его с пользой. Проснулся Берёзов от тихого голоса Рентгена:
– Туман, мы подъезжаем. На причале полицейский кордон, проверка документов. – Контрразведчик достал из кармана красную корочку и протянул её Ивану: – Забирай.
– Это моё удостоверение личности! – удивлённо прошептал Берёзов, разглядывая собственную фотографию. – Его у меня Ферзь отобрал тогда, у шпионской лабы. Откуда оно у тебя?
– Салмацкий сдал его мне в качестве вещественного доказательства вместе с твоим штатным оружием и бронежилетом. – Рентген посмотрел в окно на полицейских, проверяющих документы у покидающих «Ракету» пассажиров. – Говорить буду я. Ты стоишь рядом с Ферзём. По моей команде оба предъявите документы и немедленно уберёте их. Это даже хорошо, что мы в штатском. Идём.
Проверка документов прошла спокойно. Рентген предъявил удостоверение, потребовал вызвать старшего по званию и о чём-то переговорил с ним в стороне. Тот кивнул, что-то записал на бумажке, на этом всё и закончилось. У выхода из порта обнаружилось несколько частных извозчиков полубичеватого типажа, зазывающих всех, кто появляется в поле зрения, воспользоваться услугами такси по, естественно, самым низким ценам в городе. Рентген нанял какую-то невзрачную иномарку, давно отпраздновавшую свой десятый день рождения, и велел ехать к одной из находящихся в центре гостиниц. Там машину отпустили, дождались, когда она скроется за поворотом, после чего прошли пешком пару кварталов и нашли подходящий подъезд в одном из домов. Там контрразведчик снял спецовку, облачившись в свою форму, и Берёзову пришлось расстаться с оружием. Всё, что стало ненужным, упаковали в ящик из-под инструментов, и Иван забросил его в ближайший мусорный контейнер. Затем поймали ещё одного извозчика и отправились в аэропорт. В зале ожидания Рентген оставил Ивана сидеть с Салмацким и отправился покупать билеты. Вернулся он почти через час.
– Что-то не так? – негромко спросил Иван, дождавшись, когда контрразведчик опустится в кресло рядом. – Тебя долго не было.
– Деньги ходил менять, мои закончились. – Рентген протянул Туману его билет. – Вот, возьми. – Он незаметно передал ему толстую пачку купюр и небольшой бумажный конверт.
– Что нужно купить? – уточнил Иван.
– Пока ничего, пусть будут у тебя, так спокойнее, – объяснил тот. – У тебя не украдут. В конверте местная сим-карта и записка. Там номер телефона, который ты должен запомнить. Записку уничтожишь. Сим-карта для тебя, внимательно следи за балансом, в Москве ты будешь в роуминге.
– Хорошо. Чей номер в записке? – поинтересовался Берёзов.
– Мой, – лаконично ответил Рентген. – Московский.
– Не отключили за два года?
– Такие номера не отключают, – без тени иронии произнёс контрразведчик. – На них распространяется срок давности. Выучи наизусть и не записывай в память телефона, когда его купишь. Для разговоров со мной заведёшь отдельный аппарат, вставишь в него эту сим-карту. Больше с неё никому не звони. После каждого разговора очищай список набранных номеров и выключай телефон.
– Так их же всё равно можно у оператора связи получить, – возразил Иван.
– Можно, – согласился Рентген. – Но для этого требуется время, иногда значительное… – Он прислушался к голосу диктора, объявляющего начало регистрации: – Наш рейс. Пошли.
Регистрацию и прочие сопутствующие посадке процедуры прошли спокойно. Сотрудники аэропорта бросали взгляд на удостоверения офицеров ФСБ и теряли интерес к рабочим спецовкам Тумана и Ферзя. В самолёте Рентген велел Салмацкому сесть у иллюминатора, рядом с ним посадил Берёзова и уселся в крайнее кресло. Самолёт оторвался от взлётной полосы, и капитан корабля объявил, что время в пути составит два с половиной часа. Контрразведчик посмотрел на часы.
– Через сколько он начнёт дёргаться? – Иван кивнул в сторону безучастного ко всему Ферзя.
– Через час, – ответил Рентген. – На утренний рейс мы опоздали. Нам повезло, что был ещё один.
– Ничего, я разберусь. – Берёзов многообещающе прищурился.
– Свидетель мне нужен живым, – поспешил напомнить контрразведчик. – И с нетравмированным мозгом. Ему предстоят два месяца интенсивных допросов. Времени у нас немного, необходимо взять у него показания в полном объёме. Всё должно быть тщательно запротоколировано и не вызывать даже малейших вопросов после того, как он умрёт. По словам Болта, это произойдёт через два-три месяца, а уголовные дела подобной сложности могут длиться годами.
– Обещаю не бить его по голове, – понимающе закивал Туман. – Можно порвать ему ахиллово сухожилие. В интересах следствия, разумеется. Так он уже никуда не убежит и мозг в сохранности.