Лето Преисподне

И вот Сеня ехал в «Кодекс. Такси», слушал белиберду про тополя, ловил взглядом такие же тополя за окном и иногда сверялся на телефоне с письмом от некоего Андрея Мартова, в котором говорилось, как ехать и к скольким прибыть.

Они приехали, деньги списались с карты. Таксист уехал, как показалось Сене, так и продолжая бормотать про тополя, несмотря на то, что пассажир уже отвалил в неизвестность.

Погожий день, начало июня. На завтра обещали дожди, но сейчас было ясно и солнечно, к тому же без жары. И это радовало.

Такси выплюнуло его у КПП, за который он просочился, продемонстрировав охране в форменных куртках паспорт. Судя по «Кодекс. Картам», до Полигона было еще пилить и пилить, ибо он находился в самой заднице Склоково.

Вообще, местные просторы поражали. Чистенько, тихо. Народ спокойно идет по своим делам. Кто-то расположился прямо на полянке с коробочками от еды. В мозгу Сени всплыло японское слово «бенто»… Сосенки стояли редко, и вообще здесь было солнечно.

Здания из бетона и стекла при этом не выглядели как человейники Сити, а скорее напоминали мирный университетский кампус. В принципе, Сеня никогда не мечтал попасть сюда. Ехать далеко, да и вообще какой-то культовой славой место не пользовалось, но оказавшись здесь, он сразу ощутил, что не прочь тут поработать.

Сеня не боялся и не волновался. Он был расслаблен. Сейчас не решалась его судьба, на кону не стояло его существование. Это не «Майкрософт» и не «Гугл», в которые ему и так вход заказан из-за среднего английского. Просто очередное собеседование, каковых в его жизни было с пару десятков, и которое, скорее всего, закончится ничем. Зато прогулялся, в интересное место съездил – так обычно говорил Сеня себе…

На парковке у какого-то здания торчал десяток электрокаров, и, по всей видимости, одним из них можно было как-то воспользоваться, но Сеня был стеснительный, да к тому же погода стояла шикарная, и он решил прогуляться. Наверное, вокруг как-то шелестели птицы, но Сеня их не замечал и о них не думал. Ему вообще вдруг подумалось, скорее бы это собеседование закончилось, и тогда он сможет вернуться в родную двушку, чтобы снова начитывать Анне свою историю…

Сеня сверился с картой, когда обжитая территория кластера вдруг закончилась, позади остался последний фонарь на дорожке и справа замаячила мусорка. Сеня опасливо оглянулся, как всякий раз, когда готовился увидеть поблизости Квантина, но он был здесь один…

Дальше путь лежал через поле, по которому была протоптана тропинка. Низкая декоративная ограда, а за ней – скошенный пустырь с одиноко маячащим ближе к реке строением.

Это и был Полигон. На картах в описании он никак не обозначался, у домика вдали даже не было адреса, по крайней мере, никаких цифр на нем не стояло. Когда Сеня приблизился, то увидел довольно странную конструкцию.

Спереди это напоминало довольно модный угловатый двухэтажный домик в стиле Баухаус – как будто несколько стеклянных контейнеров поставили друг на друга в некоем продуманном беспорядке. Из-за контейнеров высился белый купол чего-то гигантского, похожего на надувную крышу для теннисного корта, только, по всей видимости, круглого в диаметре, а не прямоугольного.

У домика стоял человек в дурацкой и одновременно как бы модной черной униформе с аляповатыми шевронами на рукавах. Его брюки напоминали галифе с красными лампасами и были заправлены в высокие армейские ботинки. Выправкой человек напоминал военного, впрочем, это было клише, и Сеня мог ошибаться. Короткая стрижка-платформа, уверенное немолодое лицо. Мужчине – за пятьдесят.

– Вы, должно быть, Семен? – мужчина протянул руку.

– Здравствуйте, – пожал ее Сеня. Его впервые кто-то прямо так встречал на собеседовании.

– Громкин, я начальник службы безопасности на Полигоне.

– Очень приятно.

– Мне тоже. Посидите внизу, Андрей Александрович скоро к вам спустится.

– А покурить можно? – зачем-то спросил Сеня.

– Курите, конечно.

Сеня снова огляделся боковым зрением, думая, не увидит ли здесь Квантина, но кроме него самого и Громкина у подъезда никого не было.

Он чиркнул зажигалкой и отполз к урне под камеру. Громкин подвигал желваками, кивнул Сене и отвалил вовнутрь. Сеня осматривался. Здание – из какого-то камня, слишком темного, а потому выглядящее немного депрессивно.

У входной двери Сеня приметил средних размеров табличку: старомодный мрамор, как на древней фотожабе (тогда еще такого термина не было) «Хуячечная» про Министерство культуры, производства чуть ли не самого Арсения Гусе-Лебедева. На мраморе – абракадабра из букв:

НФПЗСВМП

Что бы это значило?..

Прислонился к стеклу и посмотрел внутрь сквозь свое темное отражение. Почти ничего не видно, кроме столика-ресепшена и пары фикусов. Сеня докурил, раздавил окурок в сеточке урны, еще раз воровато огляделся в поисках Квантина да и шагнул внутрь, в крутящиеся двери. Внутри было прохладно. Действительно, несколько кадок с фикусами-пальмами. Громкин куда-то дематериализовался.

Над ресепшеном: довольно дикая пролетарская мозаика в стиле Диего Риверы – какие-то оголтелые рабочие в образе креаклов (или наоборот) и не менее оголтелые микеланджеловские ангелы тянут друг к другу руки через месиво облаков. В руках – ничего. И под всем этим надпись: «Лучше никто, чем мы!».

За стойкой ресепшена – никого. Сеня не успел развести руками как Винс Вега в знаменитом меме. Понял, что здесь кто-то есть, и это был не Квантин.

Тень вышла откуда-то из-за пальмы. Высокая, худая, как косоглазый демон из «Тетради смерти», с той только разницей, что у него не было бредовых торчащих в разные стороны наплечников.

Мужчина действительно косил. Это Сеню всегда смущало. Непонятно, в какой глаз смотреть человеку.

Он был высокий и худощавый. В черной водолазке а-ля Стив Джобс и наброшенном на плечи френче а-ля… Керенский. Короткие соломенные волосы, остриженные по ушедшей уже хипстерской моде, но само лицо при этом не особо худощавое.

Мужчина протянул гигантскую лапу пианиста с тонкими узловатыми пальцами. И улыбнулся.

– Здравствуйте, Семен.

– Добрый день. Вы – Андрей Александрович?

– Именно, давай на «ты», так что просто Андрей. Прошу…

Андрей был старше Сени лет на пять-шесть, иными словами – за сорок. Человек из предыдущего поколения, к которому принадлежал, к слову, и западный визионер Даг Рудов.

Мартов провел Сеню на второй этаж. Здесь было просторно и прохладно. Народу мало. За темными стеклянными стенами есть какое-то движение, но по коридору никто не шастает.

– Прошу в переговорку, – и Мартов распахнул дверь. Загорелся автоматический свет.

Сеня сделал все, чтобы не дернуться лицом и не выдать себя. Квантин уже ждал здесь. Он сидел в дальнем углу продолговатой комнаты, закинув ногу на ногу и составив пальцы домиком, как Черномордин на рекламе движения «Наш дом – Газпром» в 90-е.

Мартов ничего не заподозрил. Вообще, не забивайте голову, откуда здесь взялся худощавый миловидный парень с иссиня-черной челкой в дурацком тренировочном костюме с надписью РОС-СИЯ на груди… Примите как данность, что помимо Сени и главы Полигона в комнате был третий персонаж.

Сеня научился разговаривать с Квантином как бы в мыслях, в воображении. В его сознании словно падало стекло, и за этим стеклом он мог вести переговоры со своим странным другом без опасения, что его запалят окружающие.

Сеня мысленно улыбнулся Квантину. Тот лишь кивнул.

– Это – Полигон, – сказал Андрей. – Если понравится, будешь работать здесь.

– А что за купол сзади?

– Всему свое время, если захочешь, покажу.

– Он тебя боится, – сказал меж тем Квантин. – Сейчас обосрется.

Сеня и бровью не повел. Вообще Мартов излучал спокойное и сильное дружелюбие. Он располагал к себе и сразу понравился Сене.