Бзик в кратком

Регулировать уровень сложности человека… Эх, если бы существовал хоть кто-то, кто мог обладать такой сверхспособностью, жилось бы ему очень сладко. Он бы сразу любую краску смыл бы с лиц других. Или же наоборот – залил бы ею все досягаемые просторы. Единственное, что способно помешать – это неуверенность.

Неуверенность и желание выделиться – два кита, на которых держится устройство по окрашиванию своих и чужих рук.

В это время старший прапорщик Картонов только начал чистить зубы.

Стихотворение первого человека со сверхспособностями

Кто-то сказал, что лето с травой зеленее,

Но мы-то все знаем, что я зеленее с травой.

Молодая жена покупает конфеты

И приносит ко мне их домой.

3

Ну, простой же был день когда-то. И относительно долго среди нас он продолжал считаться одним из обыденных. Это потом уже, когда сменилось целая плеяда мировоззрений и авторитетов, заснеженному салехардскому понедельнику стало придаваться правильное значение.

Вдруг оказалось, что именно сей наипростейший день стал отправной точкой. Некой завязкой, после которой, правда, было внушительное затишье. Словно бы малыш Гуттенберг в ту пору не мог сообразить, как правильно переходить на новую строку и продолжал дуться на напечатанный лист бумаги. Но, справедливости ради надо отметить, что затишье тоже штука важная. Оно подобно овощной приправе придает заснеженному, а потому чрезмерно водянистому и плавающему понедельнику особый запоминающийся сладковатый вкус. Так могла бы сластить ностальгия. А еще затишье – есть часть формирования, если понимаете. Но вообще, в этой истории нет ничего такого, чтобы всерьез формировало, как сейчас уже кажется. Это как бы просто демонстрация стадии взросления. Вот мы выросли и уже способны на неожиданные откровения.

Не было еще момента, когда можно было сказать, что лучше уже не придумаешь. Ну разве что только в начале. В этот простейший день.

Простота была во всем. В погоде, в настроении, в месте действия. Это была школа и был последний урок. Единственное, что можно было выделить, так это отсутствие в кабинете учителя. А еще все сидевшие в классе громко разговаривали. Шумели. Болтали. Раздражали своими несформировавшимися голосами. Но такое поведение среди незрелой молодежи уже настоящая классика, и как бы его не спутать однажды с мазуркой Шопена.

В этой какофонии звука можно было услышать разговор трех учеников…

Начало этого разговора, пожалуй, не слишком интересует, а вот середина и конец – это нечто важное в рамках дальнейшей истории.

Тема летних лагерей и людей, что обычно в них засиживаются. С этого стартовала «полезная» часть разговора одноклассников. В точности отобразить его здесь нет ни малейшего желания и смысла. С синтаксической точки зрения он крайне тупой (здесь ведь и так не хватало глупости топорности, правда?), как в общем то и большинство диалогов из жизни. Это тебе не зрелая литература с ее наивной театральщиной. Реально существовавшие разговоры можно лишь вкратце пересказать.

В первую очередь трое учеников. задавшись летнелагерной темой, начали припоминать мальчика-цыгана, проживавшего так же, как и они в городе Салехарде. Этот цыганенок всю вторую лагерную смену портил настроение одному из участников школьной дискуссии. Цыган был чрезмерно агрессивен, не знал истинного русского языка и уж точно не был благословлен Буддой на отпущение всех грехов. На самом деле Татхагата мало кому отдавал свое прощение, но нормальный человек обязательно ведь попросит. А этот цыган не умел просить. В летнем лагере он лишь отнимал да присваивал.

Пожалуй, основной плюс, который можно было обнаружить в разговоре этих троих человек – чопорность явно обитала в другом месте.

Прихватив с собой печаль о плохо проведённом времени в лагере, они отправились в длительное словесное путешествие по грязным косточкам других личностей с дурными характерами (средь них одноклассники, продавщицы в галантерейном магазине, поварихи и т.д.), но пообещали себе вернуться к главному кандидату на звание стопроцентного мерзавца, чтоб на славу посмаковать. А еще они ненароком зареклись, что коли вновь повстречают в своем районе этого цыганенка, то станут для него серьезным источником проблем.

Стоит отметить тот факт (прямо-таки дисклеймер), что говорить о расизме или национализме трех болтливых учеников в данном конкретном случае попросту глупо. Дело ведь заключалось не в отвращении к другой нации и возвышении своей. Ненависть выражалась исключительно к одному человеку и к его поступкам. И только перед ним (нахалом, грубияном и лагерным вором) хотелось чертовски возвышаться. Вот если бы глупым, невоспитанным и вороватым был бы не цыган, а другой человек (например, молдаванин), ничего бы не поменялось. Все равно бы хотелось сделать что-то такое, что могло бы показать превосходство культурного человека.

Вскоре трио таки повстречали цыгана на своих улицах и, кроме того, узнало о его творческих потугах. Он сочинял rap.

Дмитрий Семенов (к слову, один из трех болтливых учеников) не любил rap и не понимал любовь окружающих к этому музыкальному жанру. Возможно, уши не воспринимали слишком быстрое зачитывание безобразных слов и зачастую безвкусный стиль одежды у исполнителей этого жанра (тут конечно железобетонный субъективизм). Его предпочтения в ту пору более стремились к пресловутому року. К postpank и pank. Тогда Дмитрию правда нравилось эта простая безутешная музыка, однако чуть позднее и подобное треньканье начало казаться совершенно безвкусным и заводящим в один и тот же угол. Слушая Joy Division, впадаешь в депрессию, а любовь начинает разрывать на части, снова. Включая Ramones, помаленьку забываешь словарный запас и начинаешь каждые пару минут считать до трех. Разумеется, это шутка, но в каждой шутке есть доля правды, и Семенов ее уловил. Еще, будучи маленько сообразительным, он уловил возможность издеваться над любителями rap с помощью этого же самого rap. Очень легко глумиться над человечьим стилем, зная о нем все по собственному опыту. Затем прописную истину осознал и другой человек из той тройки учеников – Перминов Даниил. До третьего дело, увы, не дошло. Потому вскоре из бессвязного трио вылупился первоначальный лжемузкальный дуэт, призванный своим существованием вывернуть наизнанку целую субкультуру ради одного хулигана. Звучит, конечно, бредово.

Способно ли образование из двух человек достичь непостижимого? Нужно ли больше людей (характеров), чтобы с помощью коллективного рассудка придумать что-то, что могло бы вызвать маломальский народный интерес или вовсе стать новым витком на большом вишневом дереве признания? Как не оказаться прогнившим виноградным листиком? Не сразу на этот вопрос удастся найти ответа (если вовсе удастся). Уж не в этом составе и не с той халатностью, что тогда была, разбираться в таких вязких вопросах. Все ведь казалось совершенно несерьезным. Шутка над любителем rap. Где тут вообще возможность услышать то, что может насторожить, заставить приглядеться? Нет ее.

За пару минут существования лжемузыкального rap-duo было написано первое произведение. Стишок, содержащий самые тупые и одновременно мерзкие фантазии мигом отправился по электронной почте прямиком к ничего не подозревающему цыганенку. Сперва казалось, что стишок был обычной насмешкой, ничем более. На деле же все это незаурядное дурачество быстрыми темпами трансформировалось в уязвимое место Даниила и Дмитрия. Одна пята на четыре ноги.

Дело вот в чем. После первой сомнительной пробы пера, пошла вторая, третья, четвертая… Все по двести грамм. Пробы стало невозможно останавливать, как и гниль, что через прямые грубости строф и плоский bit лезла наружу из семенова-перминовского сгустка черни. И если об этой гнили хоть кто-нибудь узнал раньше, чем она сама протухла под гнетом нравственной революции, к примеру, кто-то из родных и близких догадался о сомнительных увлечениях юнцов, было бы как минимум неловко. Благо разум оказался сильней, взросление все явней, и история с похабными rap-композициями, отрезвев, отправилась в прошлое. Заверяю, что никто из сторонних слушателей ее толком не раскрыл и не прочувствовал. Даже цыганенок, вероятно, за все это время ни разу не открыл свой сетевой почтовый ящик. Но выйти полностью сухими из воды этим двоим помешала психика.