Страница 4 из 7
Я прислушалась к звукам внутри дома и поняла, что пора. Поднялась, взяла белье и крадучись покинула спальню.
Черная утроба камина переливалась алыми бликами. Силуэт спящего человека виднелся за диваном. Голубоглазого ангела с его ростом и размахом плеч пришлось разместить на полу, соорудив импровизированную кровать на ковре. Я пробралась в ванную, крайне осторожно, стараясь не щелкнуть замком, закрыла за собой дверь и счастливо выдохнула. Наконец-то!
Пока господа переворачивали мясо, я сменила утепленные джинсы и свитер на домашнюю хлопковую сорочку и шерстяную юбку в пол. Наедине с собой я никакой юбки, конечно же, не носила, ограничивалась вязаными гольфами, но три парня бродили по моему дому – интуитивно хотелось спрятаться. Точнее, от Мая скрываться желания не было, чужими ощущались лишь двое.
Просторная душевая кабина, выложенная кафелем, у меня была напротив двери, слева – раковина, а справа большое зеркало на стене и длинный узкий шкаф в углу. На свое отражение в полный рост взглянула первым делом. Как относиться к своим черным, вьющимся волосам, и, в общем-то, самым обычным чертам лица я так пока и не придумала, а вот тело у меня было почти идеальным. С моей точки зрения, конечно. Контроль, контроль и, еще раз, контроль, жесткий, безжалостный, терпящий временные падения, но не терпящий слабости, только благодаря ему я здесь, и я та, кто я есть. Внутри, сколько себя помню, живет бетонная смесь. Красивое тело – это не достижение и не необходимость, это что-то естественное, оно появляется как следствие. Если бы не выражение глаз…
Я сняла юбку и бросила ее на пол.
Разве это те мысли и ощущения, которые посещают девушку в двадцать три года? Холодные, жестокие, пустые глаза. Витька говорит, цвет у них стальной. Может, мне так и суждено было. Перед внутренним взором всплыли бездонные голубые омуты Мая, пленительное забавное сочетание беспомощного домика бровей с немалыми габаритами тела, и собственное лицо в зеркале вдруг смягчилось, губы растянулись в какой-то поразительно нежной, завораживающей улыбке… Это я? Отражение изменилось снова. Теперь девушка там была удивлена и растеряна.
Черт, не помню, о чем размышляла только что. Впрочем, какая разница.
Я взяла подол обеими руками и потянула сорочку вверх, стягивая ее через голову. На доли секунды приоткрыла глаза, когда горловина еще на лице была и увидела нечто в своем отражении, потрясшее меня до глубины души и заставившее вновь зажмуриться. Май затаился в темноте у едва приоткрытой двери и наблюдал. Я легко угадывала черты его лица и мимику. Увлеченный, немного испуганный.
Ай, хороший мальчик! Снова под кожу. Разве Май Нейман, которого я слушала, и с которым говорила, поступил бы так? Или я, как это свойственно людям, выдумала, что знаю о тебе больше, чем успела увидеть?
Бросила сорочку поверх юбки, завела руки за спину, расстегнула лифчик и медленно сняла его, предоставляя Маю шанс сохранить благопристойность. Бесстыжий ангел, к моему искреннему изумлению и волнению, не подумал использовать подаренную возможность.
Значит, ты такой?
Я постаралась спрятать улыбку. Открытие разлилось по телу жаркой волной томления. Закусив губу, в полной уверенности, что остался незамеченным, с чувством вины и предвкушения на лице, он прятался в темноте, будто вор. Что ж, малыш, ты можешь понаблюдать, возражать не стану.
Я подцепила большими пальцами трусики и плавно сняла, наклонившись вниз. Не глядя, бросила их к остальной одежде и шагнула в душевую. Короткого взгляда хватило мне, чтобы понять, что Май не только не изменил намерений, но и укрепился в них – чтобы продолжать, приоткрыл чуть шире дверь и теперь неотрывно, напряженно смотрел на зеркало.
Я перекинула длинные тяжелые волосы через плечо, позволяя прядям рассыпаться по груди, и оперлась спиной о стену так, чтобы у него был великолепный угол обзора. Май заметно замер и затаил дыхание. Мне ничего не было нужно от него – не знаю почему, но я безмерно желала отдать ему все, что он захочет. Странное, немного дикое ощущение блаженства, несомненно, глупое ощущение, но противиться я не собиралась, как, впрочем, и он. Я положила правую ладонь на живот и медленно повела ее вниз, после чего скользнула пальцами между ног. Дверь заметно качнулась. Если бы мой бестолковый, неопытный зритель не выдал себя чуть раньше, то выдал бы теперь. Он испуганно отпрянул от двери, исчезая в темноте, но тут же приник к ней щекой вновь.
Такое простое движение так завело тебя, мой ангел? И ты все еще тут с горящими беспомощными глазами наблюдаешь.
Пряча улыбку, я запрокинула голову, отдаваясь блаженным первобытным инстинктам. Минуя клитор – устраивать прелюдию желания не было – погрузила пальцы в себя и безошибочно надавила на связку нервных окончаний. Ты когда-нибудь находил эту точку в женском теле, Май? Знаешь, как много девушка готова отдать за такой твой навык? Я тихо застонала и выгнулась. Свободную ладонь положила на стену позади своей талии – эта рука мне совсем не нужна, и так, для тебя, моя поза будет выглядеть красиво.
Из-под ресниц взглянула на отражение: на лице ангела больше не было беспомощности, там было напряженное ожидание и страсть. Неподдельная, всепоглощающая страсть. Внутри него скрывался огонь, безумное, дикое пламя, о котором я и не подозревала.
Ничего подобного в жизни не совершала! Ни одному парню я бы не позволила то, что позволяла Маю сейчас и тогда у моей машины. Никто не смеет прикасаться ко мне, даже чтобы удержать, никто не смеет смотреть на меня без моего разрешения, никто не смеет желать мое тело без моего одобрения. Удовлетворить сиюминутное стремление голубоглазого ангела – было в этом нечто запретное, сладкое, и в то же время невинное, правильное.
Раз за разом я раздражала гиперчувствительную зону, дрожа, выгибаясь и постанывая в такт своим движениям, показывая ему, что он способен сделать с женщиной, до какого исступления в его власти ее довести… Со мной. Что он мог бы сделать со мной и какую власть обрести. Порой чуть приподнимала ресницы, убеждалась, что мой преданный зритель здесь, что он больше не замечает, как вздрагивает под его рукой дверь, и продолжала свое непристойное занятие.
Кончила я ярко и остро, как никогда прежде. Сипловатый протяжный выдох вырвался из груди, тело сотрясала мелкая дрожь. Я взглянула на лицо Мая и, опустив голову, улыбнулась.
Тебе не просто понравилось, мой ангел, ты сражен и оглушен! Что ж, надо признать, я тоже. Ты первый и единственный обострил мои эмоции до предела.
Борясь с щемящей тоской и сожалением, я оттолкнулась от стены и включила душ. Восхитительное мгновение окончено. Бросила быстрый взгляд на зеркало и поняла, что Май все еще там, собирается смотреть, как я моюсь. Кажется, из нас двоих только я посчитала, что это конец. Ошибки быть не могло: внутри этого парня сокрыта необузданная стихия.
Скажи, Май Нейман, я первая? Или же ты часто так подсматриваешь за девушками?
Я усмехнулась. Конечно же, первая. О чем только спрашиваю? Опытный вор не действует так нелепо, непродуманно. Он ухватился за глупую случайность, за плохо закрытую мной дверь, вот и все. Более того, я уверена, изначально ангел имел твердые намерения закрыть ее, да пламя в крови сбило с праведного пути.
Что ж, малыш, я совсем не против. Побудь со мной сегодня, возьми, что пожелаешь.
Знаешь, Май, то, что ты видишь сейчас, как я тщательно плавно наношу на кожу гель для душа, как смываю его, немного притворство. Наедине с собой я чуть резче, чуть быстрее и менее сексуальна, поверь. Но в твоей памяти я хочу остаться прекрасным соблазнительным созданием.
Когда я закончила, он все же отступил. На его лице читалось отчаянное сожаление. Мой Май не желал уходить, и это было так восхитительно… Что-то сказочное, невозможное, легкое, что-то за гранью моей судьбы. Стирая с кожи влагу махровым полотенцем, я улыбалась, став в одночасье самой счастливой девушкой на свете. И все благодаря одному голубоглазому, искреннему и немного нелепому парню.