Страница 2 из 11
– Бронебойщики прибыли?
– Да, буквально перед вами. С моим взводным пошли выбирать позиции и направления огня.
– Хорошо. А кто сосед?
– Старший лейтенант Мишин, воюет с сорок первого, имеет награды. Правда, бойцы у него разные – есть кадровые, но в основном заводчане-ополченцы, возрастные. Командир уверен в них, сказал, воюют не первый день, воюют умело и без страха.
– С танками приходилось иметь дело?
– Так они сами мастера по танкам, – широко улыбнулся Смирнов.
– Понятно, если фрицы попрут на них, пусть твои бойцы их танки поколупают, прорвутся – беда будет.
– Задачу понял, не пропустим, – заверил Восковцева комроты.
– Хорошо. Как у людей с боевым настроем?
– Нормально, знают, что отступать нельзя, – заверил Смирнов, но тут же добавил: – Правда, потерь много, подразделения укомплектованы на треть, а враг…
– Знаю, наши свежие силы прибудут со дня на день, – не дал ему договорить комбат. – Доведи это до каждого командира и бойца, – продолжил он, так как был уверен, что город, который носит имя советского вождя, фашистам не позволят сдать, а значит, будут задействованы резервы.
– В таком случае можем и погнать фрица, – развеселился Смирнов.
– Так и будет, но сейчас давай-ка на позиции, хочу посмотреть.
– Товарищ майор, может, фуражки оставим здесь, шапки имеются, а то снайперы… – не договорил Смирнов.
– Хорошая идея, – поддержал его только что вернувшийся от связиста Забарела.
– Передал? – спросил комбат.
– Да, с пояснениями, через пять минут будут у комполка.
Между тем Смирнов со словами: «Это старшина запасся для себя и моего посыльного», – достал из вещмешка, что лежал у стены, две новые шапки-ушанки.
– Правильно, не будем подставляться, – согласился комбат, и через минуту уже в шапках они направились в траншею.
Предрассветное небо тёмно-серым куполом лежало над разрушенным и продолжающим гореть городом. От медленно плывущих прямо над головами, обтекая чудом уцелевшие заводские трубы, густых облаков, насыщенных гарью и дымами, веяло тленом.
Но в разрывах облаков и дымов Восковцев увидел далёкое небо в холодных звёздах.
«Надо же, – подумал он, – они одновременно светят всем. Они безмятежны. Им всё равно, что здесь гибнут люди».
Вдруг одна звезда ярко вспыхнула и, пролетев по небосклону, оставляя за собой лишь след, исчезла в просторах Вселенной.
Восковцев вглядывался в лица и фигуры воинов, которые готовились к бою. Возможно, для некоторых из них он станет последним. Бойцы узнавали комбата и приветствовали его. Он охотно отвечал им, так как многих из них знал. Когда Восковцев проходил мимо ниши, где у замаскированного в бруствере противотанкового ружья, покуривая самокрутки, сидели два красноармейца, один из них, ловко загасив цигарку о голенище сапога, резко встал и, вскинув в приветствии руку, обратился к комбату:
– Товарищ майор, неужто фрицев за Волгу пустим?
Восковцев, узнав бронебойщика, недавно награждённого медалью «За отвагу» за подбитую немецкую бронемашину, остановился и уверенно произнёс:
– Сержант Сабаев, не пустим, они должны здесь найти свою смерть! Я уверен, мы очистим нашу землю от этой мрази.
– Да, да… – донеслось из разных мест траншеи.
Сделав небольшую паузу, прислушиваясь к этим голосам, Восковцев добавил:
– А тебе, сержант, желаю сегодня подбить уже тяжёлый танк и получить в награду орден.
– А если это сделает спец по немецким «котелкам»? – заулыбался боец, стоящий в другой нише, за плечом которого виднелась винтовка с оптическим прицелом.
– Это будет здорово, тем более что в этот раз их может быть больше, – поддержал снайпера комбат.
– Ничаво, если припрут, и энти их железки шибанём к чёртовой матери, можешь не сумлеваться, таварищ камандир, – со злостью в голосе пробасил могучего сложения боец, сидевший на ящике из-под гранат, неторопливо протирая тряпкой «двуногий» пулемёт Дегтярева.
– Ты только, Остап, не поднимайся во весь рост, а то напугаешь их своим видом, и они попятятся, – буркнул Шлыков, и все, кто был поблизости, в том числе и Восковцев, рассмеялись.
– Може, и встану, коли надобно буде гранаты дошвырять, – вновь невозмутимо пробасил Остап, чем вызвал новый взрыв смеха.
Не дожидаясь, когда смех утихнет, командиры, пожелав бойцам победы, пошли к бронебойщикам. Вскоре, посмотрев места их расположения и как они окопались, вернулись на командный пункт. Но не успели стряхнуть с себя окопную пыль, как послышались оглушительные разрывы артиллерийских и миномётных снарядов.
– Сейчас и «юнкерсы»[3] налетят, – сказал Восковцев, сменив на голове шапку-ушанку на свою фуражку.
В этот момент послышался вой пикирующих бомбардировщиков и сотрясающий землю грохот взрывов тяжёлых бомб.
– Хорошо, что люди основательно окопались, даже бронебойщики и те успели вырыть глубокие щели, – почти прокричал из-за непрерывного грохота Забарела.
Комбат молча кивнул ему в знак согласия, прошёл к вещмешку, аккуратно положил на него шапку-ушанку и направился в помещение со связью, где опустился на стул рядом со связистом, мысленно отметив, что здесь действительно не так шумно, и попросил:
– Свяжи-ка меня с Первым…
Тот, некоторое время повозившись с аппаратом и кого-то откровенно постращав, воскликнул:
– Товарищ майор, Первый на проводе, – и протянул ему трубку.
– Здравия желаю, – произнес Восковцев, прижав трубку плотно к уху, – здесь очень жарко, прошу послать тяжелые гостинцы по переданным координатам, а то железки могут пойти вперед после воздушной карусели.
– По сведениям нет сомнений? – словно на будничном совещании, спросил комполка.
И потому Восковцев, еле сдерживая себя, чтобы не нагрубить, резко сказал в трубку:
– Нет, разве не слышите, как…
– Слышу и вижу, а ты не горячись, – прервал его комполка. – Хотя если злишься – это хорошо, значит, уверен. Ладно, будут тебе гостинцы. Жди, вот-вот с другого бережка подбросят горячих углей. Здешние калибры пока светить не будем. Ударим, если железки сильно станут жать.
– Понял, благодарю, товарищ Первый, – обрадовался Восковцев, услышав о горячих углях, зная, что речь идет о реактивных снарядах знаменитых «Катюш».
– Благодарить будешь потом, сейчас вернись к себе, а то бросаешь батальон и мотаешься по передовой, – упрекнул его комполка.
– Первый, я здесь, потому что так надо. К себе вернусь, как только дело пойдет на лад. Прошу поддержать.
– Ладно, только не суйся в пекло, а то я тебя знаю…
– Понял, товарищ Первый, – сказал комбат и, убедившись, что комполка отключился, отдал трубку связисту и вернулся к своим подчиненным. – Ну что там? – спросил он, подходя к месту, откуда они наблюдали за противником.
– Кажется, заканчивается, – пояснил Забарела, готовый уже отойти от перископа. Но в этот момент донёсся пронзительный вой-свист, а за ним – мощнейший рокот разрывов, так что пришлось вновь приникнуть к окулярам оптики… – О-о-о, там всё в огне, просто ужас какой-то, я такого ещё не видел. Командир, посмотри! – воскликнул он.
Восковцев, с минуту посмотрев на бушующий в глубине передовой огненный ад, с холодной дрожью в голосе произнес:
– Да, это именно то, что надо, пусть в синем пламени горят гады…
В это проклятие он вложил всю свою ненависть – вражеские самолёты в последних числах июня сорок первого разбомбили эшелон, в котором эвакуировались из Смоленска в Ленинград его близкие: родители-старики, жена и семилетняя дочь. Письмо жены о том, когда и каким эшелоном они покидают подвергавшийся постоянным бомбардировкам Смоленск, он получил спустя много дней. На его запрос через штаб армии из Ленинграда сообщили, что поезд разбомбили фашистские стервятники. Среди спасшихся его родственники не значатся, о местах захоронения погибших сведений не имеется. Но он не терял надежду, что его близким удалось спастись и они дадут о себе знать…
3
«Юнкерс-87» – пикирующий немецкий бомбардировщик.