Страница 8 из 13
Это стихи, пророческие стихи Лермонтова, дворянина, аристократа, родившегося в стольном граде России – Москве. Патриота. Великого патриота, любящего свою Отчизну, но «странною любовью»:
Чувствуете дыхание народной души во всем этом. И, можно сказать, голос народа. А глас народа, как известно, глас Божий. Душа народа – душа Бога. Ее он вдохнул в прародителей всего рода людского – Адама и Евы. Через все мирские невзгоды, испытания, беды она рвется к свободе и свету, к Господу, удивляя запутавшееся в «суете сует» человечество своими проявлениями через божьих посланников. И вот уже читаем мы пушкинское «Подражание Корану». Корану, который научит Александра Сергеевича, безобразника в жизни, смирению перед Богом. А в том же Коране – мусульманском катехизисе, находим возвышенные слова о христианском Боге – Иисусе Христе и его земной матери – Деве Марии. Замечу, это единственное женское имя, прославленное Магометом.
А Лермонтов? Конечно же, он полюбил Кавказ, его обитателей всей душою. И не тогда, когда был сослан туда «немытой» чиновничьей российской властью[37], – в детстве. Три раза возила его бабушка в Горячеводск, на Терек, в имение своей сестры. Свободолюбивые нравы, обычаи и горцев, и русских, и казаков врезались в душу. И со временем вызрел в поэтической натуре величественный образ Кавказа – «сурового царя земли». Вот за что любили и любят поэта кавказцы. При жизни подарили они ему черкесскую бурку, (вы можете увидеть ее на автопортрете Лермонтова, – он ведь прекрасно рисовал, кстати, как и танцевал и музицировал). А первый живописный портрет своего по духу человека написал художник – чеченец.
Несмотря на родные Тарханы, Кавказ, по мнению В. Белинского[38], практически, был колыбелью лермонтовской поэзии, как и многих других известных поэтов. Живописнейший край, величественные горы, самобытные традиции народов не могли не повлиять на лирическую душу поэта. Именно здесь Лермонтовым созданы лучшие его творения. Сияющие вершины гор тянутся к небу, куда тянутся и души наши. Нет, не кладбище родина русских поэтов, как утверждал философ-экуменист Владимир Соловьев[39], а – небесная высь, за которую зацепились якорем кресты православных церквей и золотым рогом полумесяца мусульманские мечети. Люди – братья. Это не банально. Лермонтов подтвердил это, заложив, вместе с Пушкиным, Львом Толстым, пожалуй, основы дружбы горцев Кавказа и русских, определив новый вектор взаимоотношений между народами.
Творчество Лермонтова – классика. А классика есть музыка сфер, а не попсовая конвульсия. Она бессмертна, востребована при любых обстоятельствах, что точно сформулировала Анна Ахматова:
…Краснодонка Уля Громова, брошенная фашистами в штольню шахты, перед смертью по памяти читала, мучительно умирающим от побоев, своим товарищам по борьбе лермонтовского «Демона»…
15 октября 2014 г.
Пушкин и лермонтов: сверхкомплектные» жители света[40]
Современник Пушкина П.Л. Яковлев в своем рукописном журнале записал замечательные слова, сказанные Пушкиным: «Поэты – сверхкомплектные жители света»[41]. В николаевской России в короткий срок (на протяжении четырех лет) были без особых хлопот и неприятных осложнений один за другим ликвидированы два «сверхкомплектных» поэта: сначала Пушкин, а затем Лермонтов.
Что Пушкин пал жертвой планомерно подготовленных и проведенных действий, которые не могли не окончиться его убийством, – давно установленный и непререкаемый факт истории русской литературы и русского общества. Что царь и вся придворная аристократическая челядь, затравившая Пушкина, избавились в пасмурный февральский день 1837 г. от беспокойного и, возможно, в будущем опасного противника и что к выстрелу Дантеса в петербургском большом свете отнеслись с большим удовлетворением – это также давно перестало быть тайной.
Иначе обстояло дело с кончиной Лермонтова. Здесь следы, ведущие от желаний и настроений к действиям, от умысла к осуществлению, были гораздо менее заметны; меньше сохранилось свидетельских показаний, нет прямых документов злодейского замысла вроде анонимных писем.
Знали, как не терпит Лермонтова Николай I, передавали о злобном распоряжении царя не представлять Лермонтова к наградам, ходили слухи, что царская дочь Мария Николаевна ненавидит поэта и даже заказывает придворным блюдолизам, вроде графа Сологуба, писать на него пасквили. Были уверены, что двор радовался смерти Лермонтова, и упорно приписывали великому князю Михаилу восклицание при получении известия о смерти сосланного поэта: «Собаке – собачья смерть». Но все-таки радоваться результатам преступления – еще не значит совершить преступление. Чтобы доказать преднамеренный характер убийства Лермонтова, требовалась более конкретная аргументация.
Второй лермонтовский том «Литературного наследства»[42] содержит обширные новые материалы, которые помогают решить загадку смерти Лермонтова. Самая постановка рокового вопроса приобретает новую, своеобразную окраску. Оказывается, что все необходимое для скорейшей ликвидации Лермонтова, как «сверхкомплектного жителя» на белом свете, сделало не только русское царское, но и французское королевское правительство, причем оба действовали через прямых и законнейших своих представителей: шефа жандармов Бенкендорфа и чрезвычайного и полномочного посла Франции барона де Баранта.
Статья Эммы Герштейн, написанная совместно с упоминаемым уже нами И. Андрониковым, «Дуэль Лермонтова с Барантом»[43] полна захватывающего интереса. Статья дает богатую документацию, хотя, конечно, далеко не полную. Но и того, что мы теперь узнали, достаточно для некоторых выводов.
Лермонтов ссорится с сыном французского посла молодым Барантом, и между ними происходит дуэль, причем Лермонтов стреляет в воздух, а Баранту, несмотря на все старания, не удается попасть в противника и убить его. Уже сидя на гауптвахте, Лермонтов дает такую характеристику всей этой иностранной «золотой» молодежи, которой так весело жилось в николаевском Петербурге: «Я ненавижу этих искателей приключений, эти Дантесы и де Баранты заносчивые сукины дети»[44]. Лермонтов неспроста сопоставил эти имена…
Посол де Барант хорошо знал имя Лермонтова еще до того, как его сын Эрнест так неудачно промахнулся, стреляя в нашего поэта. Нашлись добрые люди из той же самой придворно-аристократической среды, организовавшей убийство Пушкина, которые довели до сведения посла, что Лермонтов в своих стихах «На смерть поэта» ругает будто бы французов и Францию, и посол уже осведомлялся через первого секретаря французского посольства: правда ли, что Лермонтов в известной строфе своей бранит французов вообще или только одного убийцу Пушкина?».
Уже современникам была ясна прямая связь между этим недовольством, возникшим во французском посольстве по поводу стихов на смерть Пушкина, и вторичной ссылкой Лермонтова. Но дело то еще сложнее. В городе пошли слухи и о дуэли, и о том, что Лермонтов ничуть не стесняется в своих отзывах о молодом ранте. В разговоре с Белинским во время своего заключения Лермонтов характеризовал Баранта, как «салонного Хлестакова».
37
В. Белинский. Собр. соч. в 9 т. – М.: Художественная литература, 1989.
38
Там же.
39
В. Соловьев. Россия и вселенская церковь. – Минск, Харвест, 1992.
40
«Литературное наследство», № 45–46. М.Ю. Лермонтов. T. II. – М.: Изд. АН СССР, 1948. —806 с.
41
ФЭБ. Русская литература и фольклор, http://feb-web.ru/feb/pushkin/critics/ges/ges2292-.htm
42
«Литературное наследство», № 45–46. М.Ю. Лермонтов. Т. II. – М., Изд. АН СССР, 1948. —806 с.
43
Герштейн Э.Г. Дуэль Лермонтова с Барантом // Литературное наследство, 1948, № 45–46. См. также: Герштейн Э.Г Судьба Лермонтова. Издание второе, исправленное и дополненное.
44
Калабухин Сергей. ЛИТМИР https://www.litmir.me/br/?b=547643&p=12