Два Ричарда

VIОни – мои родители —Планировали посмотреть«Ромео и Джульетту»В театре на Фонтанке…В роли Ромео, как было объявлено,Должен был быть – советская кинозвездаЧеркасов!Я сказала твоему отцу:«Купи билеты, Павлик, достань билеты!»Такие мягкие обитые бархатом стулья театра!Маме не терпелось увидетьПрекрасного советского Ромео!Кинозвезду «Ленфильма» —Николай Черкасов —Свет гаснет,Поднимают занавес:Павлик! Кто это?! —Кричу я…Абсолютно непривлекательный мужчина,Полный злобы и коварстваРичард III!Представляете?Да как такое возможно?Твой отец купил не те билеты!Наш инженер-авиаконструктор!Наш сосланный герой Советского Союза.Но две вещи все-таки оказались правильными —Шекспир и звезда экрана Черкасов!Я с трудом узнала бедного Черкасова в обличье ужасного,Искривленного чудовища…И только тогда,Когда тот произнесЗнаменитый монолог:«Зима тревоги нашей позади,К нам с солнцем Йорка лето возвратилось…»Дрожа, я схватилаПавлика за рукуИ закричала:«Bravo!»И вот так ты стал моим, моимПринцем Ричардом!Мама!Но как же получилось,Что я —Ричард? Я был уже твой мушкетер!Дорогой!Наш последний поход в театр!Прощание с Ленинградом!Фонтанка… Шекспир… Черкасов!Какое чудо… то, что мы его увидели!Мама, я хочу быть… летчиком!Не авиационным инженером,Как отец, а настоящим пилотом,Чтобы летать.Я хочу летать.VIIДа! Мама любила меня странной,Творческой любовью…Ее знакомые друзья приходили в нашу кельюПить ее морковный чай…И говорили,Говорили, говорили!В воскресение у мамы был выходной,И в этот день я был уже послеМоего больничного ковчега…У мамы подругаС именем очень похожим на древнеримское —Агриппина Львовна.Удивительное имя,Никогда не слышал подобного…Мне нравилось его произносить!Агриппина!Из Ленинграда!Она не была молода,Заходила в гости,Узнать новости, которые еще не знала,Попить маминого чаю.Но Агриппина Львовна любила кофе!Для Агриппины мама заваривалаНапиток на желудях…Это и был – мамой изобретенныйКазахских степей кофе…Агриппина ЛьвовнаВыпивала пару чашекЗаваренных желудей с цикорием,Набрасывала свою шаль…Закуривала папиросу,Дымя, выходила…Возвращалась…Опять говорила про то да се…В это воскресение,Спустя несколько дней,По возращенииИз Кокчетава,После того,Как сняли мне повязку…Агриппина Львовна пристроилаСвою шаль на спинкуНашего декадентского венского стула…(Где, интересно, мама нашла его?)Агриппина Львовна наклоняется ближе к материИ шепчет что-то, держа около своей щеки ладонь…(Догадываюсь, что-то обо мне.)И обращается уже ко мне:Ах, Владимир, мой подраненныймаленький птенец,Я забыла для тебя конфеты – карамель,Купленные на Невском проспекте.Люба, а правда, чтоЕго левый глаз теперьВидит только 25 процентов?Бедняжка…Я в порядке, Агриппина Львовна!Спасибо!Да, я люблю карамель!Ах, мой мальчик! Принесла тебе «Мурзилку»!Почитай что-нибудь.Для меня вслух!Ты ведь уже знаешь буквы?Попробуй, не стесняйся…Спасибо, Агриппина Львовна!..Там много интересныхРаскрашенных историй, а буквы, которымиОни написаны, ясны и очевидны,Как караваны наших верблюдов…Я стал искать верблюдов,Чтобы складывать их в слова…Обращаюсь к ней:Агриппина Львовна!Она выпила вторую кружку желудевого кофе…И опять их тары-бары…Бог ты мой, Люба!Я была журналистом в Ленинграде…Последние годыЯ не могла писать то, что хотела.Моя последняя статьяНазывалась «Детское образование»!И в ней писала я о великомПедагоге Песталоцци![5]Песталоцци?О! В нашем кружке будущих мамНас образовывали – говорили и о нем!Ричард был уже во мне —Да! Он в животе уже пинался!Так вот, я даже помню,Что Песталоцци проповедовал!О, память моей молодости!«Ведите ребенкаЗа руку и покажите ему великие ценностиПрироды… Научите его взбиратьсяНа гору… Спускайтесь с ним в долину…»О, Люба! Не ожидала! Вторю тебе —Это из моей статьи:«Вы можете изгнать дьяволаИз своего сада, но потом вы можете найти егоСреди рядов фасоли, которую выращиваетВаш собственный сын…»Ты знаешь, Агриппина Львовна,Мне кажется, что ПесталоцциПовлиял или даже подарил мне прозвище,Которое я дала своему сыну.О, Люба, начало 30-х годов.Такое творческое время —Великий русский авангард! О, Люба!Припоминаю! О, кстати!Помню, был такой научный слух —Ричард Третий был замечательный король —Шекспир ошибся – свалял дурака!И она ко мне:Ну, как «Мурзилка»?Люба! А потом! Все всталоС ног на голову! Все стало не так,Как раньше… И мы в Казахстане!А я хочу,Чтобы Агриппина ЛьвовнаПочитала вслух «Мурзилку»…Ее табачный дым?Почти не ощущаю…Когда отец был с нами,А не в теперешнем далеком лагере,Он не выходил курить…И сейчас! Дым коромыслом в нашей камере…Агриппина ЛьвовнаСнимает шаль со спинки стула:Люба дорогая,Мне пора…вернуться

5

Иоганн Генрих Песталоцци (1746–1827) – швейцарский педагог, один из крупнейших педагогов-гуманистов конца XVIII – начала XIX века, внесший значительный вклад в развитие педагогической теории и практики. Благодаря его усилиям к 1830 г. в Швейцарии была достигнута практически 100 % грамотность населения.