В паутине жизни

─ Да, перспективка так себе! Да что там! Прямо скажем, хреновая перспектива! ─ подытожил Дмитрий.

─ А когда нас это пугало! Разберёмся, Дима, нам с тобой не привыкать! Вспомни, сколько было наездов на нас?

─ Да там-то были обыкновенные сявки, а тут группировка Урагана, это уже серьёзно! ─ высказал сомнение Дмитрий.

─ Кодекс Самурая гласит: «Воин никогда не должен высказываться неуверенно. Воин должен готовиться ко всему заранее», ─ сказал Иван, ─ мы с тобой по жизни воины, а стало быть, должны победить, во что бы то ни стало! ─ сказал Иван.

─ Митрий! Ты чаво енто так волнуисси, я тожеть пойду с вами в ополченье!

─ Ну, дед Василий, если уж ты пойдёшь с нами, то врагу точно не устоять! Тогда я спокоен за нашу деревню! ─ все захохотали, напряжение немного отпустило.

Дальше ужин проходил в разговорах на повседневные темы. Настасья рассказала о детях и щенке окрашенных зелёнкой, которых ей не удалось, как следует отмыть. Все захотели посмотреть щенка, Настасья пошла, принесла его. Все взорвались хохотом, а зелёный щенок смотрел на них и улыбался. Вошла Катюшка и спросила:

─ Тётя Марья, правда, у меня Арчи красивый?

─ Не то слово! ─ сквозь смех еле проговорила Марья.

Дети не успели поесть, как пришла Нюрка, Колькина мать. Поздоровавшись со всеми, спросила:

─ Настасья, мой Колька у вас?

─ У нас. Нюр, ты подожди, пусть ребёнок поест, они там, в комнате. Присаживайся, поужинай с нами.

─ Спасибо, я за Колькой. Колька! Ешь быстрее, я тебя жду! ─ крикнула Нюра в сторону комнаты.

Колька выскочил к матери, она посмотрела на сына, брови поползли вверх, глаза выкатились от удивления, а челюсть упала на грудь, она прошептала:

─ Ой, мамонька! Чё с ребёнком сделали? ─ и вдруг заорала, повернувшись в сторону кухни, ─ Настька! Это чё такое! Почему он зелёный?

Дед Василий взял удар на себя, сказав:

─ Нюрка! Ну чавой-то ты воешь? Весёленька расцветка! Яму самому ндравится! Скажи Колька матери, табе ндравится? Зато како разнообразие!

─ Ага! Разнообразие! А как я теперь его отмывать буду?

─ Само смоется! ─ пообещала Настасья.

─ Тебе хорошо говорить, твоя Катька не зелёная! Мать вашу! С жиру беситесь!

─ Зато у нас щенок зелёный, красавец! Ему нравится, видишь, как он улыбается, ─ Настасья показала Нюре щенка.

Нюрка тяжело вздохнув, взяла сына за руку и повела домой, говоря:

─ Пойдём уже, горе моё!

***

На следующий день Иван позвонил Урагану. Он долго слушал длинные гудки, наконец, трубку взяли:

─ Слушаю! ─ послышался недовольный грубый голос.

─ Добрый день! ─ сказал Иван, это хозяин конюшни, мне передали вашу визитку.

─ А, я понял! У вас очень агрессивные женщины! Две прибежали на конюшню, чуть не порвали нас! – усмехнулся Ураган.

─ Это вы ещё других не видели! ─ хохотнул Иван.

─ Значит так, мужик, платишь нам за крышу и спокойно живёшь, если нет, то никто тебе не позавидует.

─ У меня нет лишних денег, мне деревню поднимать надо, расходы бешеные.

─ Мне похрен! Ты мне ещё про гражданскую совесть напомни! Она у меня уже давно в коме, приходится обходиться без неё!

─ Значит, не договорились! ─ подвёл итог переговорам Иван.

─ Я не собираюсь с тобой договариваться, ты у меня хрен отвертишься!

─ Об этом ты мне потом расскажешь! ─ сказал Иван и отключил телефон.

Иван ходил по гостиной кругами, думал. Время от времени останавливался перед окном, долго смотрел в него, но вряд ли что-то там видел, потому что вид у него был озабоченный. Дав очередной круг по комнате, он остановился и, услышав, что зашла Настасья, повернулся к ней. Настасья вопросительно посмотрела на Ивана. Он, покачав головой, сказал:

─ Этот урод слушать ничего не хочет, надо мужиков на сход собирать.

─ Ваня, давай, Никитку пошлём, он с друзьями обежит все дворы, и соберёт народ.

─ Умница ты у меня, Настюша, давай пошлём. Где Никита?

─ С мальчишками на лугу мяч гоняют, сейчас Катюшу попрошу, она сбегает за ним.

Настя вышла во двор, где Катюшка играла в песочнице под присмотром дремлющего на лавочке деда Василия.

─ Катюша! Сбегай за Никитой, он на лужке с друзьями в мяч играет и скажи, что его папа зовёт, срочное дело хочет ему поручить.

─ А пусть папа мне его поручит, я быстрее сделаю, чем Никита.

─ А тебе срочное дело я уже поручила, надо сбегать и позвать Никиту.

─ Хорошо, мама, тогда я побежала!

─ Катюша, только вместе с Никитой сразу домой возвращайся, а то деда тебя потеряет.

─ Хорошо! ─ крикнула Катюшка уже от ворот и побежала вприпрыжку по улице.

Никита прибежал и, запыхавшись, спросил:

─ Мам, пап, зачем звали?

─ Никита! Тебе серьёзное задание, ─ сказал Иван, подойдя к сыну, ─ обегите с друзьями все дворы и соберите народ на сход. Через два часа все должны быть в клубе.

─ Хорошо, папа! Мы мигом!

Никита выскочил из дома и побежал к друзьям, рассказал им о задании и они прыснули в разные стороны его выполнять. Забегали в каждый дом и сообщали о сходе в клубе через два часа.

Настя подошла к Ивану, положила голову ему на плечо и тяжело вздохнув, спросила:

─ Ванечка, что же теперь будет?

─ Всё будет хорошо, родная, не переживай! Отстоим и конюшню и деревню.

─ Ваня! Как отстоим? У них оружие, а у нас на всю деревню три охотничьих ружья!

─ Будем ориентироваться по обстановке. На сходе поговорим с народом, как мужики решат, так и будет!

В комнату заглянул дед Василий, улыбнулся и сказал:

─ Милуетеся? Вот и ладно! А я пойду пройдуся маненько, на народ погляжу, себя покажу. ─ Дед повернулся и пошёл на выход.

Он вышел во двор, прошёлся вокруг клумбочек, на которых цвели им посаженные цветы. Дед полюбовался ими, подправил кирпичик, выдернул травку и, подняв голову вверх, сказал:

─ Бабка! Ты вишь каки цветы я посадил на твои клунбочки? Цветут! Любуися поди-ка? Ну, любуйси, а я пойду прогуляюся! Мине надоть маненько размяться, засиделси на лавочке.

Дед Василий вышел со двора и пошёл вдоль улицы. Вечер был тихим, безветренным, ни один листочек не шелохнётся, ни одна травинка не пошевелится. Солнце уже зашло, только над горизонтом розовело небо. Дед смотрел по сторонам и то, что он видел, ему нравилось. За последние пять лет деревня преобразилась, Он вспомнил, как он горевал, когда потерял Ивана, думал, век свой будет доживать в одиночестве. Особенно тяжело было по ночам, когда оставался один в своём доме. Да что греха таить, сколько было слёз пролито, только никто об этом не знает. Сердце разрывалось на части от горя, каждую ночь молил, чтобы скорее уйти к своей старухе. Да видно есть Бог, и он пожалел старика, вернулся сын домой. А теперь и помирать совсем не хочется, ведь какая весёлая жизнь начинается, деревня оживает, Бог даст, и молодёжь уехавшая потянется домой в родные края. Он шёл потихоньку, опираясь на свою палку-помощницу, обращая внимание на все изменения, произошедшие в деревне, и с гордостью думал, что это всё благодаря его сыну. Он остановился, посмотрел на небо и улыбнулся.

─ Клавдея, слышь, сынок-то у нас знатный получилси! ─ сказал дед, глядя на чистое небо над головой, ─ етить твою у корень! Значитца мы не здря жизь прожили. Токо без тобя, Клавдея, как-то мине тоскливо, хучь ты и ругалася на мене часто. Ладноть, Клавдея, можа скоро свидимся, вот токо маненько тут потопчу ишшо землю, подмогну унуков подрастить, а тоды и на покой можно, к табе. Да, ежли правду сказать, дык с тобой мине покой токо снилси. Был как та свадебна лошадь, голова у цветах, а задница у мыле.

Он шёл, здоровался со встречными односельчанами, довольно кивал головой, когда видел, что кто-то строится, кто-то дом ремонтирует, довольный тем, что деревня живёт, и никто уже не торопится отсюда уезжать. Увидел Трофима, он сидел на лавочке и курил. Дед подошёл к нему.

─ Здорово, Трохвим! Куревом угостишь?

─ На, кури, не жалко. ─ Трофим протянул деду пачку сигарет, ─ ты же, дед, вроде завязал курить?