Страница 11 из 12
Тем не менее были попытки и стремительный Баксан оседлать. Одну из них предприняла в начале семидесятых годов прошлого века группа энтузиастов, решивших спуститься по реке на понтонах. Как это происходило, можно узнать из публикации «Неистовый Баксан»[26]: «Первый отрезок – Верхний Баксан – Тырныауз. Быстрый светло-бирюзового оттенка поток, изредка вспенивающийся искристыми белыми барашками, петляет между галечными отмелями, рассыпается вдруг веером мелких проток и снова собирается в неширокую светлую ленту.
…Светлая мягкой породы стенка левого берега с множеством вкрапленных больших и малых камней, изъеденная, изрезанная длинными бороздами их падений, отвесно уходит вверх на многие десятки метров.
…Нужно пройти вдоль левого берега несколько коротких сливов между валунами, затем резко, круче струи, уйти вправо, прижимаясь к большой светлой глыбе, в белую кипень потока, и снова влево, влево, так как две гряды валунов перекрывают реку, оставляя лишь слева, у самого берега, узкую лазейку слива.
Плот прошел четко, как задумали. Зачалились в лабиринте камней слева за сливом – подстраховать лодку. Лодка тоже шла хорошо, правда, на одном из сливов лоцмана бросило с кормы на колени на дно лодки как раз в тот момент, когда она шла над камнем. Просмотрели реку дальше. Камни, камни, камни… Но есть и вода! Скептики оказались не правы – плыть можно. Хоть и не везде. Через три километра первый непроходимый участок. Сплошной каменный лабиринт кончился тупиком – Баксан с трудом продирается сквозь каменный заслон узкими клокочущими протоками.
…Плот едва протискивается в узкие проходы, вспаханная валунами река бурлит, взбухает буграми вода, низвергается вниз то сплошным потоком, то тонкими радужными струйками.
Порог «Нижняя челюсть» назван по очень похожему белому пятиметровому камню в середине порога. Порог – круто падающий участок ниже километрового столба 39/69. Обилие камней. …В начале порога – острый зуб в струе в метровом сливе. Очень красив левый берег. Над дорогой поднимаются огромные скальные обломки, оторвавшиеся от отвесной стены, причудливые очертания которой вверху напоминают бойницы и бастионы крепости.
Порог «Излучина». Река за автомобильным мостом и километровым столбом 41/67 подходит вплотную к обрывистой скале левого берега и выгибается у ее подножия крутой дугой. В воду со скалы здесь упало несколько больших глыб, перегородивших реку. На первый взгляд плыть некуда. Три огромных камня оставляют слева и в центре проходы в метр, к тому же в левой протоке застряло бревно. Под правый берег трудно уйти из-за камня в центре реки. Может быть, все-таки попробовать? Лодка наскакивает на первый камень у левого берега, ее разворачивает, но ребята мощными гребками резко уходят вправо. Плотовикам отбиться вправо не удалось – плот медленно, боком, полез на средний валун, его накренило, корму стало заливать водой, кормовые выскочили на валун и столкнули плот в воду.
…Третий участок, от поселка Былым до поселка Жанхотеко, пожалуй, самый интересный кусок реки. Тесное ущелье, набравшая силу река, сложные препятствия, требующие четкой, слаженной работы экипажа. Малейшая ошибка тут же наказывается. Именно на этом участке трое из плотовой четверки поочередно побывали в воде. Но наибольшее впечатление оставляют все же последние пороги участка. Километра за два до балкарского селения Лашкута Баксан наваливается на отвесную известняковую ячеистую стенку с острыми кромками. Все русло забито валунами и скальными обломками. Мы обнесли участок стенки, спустили плот в каменистую протоку, и вот он, подхваченный потоком, ринулся вперед. Мы ушли от одного камня, от другого, наскочили на третий – у одного из кормовых потоком вырвало из рук весло – оно плыло сзади, последовала нестандартная команда «на камень» – плот притормозило, весло выхватили из воды. Плот сваливается в слив, затем во второй, и, уже набрав воды, на непослушном плоту мы валимся вниз с водной бушующей горы. Косые, почти продольные мощные валы бросают плот в разные стороны, складывают его, жуют, норовят поставить боком.
Лашкутинский порог, или порог «Западня», спрятан за излучиной реки и открывается, когда плот уже подходит к отвесной стенке левого берега. Здесь уловцо, расширение реки, перегороженной белыми глыбами известняка, а справа вся река низвергается вниз в узкий проход двухметровым сливом. Уйти из улова вправо очень трудно, так как вода наваливается на глыбы, уходя в щели между ними. Осторожно подгребая веслами и нащупывая пальцами неровности стены, держась за нее, мы отводим плот подальше назад…».
Здесь, в районе селения Лашкута, мы прервем рассказ о попытке оседлать Баксан, заметив при этом, что других впоследствии не предпринималось, так что судоходство по неистовой реке откладывается до лучших времен. Они не за горами – летом 2005 года на соседней реке Чегем проводились международные соревнования по экстремальному рафтингу – спуску на байдарках, называемых спортсменами между собой каяками.
Юго-западнее селения Лашкута, на террасе левого берега Баксана, на высоте 60 метров от реки, можно осмотреть грот, носящий имя легендарного нарта Сосруко. Чем руководствовались нальчикские ученые С. Н. Замятнин и П. Г. Акритас, давая в 1954 году гроту это имя, сейчас трудно сказать. Но туристская братия уже в семидесятых годах определила мифического героя сюда на постоянное место жительства, да так и оставила. Нам же остается привести сведения из книги «Древности Кабардино-Балкарии»: «Длина грота – 30 м. В мощных культурных напластованиях толщиной 12,5 м обнаружены предметы различных периодов», среди которых предметы среднекаменного века – мезолита: «…мелкие ножевидные пластинки, микролиты удлиненной формы, различные скребки, костяной нож с пазом для вставки кремневых пластинок, фрагмент костяного дротика, костяное шило»[27]. Датируется грот XII–V тыс. до н. э. Похожий – «Кала-Тюбю» – можно осмотреть в районе селения Верхний Чегем.
Кстати говоря, археологические находки, сделанные в этих местах, довольно необычны. Вот что, в частности, сообщает Исмаил Мизиев о найденной в этих местах коллекции: «Она состоит из подвески, изображающей круторогую баранью голову с чертами грифона. Рога изображения украшены литым орнаментом в виде тройных (с промежутками) ложно витых полос, в целом создающих иллюзию колоса.
Не менее интересна и вторая подвеска, изображающая фантастическую птицу с широким хвостом, высокой шеей и длинным клювом. Торчащие уши, изгиб шеи и клюв напоминают морду лошади или собаки. Последние детали особенно подчеркивают фантастичность изображения. Третий предмет представляет собой увесистую крупную булавку – фибулу с хорошо сохранившейся иглой и пружиной. Фибула украшена треугольным геометрическим орнаментом, выполненным мелкими точками. Но особенно интересной является подвеска – литая бронзовая статуэтка «Богини плодородия», выполненная в виде обнаженной женской фигурки с утрированными элементами пола и вытянутыми вперед руками. Подобные изображения связаны с культом земледелия – культом плодородия. Такие изображения, но изготовленные из глины и камня, известны во многих пунктах Северного Кавказа, в том числе и в Нальчике уже в IV тыс. до н. э. На рубеже II и I тыс. до н. э. их отливают из бронзы и ее сплавов. К I тыс. до н. э. относятся и упомянутые находки. Голова, шея и талия статуэтки украшены колосообразными венками, которые в сочетании с признаками пола особенно подчеркивают, что «лашкутинская богиня» – великолепный образчик культа плодородия. Ей поклонялись далекие жители берегов Баксана» [28].
В районе селения Былым (еще в середине прошлого века здесь активно добывали уголь, отчего все вокруг лежащие горы пронизаны штольнями, а сам поселок так и назывался – Угольный) немало подземных могильных склепов, датированных VI–VIII веками нашей эры, сложенных из небольших плит. Они неоднократно подвергались ограблению как в дореволюционное время, так и в постсоветское (см. главу «Чегемское ущелье»). О памятниках этих мест, в частности развалинах крепости на вершине горы у начала ущелья Кала-Кол, писали А. Фиркович (1849) и братья Нарышкины (1867). К их трудам мы и обратимся. Вот что можно узнать из описания первого из них: «Следуя по реке Баксан по весьма трудной и едва проходимой дороге, мы прибыли в аул кабардинского князя Наурузова. Тут, в двух верстах от аула к западу, на горе, мне указано было разрушившееся строение на сводах из тесаного камня, спаянного известковым цементом и бывшее, вероятно, могилою, где, по словам местных жителей, один из кабардинцев нашел серебряный крест величиною в четверть аршина с надписью. Но крест этот, вместе с другими вещами, найденными, по его словам, в этом же склепе, переплавлен.
26
Митрофанов В. Неистовый Баксан // Ветер странствий. 1974. Вып. 9. С. 66–70.
27
Чеченов И. М. Древности Кабардино-Балкарии. Нальчик: Эльбрус, 1969. С. 15.
28
Мизиев И. М. Туристскими тропами в глубь веков. Нальчик: Эльбрус, 1976. С. 48