Перевал Альтара

Каждую ночь она плакала, зашивая одежду тайком от мамы, отмывая несчастный рюкзак и чехол своего р-фона, переписывая сочинения, чтобы вырвать листы с тайным творчеством ненавистного Вовки Архипова. А тот продолжал изгаляться, он сочинял ужасные комиксы, в которых забитая Ника тащила его в кровать и совсем уж мерзкие вещи, от которых Нику тошнило. Все глубже она уходила в Альтар, расслабляясь лишь в чате с друзьями, с тем прекрасным и чистым мирком Старогорска, в который хотела вернуться. Но и милым своим Мародерам не могла рассказать всего, не могла пересилить тоски и стыда за беспомощность, за покорность, за готовность плыть по течению, лишь бы ее не трогали. То ли дело виртуальный Альтар! Они шли по локациям и побеждали, и проходили сложнейшие инсты, и все ближе горел сто двадцатый дан, легендарный квест с Перевалом, за которым никто еще не бывал…

А теперь она прижималась к двери самой дальней кабинки в пустом туалете для девочек, от страха закрыв глаза и выставив руки в нелепой защите, а глумливая троица надвигалась, медленно, издевательски, будто играя с пойманной крысой.

– А мож сунем ее башкой в унитаз? А то шибко умная, стерва! Опустим, как в киношке про бандюков? – предлагал Архаровцу Дима-Дно.

– Она ж не авторитет! – фыркнул сознательный Вантуз. – В кинце такие парашу драили.

– Ну, пусть она тоже подраит, а мы поснимаем зачетный видос!

– Ага, разбежались! – с испуга голос сорвался до писка, но возмущение пересилило, и Ника открыла глаза: – Сам отмывай унитазы, Вантуз ты или кто?

– Че сказала, уродка? – набычился Вантуз. – Архаровец, Крыса пищит, я щитаю, нужно давить тварюгу!

– А ну ша! – поднял руки Архаровец. – Что вы тут развели базар? Вы же в курсе, чем я занимаюсь, у меня на подходе грандиозный проект, творческий, а вы про бандитов. Я задумал, – уже Веронике, с медовой кривой улыбочкой, – издать небольшую газету, спецвыпуск «Из жизни Крысы». Газета будет с картинками, я присылал наброски. Но, как художник, хочу быть правдив, это ведь очень важно! Слышь, модель моя ненаглядная? Заголяйся, хочу заценить, есть ли грудь под этим мешком, что ты считаешь за свитер!

Кодла несмело гыгыкнула.

– Охренел? – прошептала Ника и прижала руки к груди. – Только тронь меня, ты, урод, отвалите уже, недоноски!

– Крыса сопротивляется! – заулыбался Архаровец. – Крысе самой неловко. Так мы поможем, да, пацаны? А заодно и пощупаем!

На «пощупаем» пацаны согласились, сразу и без глупых сомнений, разве только слюной не капали. Ника сжалась плотнее, кусая губы, привкус собственной крови ее отрезвил, до сих пор ей казалось, что все понарошку, погнобят, отнимут рюкзак… И отстанут, потеряв интерес! Но теперь она поняла, что дело куда серьезнее: на нее напирал Архаровец, потерявший уже все края, а с боков подруливали Димон и Гога, чтобы убрать ее руки в стороны. Ника снова закрыла глаза и закричала, пронзительно, громко, завизжала на низкой ноте так, что подонки отпрянули. Под ногтями вдруг стало совсем горячо, будто вырос магический потенциал, угрожая упыркам ударами молний. Ника пнула Архаровца в пах, вырвалась из западни, но не сбежала, а встала у двери, скрючив горящие пальцы. Ей теперь было на все плевать, она вдруг превратилась в Хилари, а Хилари не умела бояться. Ника ударила Диму-Дно, ногой под колено, попав каблуком, увернулась от охреневшего Вантуза и метнула в Архаровца грязным обмылком. Потом прихватила ершик и ткнула им в Гогу с воплем:

– Я вас почищу, унитазы проклятые, я вас вычищу, будете помнить!

Кто-то еще вбежал в туалет, кто-то что-то кричал, убеждал, но сознание дало трещину, а тело хотело сражаться: Ника слилась с игровым персонажем. И в реальности провалилась в Альтар!

Локация: Старогорск, квартира Калмыкова. Спальня.

– Ника, ну проснись же, проснись, – жалобно шептал Варькин голос, – ну ты чего, ну, не пугай меня!

Ника хотела открыть глаза и не могла разлепить ресницы. В комнате горел яркий свет, он проникал сквозь веки и резал радужку, точно лазер, проходя сквозь скопления слез.

– Крыса! Ну, где ты увидела крысу? Ты так визжала, Ника…

– Варька, свет погаси! Зачем ты его включила?

Варвара вдруг разрыдалась и принялась причитать о том, как Ника во сне завизжала, а потом сказала про крысу, от этого Варька проснулась, вскочила, думала, крыса в постели, всю комнату перетряхнула, везде посмотрела, а крысы нет.

Ника села в кровати, рывком, одеялом вытерла слезы и притянула к себе Варвару, пытаясь ее согреть и успокоить живым теплом. Варька загнанно всхрипывала, как после бега на стометровку: она паниковала от вида крыс, и Нике пришлось пару раз повторить, что это был просто сон и что Варьку никто не тронет.

Раньше Варвара с родителями и с младшим братом жила в коммуналке, в маленькой комнатке на четверых в каком-то захолустном поселке. Дом был старой постройки, под снос, но его почему-то из года в год, от комиссии до комиссии, признавали пригодным для жизни и в упор не видели всех проблем: обвалившейся штукатурки, трещины поперек стены и многочисленных крыс, считавших хрущевку своей территорией. Варька боялась ходить по квартире: если комната была безопасна, то снаружи, за прочной дверью, царствовали хвостатые монстры, наводя порядок на кухне и шебаршась под ванной. Поэтому Варька всерьез считала, что настоящая сказка-страшилка – не про Черную Простыню или Красную Руку, над такими она смеялась, а вот та, где Щелкунчик сражается с крысами, доводила ее до истерики.

Однажды родители ушли на работу, а Варюха и братик остались в комнате, в их надежном уютном убежище, где сроду не было крыс. Варька включила радио с веселым детским спектаклем и, увлекшись, не обратила внимания, что где-то шуршит и пищит, и скребет, и утробно повизгивает. И лишь когда в своем уголочке заорал ее маленький братик, которому только исполнился год, в голос, надрывно, до одурения, она подбежала к кроватке, а там была кровь, столько крови, что Варя потеряла сознание, но успела заметить, как серый комок юркнул в дыру под комодом.

Когда через час вернулись родители, Варька в шоковом отупении сидела у детской кроватки и шептала, что брата загрызла крыса, – ее прекрасного братика, похожего на ангелочка с открытки, на куклу, с которой можно играть. И наутро слегла в горячке.

Варвара все это смогла рассказать лишь в Альтаре, в Медвежьей Пещере, где она упоенно рубила крыс. На фига? – спросили ее Мародеры: с этих мобов лут падал копеечный. И Сова, подумав, ответила.

Ника пыталась представить, как Варвара стучит по клавиатуре и при этом в голос ревет, одна в своей комнате, вспоминая тот давний ужас.

С братиком все обошлось. Ника его встречала, он вырос слегка заторможенным, но тоже играл в Альтар, никнейм «Девятипалый»: крыса его не убила, но отгрызла младенцу кусок мизинца, он потерял много крови и лечился от заражения.

После этой трагедии семейству Смирновых дали квартиру в городе, а еще через год Варькин папа получил приглашение в Старогорск.

– Варька, ты что, ну какие крысы? Здесь, у меня? Ты сдурела совсем? – утешала ее Вероника. – Это я не про живую! – вдруг решилась она, придумав, как увести подругу от кровавых пеленок в кроватке и от чувства вины перед братиком. – Это я… Ну, в общем это меня…

– Что тебя? – Варька всхлипнула и пытливо взглянула Нике в лицо.

– Это меня звали Крысой. Там, в новой школе, в столице.

– Да за что?!

– Я сама не знаю. Они там все расфуфыренные, за тряпку готовы душу продать, у них кроссовок фирмовых коллекции, и бац – я в своем свитере сером, помнишь такой? Удобный и мягкий. А они…

Постепенно Ника все рассказала, и про травлю (слово из интернета: «буллинг», но травля она и есть), и про издевки, и про Архаровца с верными друганами. И про тот случай в женской уборной, когда ее попытались раздеть.

– Как же ты, Ника? Ты убежала? Правда же, ты убежала, Ник?

Вероника смотрела в отчаянные глазищи Варвары, давно позабывшей о крысах, и думала, как же ей в этой год не хватало простого сочувствия.