Страница 8 из 13
Она стала искать суррогатную мать. Она могла себе позволить купить и эту услугу. А для чего еще нужны деньги, если не для обеспечения комфортной жизни себе и своим близким? Хотя, как я понимала, Нине Эдуардовне нравился и сам процесс их зарабатывания. Мне тоже нравится моя работа. Мне нравится спасать животных. Я получаю от этого радость и моральное удовлетворение. Я знаю людей, которые плюют на свое здоровье, но если что-то случается с животным, готовы отдать последнюю рубашку и сидят рядом со своим любимцем, пока он лежит под капельницей, и держат за лапу.
Нина Эдуардовна не хотела необразованных украинок или белорусок, она хотела, чтобы ее ребенка вынашивала образованная, порядочная русская женщина, сама родившая здоровых детей. И еще она хотела, чтобы у матери ее будущего ребенка и мысли не возникло оставить ребенка себе.
Потом она узнала мою историю. Хотя мой младший ребенок и был инвалидом, родился он здоровым. Операция, которая ему требовалась, вместе с реабилитацией обходилась гораздо дороже услуг суррогатной мамы, но Нина Эдуардовна сказала, что я могу считать эту плату благотворительной помощью, которую я не стала получать ни через какой фонд. И Нина Эдуардовна прекрасно понимала, что у меня не возникнет мысли посадить себе на шею кого-то еще. Я отдам ей ребенка. Не повторится история одной суррогатной мамаши, выносившей двойню для супругов Ф. в Петербурге. Санкт-Петербургский городской суд лишил ее материнских прав из-за нарушения договора с клиникой репродуктивной медицины, а также постановил изменить записи в графах «мать» и «отец» в книге записи актов гражданского состояния – суррогатная мать записала детей на себя. Ни о каком материнском инстинкте речь не идет. Суррогатная мать хотела за второго ребенка столько же, сколько за первого – после того, как выяснилось, что беременность многоплодная. А потом, еще до рождения близнецов, развелась с мужем, оказалась вместе с ним и уже четырьмя детьми в комнате коммунальной квартиры (двое своих) – и встала в очередь на квартиру. Закон на стороне биологических родителей, причем это касается не только российского законодательства, но и международного права. Ограничение биологических родителей в праве на установление отцовства и материнства противоречит Конвенции о правах ребенка и ряду других норм международного права. Есть еще Конвенция о защите прав человека, в соответствии с которой непризнание биологических родителей законными является серьезным ограничением для идентичности детей, противоречит интересам ребенка и, конечно, нарушает его права. И понятно же, что подобной суррогатной мамаше нужны деньги и квартира, а не дети. Дети – это только орудие или инструмент, которым пользуются и манипулируют.
В общем, Нина Эдуардовна предложила мне сделку: она оплачивает операцию и реабилитацию Владику, вместе с которым в клинику отправляется Калерия Юрьевна или любой другой человек по моему выбору (требовался сопровождающий), а я рожаю ей ребенка. Рожу двух – отлично. Планировалась подсадка двух эмбрионов.
Также Нина Эдуардовна сказала, что все будет происходить в Чехии, где имеются филиалы различных немецких медицинских центров или чешские медицинские учреждения, сотрудники которых обучались в Германии и регулярно проходят там стажировку. Например, немецких пенсионеров некоторые семьи отправляют в дома престарелых в Чехии, где обеспечивается прекрасный уход, персонал говорит по-немецки, но услуги дешевле, чем в Германии. Нина Эдуардовна брала организацию всего процесса на себя. Я предполагала, что этим будет заниматься не она лично, а ее помощники, но меня это не интересовало.
Меня интересовало, смогут ли в Чехии сделать операцию моему ребенку так же, как в Германии. В дело вступила моя подруга Варька, и оказалось, что да.
Также Нина Эдуардовна поставила условие: ее имя не упоминать нигде и никогда. Я могу давать любые интервью о том, что оплачиваю операцию ребенку своим суррогатным материнством, но никогда не говорить, чьего ребенка ношу. Я же могу не знать биологических родителей?
Мне дали образец договора без имени заказчика, который мы с Варькой показали юристам ее холдинга.
– Вроде никаких подвохов, – сказали там.
Я подписала договор, и мы с Владиком и Калерией Юрьевной отправились в Чехию. Нина Эдуардовна с Родионом побывали там раньше – мы с ними в Чехии не встречались. Нина Эдуардовна на эти дни прислала сиделку для моей матери. В клинике я узнала много интересного. Оказалось, что именно в эту клинику ездят некоторые наши звезды и просто обеспеченные люди, и не только для того, чтобы обзавестись детьми, но еще и чтобы омолодиться.
Модные теперь стволовые клетки добывают двумя путями. Первый – у эмбриона, но дело в том, что такие клетки нужно брать у эмбриона в первые две недели развития. А в России берут абортивный материал, и это уже совсем не те клетки, потому что аборт делают на более поздних сроках. Может, у нескольких наших известных актрис и возникли проблемы из-за этого? Есть и другой способ добывания стволовых клеток, называется он на латыни in vitro, то есть в лабораторных условиях. При искусственном оплодотворении получается несколько эмбрионов, подсаживают не все (мне подсадили два, и оба прижились). Тех, которых не подсадили, в Чехии как раз используют как клеточный материал. И ведь если брать свой эмбрион, то есть выращенный, в частности, из своей яйцеклетки, то это гораздо лучше для организма, чем чужой абортивный материал. Свое – это свое.
Получается многопрофильная клиника, и на все оказываемые там услуги есть спрос, несмотря на стоимость этих услуг. Может, Нина Эдуардовна уже пользовалась услугами этой клиники? Выглядела-то она очень молодо. Может, и в этот раз успела воспользоваться средством омоложения, которое очень сильно критикует Церковь. Вероятно, в данном случае священники правы, хотя я двумя руками за суррогатное материнство. Люди хотят иметь своих детей, а не приемных, и часто для них это единственный способ.
Потом я вернулась домой, а Владик начал курс обучения ходьбе. Он сам страшно хотел научиться ходить, и это помогало. Теперь все зависело от упорства маленького человечка! Но он в пять с половиной лет уже был личностью. И уже за свою короткую жизнь прошел немало испытаний и выдержал много боли. Я очень хотела, чтобы он пошел в школу своими ногами.
Но до этого…
Бабки у нашего подъезда сидели всегда – и всегда все про всех знали. Конечно, ситуация в моей семье муссировалась на этой скамейке неоднократно. Пока маму не разбил инсульт, она разговаривала с бабками – и все дружно ругали зятьев (или невесток). Свекровь с ними не общалась, она сразу уходила с Владиком куда-нибудь подальше от дома. Мне все носили животных (или приглашали к себе), я никому не отказывала. В процессе я всегда выслушивала кучу советов, о которых я не спрашивала, и указаний на тему «А надо было…». Но мне были очень нужны деньги, поэтому я ни с кем не спорила, помогала как могла больным животным – и уходила, «отяжеленная» советами о том, как мне жить дальше, и замечаниями о том, что я в прошлом сделала не так.
Когда у меня начал расти живот, бабки впали в ступор. Задать вопросы обо мне было некому, кроме меня самой, – мама лежала овощем, свекровь находилась в Чехии с Владиком. На вопрос об исчезновении свекрови и Владика я в свое время ответила, что они в реабилитационном центре, – и вопрос отпал. Все знали, что Владику уже сделали три операции.
Но тут на меня накинулись… И я решила сразу положить конец всем вопросам, советам и указаниям.
– Ты о чем думаешь-то?
– От кого ты рожать собралась?
– У тебя и так двое, тебе инвалида поднимать надо, какие еще дети?
– Ты что, без мужика рожать собралась? Кто вас всех содержать будет?
И все в таком роде.
Я молча выслушала поток вопросов и указаний, потом сказала, что отвечу один раз, сейчас, а потом буду предлагать все советы засунуть в одно место. Я спокойно напомнила, что ни одна из присутствующих бабок не дала мне реально выполнимого совета о том, как заработать денег на операцию моему ребенку. И я вообще советов об этом у присутствующих не спрашивала никогда. Я – взрослый, состоявшийся человек, я содержу семью – себя, своих детей, свою мать, и собираюсь содержать дальше без мужика. Денег у присутствующих я никогда не просила и просить не собираюсь. От кого я собираюсь рожать, присутствующих не касается. Но поскольку присутствующих одолевает любопытство, я отвечу: я в данном случае – суррогатная мать. Оплачивают мне услуги не напрямую, а операцией и реабилитацией моему ребенку, с которым сейчас в реабилитационном центре находится бабушка, мать его отца. Я поехать не смогла, так как у меня здесь, как всем присутствующим известно, лежачая мать и дочь-школьница. И еще мне работать надо. Оплата суррогатного материнства не включает питание для нас всех.