Дамы в самоизоляции

– А потому что подполковник, – отвечу вам я.

Ну, не выводить же на чистую воду родного сына!

Как вы понимаете, заслуженная пенсионерка тут же принялась собирать вещи, чтобы в выходные на автомобиле сына отправиться к новому месту дислокации.

Вещей у пенсионерки оказалось много. Во-первых, лекарства. И не просто тот самый набор от иностранной заразы, а лекарства на все случаи жизни: от давления, для хорошего пищеварения и от его расстройства, для суставов, от простуды и насморка, от аллергии, от сердцебиения, для сосудов, для крепкого сна, от нервов и конечно же витамины, ну и те самые гормонозаместительные препараты. Опять же приборы для измерения давления, сахара и сатурации. Во-вторых, продукты: греча, макароны, рис, соусы и уксусы, растительное масло, приправы, пакеты для запекания, фольга, тростниковый сахар, соль, яйца, мясо, рыба, курица, сыр, колбаса и сосиски. Ведь ребенок, если вдруг приедет навестить дорогую маму, обязательно захочет поесть. Мальчики всегда хотят есть, а лучше Штукиной после отъезда бабушки с дедушкой Шерманов в Израиль для ребёнка не приготовит никто. Но и самой Штукиной тоже надо иногда закусить. В-третьих, гардероб. Сын планировал оставить дорогую маму на турбазе аж до весны. Так что гардероб подполковника в отставке с трудом влез в большой автомобиль сына и с таким же трудом впоследствии разместился в просторном коттедже. Оставалось загадкой, как он вообще умещался в квартире Штукиной.

Сын договорился с кем-то там из руководства базы, чтоб ему разрешили подъехать к самому домику, иначе таскать всё вышеперечисленное со стоянки можно было бы до самой ночи, но и так упарился при разгрузке. Штукина разогрела предусмотрительно заранее приготовленные котлеты, накормила ребенка, помахала рукой вслед его автомобилю, утёрла благодарные материнские слёзы и стала обустраиваться сама.

К тому моменту, когда она разложила всё на свои места, отсутствие в воздухе привычных миазмов большого города дало о себе знать, и подполковник в отставке Штукина буквально упала в кровать и спала безо всяких там сонных таблеток аж до самого утра. И утра не того, о котором говорят стрелки на часах, а утра, когда холодное зимнее северное солнце окрашивает макушки деревьев бледно розовым цветом, то есть проснулась Штукина часов в полдесятого, никак не раньше.

Люся и Буся

Люся с детства привыкла, что все её желания исполняются, поэтому с возрастом желания её приобрели некую заковыристость и трудновыполнимость. В детстве Люсины желания исполнял папа, потом к нему присоединился муж, затем список пополнился зятем. То есть исходя из своего жизненного опыта, Люся справедливо полагала, что все мужчины являются исполнителями желаний.

В первую волну эпидемии Люся вместе с собакой Бусей оказались запертыми на даче в Финляндии. Щенка той-терьера по имени Бусидо Люсе подарила дочка, когда вместе с Люсиными внуками уехала на постоянное место жительства в Германию к мужу, которого Люся звала «Бароном фу-ты ну-ты». Люся так привязалась к своему Бусечке, что без него и шага не могла ступить. Благо собаки этой породы допускались во все заведения без ограничений. Да что там в заведения, той-терьеров допускали даже в салоны самолётов. Тем более что при виде Бусечки, со всех сторон раздавалось исключительно сладкое сю-сю-сю.

Когда поползли жуткие слухи о страшной китайской заразе, Люся решила, что им с мужем необходимо самоизолироваться на даче. Муж, как и положено, взял под козырёк и привёз Люсю на дачу, побыл там с ней пару недель, а затем вернулся в Питер, ведь ему же надо работать. Если муж не будет работать, он не сможет исполнять Люсины желания. Тут-то и разразилось полное карантинное безобразие, и границу закрыли на замок. Мало того, что закрыли границу, так ещё и закрыли весь финский общепит, и Люсе, о ужас, пришлось готовить еду самой. Ну, к этому она всё же более-менее приспособилась, заказывая себе по интернету продукты и еду навынос с доставкой. Однако на этой финской даче она чуть не рехнулась от скуки, потому что общение с соседями, среди которых было полно русских, в основном москвичей, стало крайне затруднительным ввиду появления в окрестностях медведя. Да, да, вы не ослышались! Совершенно дикого всамделишнего медведя. Финские дачи – это ж вам не наши садоводства или дачные кооперативы где-нибудь в Репино, где люди живут окна в окна, пусть даже и в роскошных особняках. Финская дача предполагает наличие гектарчика, другого земли в сосновом лесу, свой берег озера или водохранилища с собственным причалом и баней. Разумеется, нет ничего лучше такой дачи, когда ты приезжаешь туда летом с мужем или с дочерью, её бароном и внуками, но одной в апреле… Помните: «пробирается медведь сквозь сухой валежник, стали птицы песни петь, и расцвёл подснежник»? Правда у одного из соседей имелся в собственности аж целый настоящий танк времен войны, а на танке никакой медведь не страшен, но танкист, который мог бы на этом танке прогнать медведя, как и муж Люси, работал на работе только не в Питере, а у себя в Москве. И кроме того, финским властям точно не понравилось бы, что русские на танках гоняют их финских медведей по их финским лесам, поэтому дамочки на своих лесных дачах сидели и дрожали от страха особенно по ночам.

Поэтому чего удивляться, что как только первая волна эпидемии пошла на убыль, и граница чуть-чуть приоткрылась для россиян, имеющих вид на жительство, Люся возопила и затребовала забрать её с дачи как можно скорей. Муж, разумеется, упал, отжался и организовал вывоз Люси с дачи.

Отсидев дома положенные карантином две недели, Люся кинулась по Питеру посещать и наслаждаться. Встретилась со всеми подружками, посетила все культурные и некультурные мероприятия, развлеклась шопингом, чрезвычайно устала и захотела отдохнуть на море. Но не на курорты же черноморского побережья ехать? А так как все европейские курорты ещё оставались закрытыми для заразных россиян, муж отправил Люсю с Бусей в Турцию. Там бы Люся тоже долго не высидела, но туда пожаловала масса питерских хороших знакомых, а потом ещё и приехала дочка с внуками. Так что конец лета и начало осени Люся провела очень плодотворно. Вернувшись в Питер, она очень удивилась бурлящей там культурной жизни на фоне слухов о грядущей второй волне. Выставки, концерты, премьеры. У Люси от восторга глаза разбежались, и она кинулась во все тяжкие, но вовремя остановилась, узнав о том, что болезнь настигла-таки одну из её подруг. Подруга, конечно, выздоровела, но с трудом, не без последствий и за солидные деньги, а так как даже за деньги на всех мест в больницах не напасёшься, Люся решила, что опять хочет на дачу. Пусть с медведем, но главное остаться живой и здоровой. С этим очередным своим желанием она опять подступила к мужу. Однако муж удивительным образом не ударился оземь, не обернулся джинном, а злобно рыкнул на Люсю и поинтересовался, не хо-хо ли она какого-то ху-ху, и не надо ли ей, чтобы он ещё сплясал вприсядку или гопака. Люся совсем не хотела, чтоб муж плясал, тем более вприсядку, она хотела на дачу, поэтому даже всплакнула и обиделась на мужа.

Оказалось напрасно, потому что в ближайшие выходные муж велел Люсе собираться, загрузил её с Бусей в автомобиль и отвёз на пригородную турбазу в сосновом лесу на берегу озера. На турбазе оказалось ничуть не хуже, чем на финской даче. И домик практически такой же, если не лучше, и никаких медведей, а такие же домики кругом. В домиках же живут люди, в окнах горит свет и от мангалов пахнет шашлыком. А люди эти определённо хорошие, потому что стоянка изобилует дорогими автомобилями. Люся почему-то считала, что хорошие люди непременно должны быть если уж не богатыми, то обязательно состоятельными, и наоборот.

– Вот тебе дача, – сказал муж, вручая Люсе ключи. – Будешь жить тут, я буду приезжать на выходных, если смогу, и чтоб я больше никакого нытья до конца эпидемии от тебя не слышал.

Люся приняла ключи, радостно покивала головой, сделала книксен и поцеловала мужа.