Законы человеческой природы

Эмпатия как навык. Развитие в себе эмпатии, как и прочих навыков, – это длительный процесс. Чтобы убедиться, что вы действительно продвигаетесь вперед и совершенствуете способность разбираться в людях на глубинном уровне, вам требуется обратная связь. Она может быть прямой или косвенной. Добиваясь прямого отклика, вы просто расспрашиваете людей о том, что они думают и чувствуют, пытаясь определить, о чем вы догадались правильно. Но этот метод следует применять не слишком демонстративно, к тому же в его основе лежит высокий уровень доверия. Зато это достаточно точный измеритель степени развитости ваших эмпатических навыков. Есть и косвенная форма обратной связи – когда вы ощущаете сильный рост взаимопонимания и можете оценить, насколько эффективны ваши методы.

Чтобы развить в себе этот навык, учитывайте несколько факторов. Чем больше круг вашего живого общения, тем лучше вы осваиваете эмпатию. А чем разнообразнее этот круг, тем более гибким и универсальным станет ваш навык. Кроме того, не забывайте об изменчивости. Ваши представления об окружающих никогда не должны отливаться в незыблемые суждения. Всегда внимательно следите, как собеседник меняется в ходе разговора и какое воздействие вы на него оказываете. Живите в настоящем активно и заинтересованно. Старайтесь наблюдать, как человек взаимодействует не только с вами, но и с другими: люди зачастую ведут себя очень по-разному в зависимости от того, с кем они общаются. И постарайтесь уделять главное внимание не «категориям», а эмоциональному настрою человека и чувствам, которые он у вас вызывает, – чувствам, которые постоянно меняются. Осваивая этот навык, вы научитесь принимать все больше сигналов, исходящих от людей и позволяющих вам проникать в их психику. Вы станете больше замечать. И успешно сочетать «нутряное чутье» с аналитическим подходом.

Заметные сдвиги в развитии эмпатических навыков будут воодушевлять вас и побуждать двигаться дальше и глубже. Вы обнаружите, что вам стало легче идти по жизни, поскольку вы научились избегать ненужных конфликтов и непонимания.

Глубочайшим свойством человеческой натуры является страстное стремление людей быть оцененными по достоинству.

Четыре вида нарциссов

1. Нарцисс, жаждущий руководить всем на свете. Впервые встретившись со Сталиным в начале его правления многие находили его на удивление обаятельным. Хоть он был старше большинства своих соратников, он предлагал всем обращаться к нему на «ты». Он намеренно сделал себя совершенно доступным даже для младших чиновников. По воспоминаниям современников, он всегда слушал собеседника с напряженным вниманием и интересом, не отрывая от него взгляда. Многим думалось, что он улавливает их самые сокровенные мысли и сомнения. Но главнейшей чертой его характера было умение дать собеседнику почувствовать себя важной личностью, входящей в избранный кружок революционеров. Прощаясь и провожая его к выходу из своего кабинета, он приобнимал его за талию и всегда завершал встречу на какой-то доверительной ноте. Как позже писал один молодой участник такого общения, люди, однажды встретившиеся с ним, жаждали увидеться с ним снова, поскольку он создавал в них ощущение, что между ними теперь протянулась нить, связывающая их навечно. Иногда он делался холодноватым, что приводило его придворных в ужас. Но это настроение проходило, и они снова могли купаться в лучах его внимания.

Его обаяние отчасти объяснялось тем, что он, по сути, воплощал собой саму революцию. Он был человеком из народа, неотесанным и грубоватым, но как раз таким, с каким мог бы отождествить себя средний житель России. Помимо всего прочего, Сталин мог быть довольно остроумным. Он обожал распевать песни и рассказывать сальные анекдоты. Неудивительно, что благодаря этим качествам он постепенно сосредоточил в руках всю власть над страной, обретя полный контроль над механизмами управления советской державой. Но шли годы, его власть росла и крепла, и наружу стала постепенно просачиваться еще одна сторона его характера. Все его мнимое дружелюбие оказалось совсем не таким простым, каким представлялось многим. Вероятно, для его ближнего круга первым признаком грозных перемен в его характере стала судьба Сергея Кирова, влиятельного члена Политбюро, а после самоубийства жены Сталина в 1932 г. – его ближайшего друга и доверенного лица.

Киров был человеком простоватым, полным энтузиазма, он легко заводил друзей и умел успокаивать Сталина. Но потом он начал обретать чрезмерную популярность в массах. В 1934 г. несколько секретарей обкомов и национальных компартий обратились к нему с предложением, которое сводилось к следующему: они устали от жестокого обращения Сталина с крестьянством, они намерены его сместить и сделать Кирова новым генеральным секретарем. Но Киров остался верен старому другу и раскрыл этот заговор Сталину, который очень его за это благодарил. Однако с тех пор в его поведении по отношению к Кирову что-то переменилось: в нем появилась холодность, которой не было раньше.

Собственно говоря, Киров и сам отлично понимал, какую неловкую ситуацию он породил: ведь он открыл Сталину глаза на то, что советский вождь вовсе не так популярен, как полагал, и что один из партийцев (сам Киров) более любим народом, чем он. Киров чувствовал, в какой он теперь опасности. Он всячески старался развеять возникшие у Сталина подозрения. В публичных выступлениях он стал чаще, чем прежде, упоминать имя Сталина и расточать ему еще более цветистые похвалы, чем раньше. Судя по всему, это лишь усилило сталинские подозрения: Киров как будто слишком уж старательно скрывал правду. Теперь Киров припомнил, как много раз он отпускал грубоватые шуточки в адрес Сталина. В то время подтрунивание над вождем выглядело проявлением их близкой дружбы, но теперь Сталин наверняка видел эти шутки в ином свете. Киров чувствовал себя загнанным в ловушку и беспомощным.

В декабре 1934 г. убийца-одиночка застрелил Кирова возле его кабинета. Никто напрямую не обвинял Сталина в организации убийства, но казалось почти очевидным, что это преступление произошло с молчаливого согласия вождя. В последующие годы близких друзей Сталина начали арестовывать одного за другим. Все это переросло в большую партийную чистку второй половины 1930-х гг., в ходе которой сотни тысяч людей расстались с жизнью. Почти все приспешники Сталина, попавшие в жернова чистки, подвергались пыткам: следователи всеми правдами и неправдами выбивали у них признание. А потом Сталин жадно слушал рассказы палачей о том, как трусливо вели себя его друзья, некогда такие отважные. Он хохотал над историями о том, как некоторые, упав на колени и рыдая, молили о том, чтобы их допустили на прием к вождю, где они могли бы попросить у него прощения за свои грехи, надеясь, что им сохранят жизнь. Похоже, вождь откровенно упивался их унижением.

Что же с ним произошло? Почему этот некогда дружелюбный человек так переменился? Он по-прежнему мог выказывать неподдельную приязнь по отношению к друзьям, но в любой момент мог ополчиться на них и подписать их смертный приговор. Исподволь делались очевидными и другие странности его характера. Внешне Сталин держался чрезвычайно скромно. Если кто-нибудь предлагал воздать ему какую-либо публичную почесть, он сердился и заявлял, что один человек не должен быть центром всеобщего внимания. Однако постепенно его имя и изображение стали появляться буквально повсюду. В «Правде» печатались материалы о каждом его шаге, и в этих статьях он практически обожествлялся. На военных парадах самолеты образовывали в небе буквы, из которых слагалось слово «СТАЛИН». Вождь отрицал свою причастность к этому разрастающемуся культу, но ничего не предпринимал, чтобы остановить его.

Он все чаще предпочитал говорить о себе в третьем лице, как если бы он являл собой некую безличную революционную силу и в качестве таковой был непогрешим. Если ему случалось неправильно произнести в речи какое-нибудь слово, все советские ораторы после этого должны были произносить это слово точно так же – по-сталински. «Если бы я произнес его правильно, – признавался один из главных подручных Сталина, – вождю бы показалось, что я его поправляю». А это могло оказаться настоящим самоубийством.