Лучник

Гайр, не удержавшись, улыбнулся. Он явно уже понял, к чему идёт дело. И теперь его настроение стремительно выправлялось. Обнаруженный утром мёртвым пленный шпион (прямо в темнице, куда, если верить охранным артефактам, никто не входил) нарушил все планы. И вряд ли стоило удивляться, что Третий Страж принял решение немедленно передать контроль над артефактами Башни мастеру Защиты. Ритуал, которого Гайр добивался целый год, рухнул на голову, как ком снега с горы. Однако неотложные заботы оборачивалось неожиданными новостями. И новости эти, в отличие от необходимости оставить только-только начавшую проявлять какие-то признаки сознания жену, Гайра определённо радовали.

«— И прошу Стражей, хранящих её покой, стать свидетелями этого боя и того, что ни одно правило и закон не будут нарушены. А нарушитель, если такой вдруг появится, понесёт наказание, согласно своему преступлению», — закончил свою речь Эран.

— Подтверждаю, — прорычал Третий Страж и от избытка совсем не радужных чувств стукнул кулаком по подлокотнику кресла.

Напряжённо колдующий над незнакомыми артефактами Гайр сделал какое-то незаметное движение — и одна из рун на кристалле управления вспыхнула ярче.

А над стрельбищем разнёсся неожиданно громкий, полный гнева голос военачальника Башни.

В комнате повисла тишина. Гайр, сам, кажется, удивлённый получившимся эффектом, повернулся к умолкшему тестю и с лёгкой неловкостью пожал плечами.

— Перестарался. Отец, что будете делать с кругом чести? Мне заняться подготовкой, или вы собираетесь обратиться за арбитражем к коменданту крепости?

Наилир задумался на миг. Взглянул на обеспокоенного, старательно подающего Гайру какие-то знаки целителя. И поморщился, устало откидываясь на спинку кресла.

— Спроси мага, чего он хочет добиться этим поединком. Как решит — так и делай. Только закончи настройку контура защиты… — перевёл дыхание. — Лерон, проводи меня вниз, хватит с меня этих… откровений.

И тяжело закрыл глаза.

Гайр с лекарем встревоженно переглянулись.

— Я всё сделаю, отец, не волнуйтесь, — негромко пообещал Гайр.

А тир Лерон, не дожидаясь, когда воины закончат разговор, развернул над вновь побледневшим Третьим Стражем целительную формацию и, торопливо кивнув мастеру Защиты, подхватил своего подопечного под локоть, помогая ему встать.

Комната, на вид крошечная, скрытая в толще стен на самом верху Башни, опустела. Лишь Гайр, застыв и прикрыв глаза, ещё долго стоял над мягко пульсирующим кристаллом — сердцем Башни и центром всей её древней защиты.

Ритуал, которого он добивался без малого год, наконец состоялся.

И Гайр, осознав это, улыбнулся — облегчённой, удовлетворённой, очень недоброй улыбкой. Улыбкой, не обещавшей тем, кто посмел причинить вред его семье, ничего хорошего.

А скандал на стрельбище, между тем, разгорался всё жарче.

***

— Чего?! — взревел опешивший было воин. — Драться с пришлым не пойми откуда, даже не воином, за трусливого щенка? Не много ли ты о себе…

«Подтверждаю!».

Голос Третьего Стража, пронёсшийся над стрельбищем, заставил его подавится собственными словами.

— Но… что за нелепость?!

— На закате, — холодно бросил маг и отвернулся от противника, потеряв к нему всякий интерес. Вместо этого переключил внимание на ученика. — А ты что застыл? Задание само себя не выполнит, тебе так не кажется?

Наэри вздрогнул, выныривая из ступора, и невольно попятился на полшага назад.

— Се… сейчас?! — растерянно пробормотал он, запнувшись. Судя по его лицу, сказать он хотел нечто совершенно другое, но резкая смена учителем собеседника сбила его с мыслей. А быть может, просто заставила сообразить, что маг, насколько бы диким не было то, что он делал, никогда ещё на его памяти не совершал одного: ошибок.

Поэтому Ниари только вздохнул и, с совершенно несчастным видом поправив за спиной колчан, повернулся к забытой мишени.

Первую стрелу он посылал вперёд, старательно выцеливая центр мишени и изо всех сил сжимая норовящие пуститься в пляс под полным гнева и презрения взглядом бывшего наставника.

Вторую — после того, как первая попала точно в яблочко — уже спокойнее. Лишь помедлил миг, прежде чем отпустить тетиву. В охвостье первой стрелы вырос белый цветок, вошедший в древко лишь немногим больше, чем на длину наконечника.

Третья, четвёртая и пятая легли так легко, словно мальчишка занимался подобными упражнениями каждый день, да ещё и не первый год.

А вот на шестой Ниари вдруг заколебался. Натянул тетиву. Отпустил немного, ослабляя напор. Натянул вновь.

А потом, бессильно опустив лук, почти с отчаянием повернулся к эльфу.

— Мастер, я опять что-то сделал не так? Посмотри, последняя едва держится… Если выстрелю — всё обвалится…

В голосе ломко звенело разочарование и злость на себя.

…Выражения лица бывшего наставника, стоящего позади и сейчас молча пучащего глаза, он, на свою беду, не видел. Иначе, может, понял бы, что одну, главную победу, уже одержал и без последних двух попаданий.

Эран бросил взгляд на «дорожку из стрел».

— А ты выстрели так, чтобы не обвалилось. Угол смени. Пусть ветер, скорость стрелы и удар вгонят провисающую цель глубже. А перед тем, как вгонять седьмую, остановись, с последней у тебя будет другая задача.

Он на миг сжал плечо мальчишки в ободряющим жесте, а потом бросил, явно обращаясь к застывшему в изумлении воину.

— До заката собрался тут стоять? Подсматривать за успехами чужих учеников — преступление. А я разрешения не давал. Вон пошёл.

Воин дёрнулся, оправляясь от ступора, в который его вогнало небывалое зрелище. Злость на хамоватого выскочку пересилила даже изумление, почти восхищение неожиданным искусством беспутника.

— Да как ты, пришлый….

— Время моё не трать, — холодно отозвался эльф и ринувшийся было в его сторону вояка рухнул на землю, словно о камень споткнулся. — Будет что сказать, в круге и скажешь, а нет — не будь пустобрёхом.

Только после этих слов Наэри, смотревший на Эрана почти с мистическим ужасом, вздрогнул и поспешно вскинул лук, почти зримо видимым усилием воли отстраняясь от разворачивающейся некрасивой сцены.

Прицелился — и замер, хмурясь и пытаясь сообразить, как именно вогнать глубже неустойчиво раскачивающуюся деревянную «цепочку».

Закусил губу. И осторожно, задержав дыхание, отпустил тетиву.

Выстрел получился удачным ровно наполовину. Конструкцию укрепить удалось, стрелы прочнее вошли в мишень. Но вот шестая к «дорожке» не присоединилась, упав точно под мишенью.

Тем временем, старый вояка поднялся с земли и, просверлив эльфа ненавидящим взглядом, ядовито бросил бывшему ученику:

— Неплохой трюк, для балагана как раз сгодится. На что бы ещё тебе рассчитывать, беспутный трус!

— Если ты надеешься, что избежишь круга, заставив меня сломать тебе шею заранее, то напрасно.

— Не будет никакого Круга, я с отребьем не дерусь!

— Сбегаешь?

Вместо ответа, воин плюнул магу под ноги и пошёл прочь.

Когда Эран повернулся к мальчишке, его встретил подавленный, виноватый взгляд.

— Прости… — расстроенно проговорился Наэри, против воли косясь за плечо мастера, вслед удаляющемуся воину. — Не понимаю, как сделать, чтобы всё держалось…

Недоговоренное «я облажался и опозорил тебя» повисло в воздухе немой тяжестью.

А Наэри уже тряхнул головой, словно отмахиваясь от малозначимых мыслей, и, не давая эльфу вставить и слова, встревоженно выпалил:

— Эран, пожалуйста, не надо Круга! Если ты из-за меня — то не надо! Мне уже почти всё равно, что он говорит, правда!

— Предлагаешь мне взять назад круг чести? — эльфийская бровь взлетела вверх. — Боишься, что не справлюсь или что просто его убью?

В голосе Эрана явно звучал смех. Однако в следующей фразе от улыбки не осталось и следа, только сталь покрытая льдом.

— Этот человек опозорил честь воина и наставника одновременно. Он получит только то, что он заслужил. Тебе, может, и стало всё равно, а мне и этому миру — нет.