Лучник

— У меня нет сообщников в замке, господин Третий Страж. Голоса в голове и дурные сны ведь вряд ли можно назвать сообщниками, верно?

Он вдруг смертельно побледнел и, коротко застонав, прижал ладонь к виску. По лицу, на миг превращая его в застывшую маску, скользнула гримаса страха.

Старик недоумённо поморщился.

— В чём дело? — сухо спросил он, без особого, впрочем, сочувствия.

— А причин разве мало? — серыми, словно у тяжело раненного, губами откликнулся тот. В голосе его звенела глухая, смертельно усталая решимость и смирение с судьбой. — Одной вашей пощёчины, господин Страж, хватило бы, чтобы вынести весь мозг. Но какое вам дело до моего здоровья, вы же уже решили, как собираетесь со мной поступить?

— У тебя есть последний шанс вымолить пощаду, — отрезал старик. Гайр криво усмехнулся.

— Без обид, господин Страж, но я откажусь. Не могу сказать, что я хочу умирать. Но жить вечным презираемым узником меня прельщает ещё меньше. Так что, если вы не против, давайте покончим с этим — и поскорее.

Военачальник поморщился.

— Что ж, — мрачно подытожил он. — Как хочешь.

Помолчал, с сожалением разглядывая бывшего начальника своей стражи. Покачал головой.

А потом, решительно поджав губы, одним жестом активировал амулет, о котором редкие заключённые приграничных Крепостей старались даже не говорить: камень крови, нужный лишь для одной цели — зафиксировать и передать в канцелярию Императора смертный приговор.

— Гайр Найран, — сухо, без единой эмоции, заговорил Наилир, и Гайр едва заметно вздрогнул: старик употребил его старую фамилию, которую он оставил, вступив в род Третьей Стражи Сапфира. — Ты хотел убить моего сына, и лишь по счастливому стечению обстоятельств не сумел этого осуществить. И собирался отравить меня. Если у тебя есть, что сказать в своё оправдание прежде, чем я вынесу приговор — говори.

Гайр криво усмехнулся, не открывая глаз.

— Я не хотел убить Ниари, господин Третий Страж. Так же, как не хотел убивать вас. Необходимость и желание не всегда совпадают, и мне жаль, что для того, чтобы обеспечить безопасность Тилле и Иллара, мне пришлось нанести удар по вам двоим. В остальном же — я признаю свою вину. Можете не трудиться оглашать приговор, я всё ещё помню законы Империи. За подготовленное, но не приведённое в исполнение покушение на Стража Империи или члена его семьи — усекновение правой руки и пожизненное изгнание из всех городов крупнее сотни дворов. За совершённое, но неудачное покушение — смертная казнь любым из способов средней тяжести, на выбор судьи.

Он устало вздохнул и, поморщившись, открыл глаза.

— Когда и как? И дадут ли мне помыться перед казнью, или так далеко ваше снисхождение не простирается?

Третий Страж громко скрипнул зубами. Во взгляде его, всё ещё наполненном болью и сожалением, словно захлопнулось что-то. Если до этого момента он, казалось, ещё колебался в своём решении, то теперь последние мысли о проявлении милосердия его покинули.

— Завтра на рассвете, — бесстрастно процедил он, не глядя на зятя. — Виселица.

Помолчал и, поколебавшись, добавил.

— На рассвете тебе принесут воду и бритвенные принадлежности. Завтрак тоже будет, как и положено традициями, но советую воздержаться от еды и вина. Сам понимаешь, почему.

— Благодарю, — кивнул Гайр, не поднимая век. Голос его, хоть и чудовищно усталый, звучал на удивление спокойно для приговорённого к смерти. На лице, впрочем, тоже не видно было страха — только глубокая печаль и горькая, полная немой самоиронии улыбка.

И, миг спустя, уже в спину тестю:

— Прощайте, отец.

Тот замер. Несколько мгновений постоял, тяжело закрыв глаза и медленно вдыхая и выдыхая сквозь стиснутые до хруста зубы.

А потом, так и ничего не ответив, вышел из камеры.

Громко, с противным скрежетом, закрылась дверь.

***

Эран появился в лазарете бесшумно. Словно возник из воздуха. Не говоря ни слова и не слишком обращая внимание на окружающих, он подошёл к кровати и молча положил руку раненому на лоб. Простоял так пару мгновений и повернулся к сидящему здесь же Третьему Стражу.

— Вам всё ещё нужны ответы?

Наилир медленно, словно преодолевая напор течения, поднял голову.

Молодой целитель, оказавшийся на пути тяжёлого, как боевая палица, взгляда шарахнулся в сторону, словно сметённый ветром, и поспешно согнулся над столом с лекарствами, стараясь больше не глядеть на Стража. Лицо старика было по-настоящему страшным. И плескалась в глазах такая боль пополам с испепеляющей ненавистью, что казалось, даже воздух в комнате дрожал, накалённый до предела.

— Нет, — после долгой паузы мёртвым голосом произнёс Наилир, глядя на мага и как будто вовсе его не видя. И добавил почти беззвучно, с горькой безнадёжностью, — Теперь уже нет…

— Удовлетворитесь очевидным, наплевав при этом на истину? — усмехнулся эльф, поворачиваясь к двери. — Как вам угодно.

Вопрос повис в пустоте. Старый военачальник не ответил, вновь погрузившись в бездумное, почти обморочное оцепенение. Вряд ли он вообще слышал сейчас слова Эрана.

Молодой целитель покосился на него, но вмешаться не решил. Только бросил на мага умоляющий взгляд, словно прося не принимать близко к сердцу рассеянность своего господина.

Тот взгляда словно бы не заметил. Вообще ничего не заметил. Вышел, на ходу срывая с волос ленту. Щелчок пальцев — и она исчезла.

— Хотите поиграть? Поиграем. Только пощады потом не просите, всё равно не дам.

— Стойте! — догнал его сзади хриплый голос.

Третий Страж вышел в коридор и, преодолев несколько разделяющих их шагов, остановился напротив.

— Вы думаете, что выводы, что я сделал, ошибочны?

В голосе его, мрачном и смертельно усталом, отчётливо прозвучала надежда.

— Я слишком ценю своё и чужое время, чтобы тратить его попусту, — усмехнулся маг. — Поэтому не стал бы предлагать то, что не имеет никакого смысла или ценности. К тому же я привык исполнять данное слово.

Военачальник помолчал мгновение — вспоминал, должно быть, разговор, состоявшийся перед возвращением несущего детей мага в башню.

— В ваших добрых намерениях я и не сомневался, — устало кивнул он, наконец. И, не тратя больше времени на реверансы, напрямую спросил, — Что требуется от меня?

Маг внимательно посмотрел в глаза третьему стражу.

— Во-первых, вам придётся мне довериться, — с усмешкой сказал он. — До конца, каким бы сложным порой это не казалось. А во-вторых… Прежде всего, нужно чтобы вы и Наэри перебрались со мной в комнату к вашим внукам. И желательно, сделать это прямо сейчас.

Страж нахмурился.

— Наэ?.. — вопросительно начал он, и вдруг осёкся. Осознал, кому принадлежало незнакомое имя — и что оно, неуловимо похожее и одновременно непохожее на прежнее имя-клеймо, означало. Наилир прищурился, цепко глядя на мага. А потом спросил тихо, с задумчивым интересом, — А вы ведь не оговорились, господин Эран… Мой сын действительно «нашёл судьбу»?

— Нет, — всё с той же усмешкой. — Довольно сложно найти то, чего никогда не терял.

Брови старика медленно поползли вверх. Однако он сумел быстро справиться с удивлением. Кивнув в знак того, что принял к сведению столь необычное откровение, он вытащил уже знакомый магу амулет и, сжав его пальцами, коротко бросил:

— Двоих с носилками к лазарету на втором ярусе.

И вновь посмотрел на Эрана:

— Что касается доверия, то о нём можно было и не просить. Я уже сделал это, доверив вам жизни внуков, и глупо было бы начать подозревать вас в чём-то теперь. Подождите немного, я заберу сына.

***

В комнату с детьми и хозяйкой замка Эран провёл спутников, минуя защиту, амулеты и вовсе игнорируя дверь.

— Тари?[1]

Женщина вскинулась, изумлённо уставившись на появившихся словно из ниоткуда мага и мужа. Потом разглядела, кого несут следом на носилках — и пошатнулась, неосознанно крепче сжимая ладошки спящих внуков.

— Что?.. — одними губами выдохнула она, стремительно бледнея. — Что случилось?