Страница 10 из 15
На семинаре Слава почувствовал себя неловко. Он был существенно старше всех остальных, у него не было ни журналистского образования, ни опыта журналистской работы. Более того, он представлял газету, не напечатавшую ни одной статьи, а существующую исключительно в виде регистрационных документов и удостоверения. Но он был состоятельным человеком, владельцем типографии, представителем среднего класса, который считал себя основным ресурсом Украины, солью ее земли и в Варшаве ему сделали предложение, от которого он не мог отказаться.
Вернувшись домой, на Украину, Вячеслав Сергеевич арендовал дополнительно пять комнат в том же бизнес-центре, где находилась его типография, напечатал и оплатил размещение на биллбродах рекламных плакатов «Украина сегодня» – только проверенные факты» и объявил конкурс на замещение вакантных должностей главного и выпускающего редакторов, корректора, секретаря, редакторов отделов, корреспондентов и фотокорреспондентов, бильдредактора, а также верстальщиков, дизайнеров и менеджеров по рекламе. Народу набежало немеряно. И практически все выбежали обратно, потому что основным требованием к кандидатам было никогда ранее не работать в СМИ. Абсолютным приоритетом пользовались молодые специалисты – выпускники профильных вузов с дипломами журналистов. И тут такое началось…
Журналисты понятия не имели, что происходит в стране. На планерке никто не мог предложить сколько-нибудь актуальной темы. Интервью брали друг у друга, потому что не знали, где искать интервьюируемых и о чем с ними говорить. Предлагаемые материалы были испещрены не только фактологическими, но и грамматическими ошибками, которые не заметила корректор. Время шло, процесс не двигался, деньги на содержание газеты утекали. Вячеслав Сергеевич понял, что снова совершил ошибку, став тем, кто платит деньги за воздух, а не тем, кто их получает. Но он не собирался отступать и обратился за помощью к тем самым «профессионалам Януковича», которых собирался подвергнуть остракизму. Так в редакции появились директор Светлана Николаевна, муж которой был полковником и главой пресс-центра МВД и Александр Витальевич, который год назад перешел из пресс-центра Одесской облгосадминистрации на Национальный правительственный канал УТ-1. «Враги» более-менее навели порядок в редакции. Редакционные задания теперь спускались сверху, от журналистов требовалось их выполнять качественно и в срок, каждому корреспонденту выдали цифровой фотоаппарат и мопед, а именовать их стали мультижурналисты. Мультижурналисты разъезжали по городу, снимали видео и выкладывали на сайт газеты, а для бумажной версии клепали какую-то жалкую пародию на новость об аварии, обрушении, столкновении или незаконной торговле.
Над газетой все еще открыто смеялись, но бесплатное распространение, большой тираж и большой рекламный отдел делали свое дело – у «Украины сегодня» появились первые крупные рекламодатели. Газета еще не вышла в ноль, но уже приносила не такие большие убытки. И тут грохнул Майдан, материала оказалось вволюшку, проверять факты больше никто не собирался, лишь бы факты были против власти, на грамматику тоже плюнули, тем более, что «Украина сегодня» выходила исключительно на национальном, государственном, украинском языке.
Когда Александр Витальевич сообщил, что необходимо прибыть на редакционный курултай, Андрей Ермаков отнесся к этому, как к неприятной, но неизбежной необходимости. Он много раз замечал, как трудно остаться новому человеку незамеченным в незнакомом коллективе. Это только ты думаешь, что никому не интересен и тихонько сидишь в уголке, а окружающие оказывается уже полчаса, как о тебе языки чешут. С одной стороны, Андрею не хотелось, чтобы его видело такое количество людей. С другой стороны, поездка в Новороссию дело уже решенное и объясняться еще раз, еще раз, еще много-много раз с директором, главным редактором, выпускающим редактором, администратором, менеджером, и Бог знает с кем еще, которым на самом деле все это как зайцу стоп-сигнал, ему совершенно не улыбалось. И, наконец, что самое существенное, на заседаловках у Ермакова срабатывал рефлекс – он засыпал. Это был его основной приобретенный в СМИ навык. Открыл Устав – заснул, пришел на заседаловку – заснул.
На психологических тренингах в спецназе МВД, инструктор учил, входя в незнакомую аудиторию, уделять мгновенное внимание не всем, а каждому. Так хороший лектор устанавливает контакт не со всеми в аудитории, а с несколькими, к которым он и обращается по очереди в ходе рассказа. Причем это будут те студенты, с которыми сразу произошел взаимный зрительный контакт.
Вот и легкость вхождения в новый коллектив зависит от зрительного контакта – взгляд должен быть в глаза каждому. Мужчинам – спокойный и уверенный, женщинам – приветливый, можно заинтересованный, с намеком на улыбку. Взгляд должен длиться одно мгновение – ровно столько, чтобы тот, кто что-то скрывает, понял, что он под подозрением, кто склонен конфликтовать – что получит отпор, а девушки – обязательную порцию внимания.
Правда, тот же инструктор потом делал замечание: «Не надо смотреть так, словно ты сейчас всех мужиков убьешь, а баб изнасилуешь». Так что легкость вхождения в новый коллектив не была сильной стороной Ермакова.
Как и положено стартапу, в большом зале стояло множество столов, за которыми, на которых и рядом с которыми сидели, стояли, болтали о своем, смеялись и пили свой бесконечный кофе профессиональные бездельники, в рамках всемирного заговора получившие название журналистов, пиарщиков, копирайтеров и мультижурналистов. Все они были столь заняты своей ролью в управлении мировым порядком, что теория зрительного контакта тут же полетела к чертям собачьим.
Лавируя между кучками героев современности, Александр Витальевич представил Ермакова поношенной блондинке-директору, которая замахала на них головой: «Хорошо-хорошо». Потом она попыталась привлечь внимание аудитории, захлопав в ладоши характерным жестом учителя начальных классов, хотя за спиной у нее и висел диплом управленца Ягелонского университета.
Лучшее, что способна журналистика дать человеку, это умение четко формулировать и связно излагать мысли, как свои, так и чужие. Как только этому научишься, нужно бросать, так как денег там нет, а паскудства много. Другое дело, что, проработав несколько лет в этой сфере, ты начинаешь понимать, что ничего другого не умеешь, да и не хочешь делать. Это же здорово – не иметь жесткого графика, шарашиться по всяким веселым мероприятиям, а на скучных заседаловках ржать вместе с друзьями. Можно пить на работе. Можно встать и посреди рабочего дня уйти из кабинета, сказав: «Мне нужно развеяться». Опаздывать со сдачей материала – это абсолютная норма, тебя за это будут ругать, но это не является поводом для увольнения.
Но пьянки на работе – удел средних умов. Соблазн журналистики в другом. Это ощущение себя стоящим над миром третейским судьей, который прозрел все хитросплетения человеческих ухищрений, все понял и вынес решение – осудить или оправдать. И хотя в глубине души журналист понимает, что вынесенное им решение ровным счетом ничего не значит, никто не может знать, где наше слово отзовется.
И еще, журналисты лишены способности серьезно относиться к происходящему. Поскольку они лишены возможности реально на что-то влиять, весь мир выглядит для них, как квест, в котором ничто не имеет настоящего значения. Тем не менее, потасканная блондинка Света, оказавшаяся в кресле директора за неимением лучшего, сумела удивить даже циника Ермакова. Планерку она окончила громким криком: «Кто хочет поехать в Донецк?!» тем самым поставив крест на секретности всей операции. Руки подняли двое, видимо попутавшие поездку через линию фронта в тыл к террористам-сепаратистам с походом в кино. Молодой полнеющий сноб с выражением снисходительного презрения к окружающим опустил руку после директорского окрика: «Сережа, ты своими машинами занимайся!» А рыженькая девочка продолжала тянуть ладошку и даже левую руку под локоть подставила – неизживаемая школьная привычка.