Страница 17 из 20
Голова грустно усмехнулась:
– Кто же? Жнецы? Среди них нет такого глупца, который поднимет косу на живого. А графиня вполне себе живая, не умерев мы не можем причинить вреда не ей, не ее приспешникам. Наше дело мертвые, слышала?
– Да, – тихо ответила Кристина, – Но Смерть не может оставить…
–Уже оставила, – возмущенно воскликнула голова, – Скоро будет двести лет, как я оказалась в этом проклятом месте. Разве меня кто-то искал или искали других пропавших жнецов?
Костлявая ни о ком давно не думает, она просто исполняет свой долг. Если бы у нее появилась возможность снять с себя свое бремя, поверь мне, она ни на секунду не задумалась. Тот, кто создал этот мир, крепко связал ее с этим миром, только поэтому, она еще не бросила вас.
– Этого не может быть! Ты заблуждаешься! Смерть единственная, кто сохраняет равновесие.
– Единственная?! – возмутилась Рита, Кристина разглядела сквозь пелену, блеснувший красный огонек на лице жнеца, – А что делаем мы? Эта заслуга жнецов, что вы до сих пор дышите свежим воздухом и гадите, где вам захочется. Это мы подбираем за всеми дерьмо! Когда Костлявая последний раз выходила отпустить человеческую душу? Когда она расчехляла свою косу? Все, что она делает, это говорит, кому куда идти! Это мы следим за балансом в вашем мире, Смерть лишь отдает приказы, – Рита остановилась перевести дух, Кристина слышала ее злое сопение, – Но что ты можешь знать, смертная? Вы ненавидите нас жнецов и проклинаете на каждом шагу, избегаете, боитесь словно прокаженных, – голова начала говорить спокойно, даже с сожалением, – Впрочем, вы не виноваты, люди всегда боялись тех, кто не похож на них. Мы действительно ужасны. Смерть сделала нас такими, все беды из-за нее. Ваш мир был бы прекраснее без нее, – на последних словах тон Риты изменился, она вложила в них большую часть ненависти, бурлящей внутри нее.
– Странно такое слышать от жнеца.
– А мне странно, слышать смертную, которая защищает смерть.
– Меня вырастил жнец и я родилась в Созии. В моих краях не так боятся жнецов, как тут. Мои взгляды отличаются от взглядов смертных.
Голова неодобрительно фыркнула.
–Уже слышала. Думаешь, что это делает тебя особенной? – Кристина ощутила на себе новый всплеск ненависти, голос говорящей головы зазвучал как раскат грома, – Хочу тебя разочаровать для Костлявой – ты смертная и ей плевать, кто тебя вырастил, где ты родилась и каковы твои взгляды. Ты можешь быть королевой, дочерью короля, полубогом, но, если тебя убьют – ты умрешь, если придет твой срок – ты умрешь, если ты заболеешь – ты умрешь. Стоит только посочувствовать судьбе твоего жнеца. Он придет за тобой и попадет прямо в ловушку графини. Его голова станет очередным украшением этой комнаты и про него никто и никогда не вспомнит. Если только ты не станешь игрушкой графини. Тогда твой жнец станет ее рабом.
– Смерть не может …
– Глупая! Не защищай ее! Ты не знаешь, кто она такая, – гневно перебила Рита, – Она не замечает графиню почти столько же лет, сколько закрыты небеса. Ей плевать на нас жнецов, мы для нее просто вещи. В этой комнате только сорок семь голов, сколько жнецов сидит в подземелье, я не знаю, а есть те, кого графиня сделала своими рабами. Разве нас кто-то ищет? Мы для нее израсходованный материал. И твой жнец так же сгинет среди нас, – Рита остановилась, пламя гнева начало немного затихать.
Кристина отодвинулась от говорящей головы, она подтвердила все ее опасения. Калеб и Филипп были в опасности, их судьба была в ее руках, если она не найдет другой выход…
– Я вижу, твой жнец не безразличен тебе, – заметила Рита, – У тебя есть шанс спасти его. Прими предложение графини. Ты спасешь не только себя, но и его.
– Графиня не отпустит его, – возразила Кристина, она понимала, что Калеб нужен графине так же, как и она, – Нужно попытаться найти другой путь.
– Другого пути я не вижу, что может сделать слепая девушка? Ты беспомощна, как и я. Нас спасет только чудо.
– Тогда стоит помолиться, – Кристина поднялась с пола и направилась к выходу в сад.
– Кому ты собралась молиться? Ваш мир не нужен не одному богу, – в спину усмехнулась голова.
– Я буду молиться Смерти, ей мы нужны.
В саду стало прохладней, подул холодный ветер, солнце скрылось, запахло наступающим дождем. Кристина привыкла к такой погоде в королевстве Райнтель, по осени погода довольно часто менялась.
Кристина поежилась и подошла к статуе Марии.
– Прости меня, – прошептала Кристина, присаживаясь на скамейку, – Из-за меня ты стала камнем. Если выберусь, то обещаю найти способ освободить тебя. Ты не заслужила такой участи, – она вложила кулак в ладонь и поднесла руки к губам, – Смерть, если ты меня слышишь, прошу тебя, помоги, ты единственная, кто может спасти нас, – прошептала Кристина, закрыв глаза, ответа она не услышала, но в душе появилась странная надежда, что все будет хорошо.
Кристина еще долго сидела на скамье, просто вслушиваясь в тихие стоны статуй, ей казалось, что некоторые статуи могут говорить, но слова произносились невнятно, сжевано и очень тихо, она так и не смогла понять живые каменные фигуры.
Ужин принес доктор Нидли, он поставил перед Кристиной поднос с ароматной едой и ушел. В тарелке Кристина обнаружила запеченную птичью ножку, по вкусу это была утка и пюре с подливкой. Ужин оказался настолько сытным, что сразу захотелось спать. Кристина подогнула под себя ноги и легла на скамье в саду, глаза сами закрылись, и она погрузилась в сон такой же мрачный, как и мир, окружающий ее.
Во сне она оказалась в пустой темнице, в коридоре она слышала голос графини Витори и доктора Нидли. Они о чем-то яростно спорили. Кристина подошла к самой решетке, пытаясь разобрать слова, интуиция подсказывала, что они спорили из-за нее, но слова так и оставались далекими и неразборчивыми.
Внезапно со спины на нее накинули что-то похожее на толстое одеяло, пространство закружилось, сон превратился в сплошную темноту: без звуков, запахов и мыслей.
Кристина проснулась от сильной боли в висках, словно кто-то взял ее голову в тиски и сжимал, желая раздавить ей голову. В ушах шумел оркестр, так что она не могла разобрать голос человека, сидевшего рядом. На глаза давила туго затянутая тряпка. Ей захотелось снять ее, но руки не захотели ее слушаться, все тело словно стало каменным, сознание начало меркнуть она начала погружаться в сон, но человек не позволил, он сильно ударил ее по щеке.
– Оставьте меня, – невнятно попросила Кристина, язык не желал ее слушать, тяжесть, навалившаяся на ее плечи, продолжала клонить в сон.
Человек грубо схватил ее за волосы и поднес к губам теплую чашку ароматного отвара. Кристина без сопротивления выпила его.
Теплая и сладкая вода, придала сил, оркестр умолк, боль в висках сразу прошла. Осталась только давящая повязка, от нее зачесались глаза.
– Не трогай повязку, – резким голосом сказал Нидли, он стоял рядом с Кристиной и крепко схватил ее руку, когда она попыталась снять повязку, – Еще не время снимать ее, – он отпустил и отошел от нее.
Кристина услышала всплеск воды – Нидли мыл руки в железном тазу. Это он делал с особой тщательностью, словно его руки только что побывали в грязи.
– Где я? Что вы со мной сделали? Где Рита? – Кристина приподнялась на кушетке, прислушиваясь к звукам.
– Ты в моем кабинете, – Нидли загремел инструментами, кидая их в кипящую воду, – Остальное ты скоро сама увидишь, как только придет графиня. Не трогай повязку!
Рука сама опустилась от одного лишь звука голоса Джона Нидли.
– Еще раз тронешь ее руками, прикую руки к стенке. Тебе все ясно? – Кристина согласно кивнула. Нидли вернулся к своему делу, он громко гремел металлическими предметами, перекладывая их из одного ящика в другой, звякнуло несколько стеклянных бутылок. Потом он взял выбранные инструменты и направился в другой конец комнаты, отдернул ширму.
– Вот и твое время пришло, – сказал он кому-то с сожалением, – Может, скажешь что-то напоследок? Скоро ты замолчишь на много лет, – собеседник молчал, Кристина ощутила только волну ненависти, долетевшую до нее, – Что же, тогда приступим.