Страница 6 из 28
И он выполнит его волю. Даже вопреки явному нежеланию Меган.
Впрочем, Джонни надеялся, что ее природная рассудительность возобладает. Потому что ситуация требует именно рассудительности и благоразумия с ее стороны.
Джонни остановился у двери кабинета, сделал глубокий вдох и постучался, чтобы предупредить Меган о своем приходе. Он вошел, полный решимости держать себя в руках и быть дипломатом, но оказался не готовым увидеть Меган сидящей в кресле Патрика. Она заняла место отца, когда того еще даже не похоронили! Слишком скоро.
Слишком…
В глазах Меган горел вызов, и Джонни сразу понял, что вся эта сцена — своего рода заявление о намерениях.
— Меган. — Он кивнул, предлагая ей начать разговор.
— Спасибо, что приехал, Джонни… — Это можно было бы расценить как любезность, если бы не следующие слова:
— ., если учесть, что съемки твоего первого фильма в самом разгаре.
Все добрые намерения Джонни вмиг испарились.
В его взгляде зажегся ответный вызов, каждый мускул тела напрягся от негодования за столь откровенное принижение тех чувств, которые он испытывал к ее отцу. Патрик стал для него самым главным человеком в жизни, и Меган не могла не знать, как ценил он их отношения.
Джонни не произнес ни слова, но Меган ощутила всю силу его безмолвной ярости. Волна жаркого румянца залила ее щеки и шею, сделав веснушки на ее аккуратном, чуть вздернутом носике почти незаметными.
Меган указала на стулья рядом с шахматным столиком.
— Присаживайся, пожалуйста. — Ее голос прозвучал чуть хрипловато, как будто она с трудом выталкивала слова из горла.
Удовлетворенный ее замешательством, Джонни шагнул к столику, взял стул Митча — не Патрика — и поставил напротив кресла, в котором сидела Меган. Теперь их разделял только стол. Взгляд его на миг задержался на поверженном черном короле. Что это значит? Король умер, да здравствует королева?
Джонни снова одернул себя, напомнив, что должен держаться в рамках. Может быть, это Митч положил фигуру как символ пожелания Патрику покоиться с миром? Не стоит делать поспешные выводы, которые могут помешать благоприятному исходу этого разговора. Джонни дал себе слово смотреть и слушать, стараясь ничем не обострять враждебности Меган.
Он посмотрел на нее, ожидая, когда она начнет разговор. Румянец уже сошел с ее лица, оно снова стало бледным и измученным, ярче проступили веснушки. На лице, как всегда, не было макияжа, хотя Джонни хорошо помнил ее экстремальные эксперименты, когда она была подростком. Тогда Меган казалась самой счастливой девочкой на свете и обожала его компанию. Им было легко и весело вдвоем. Затем она уехала учиться в сельскохозяйственный колледж, и ее будто подменили.
Меган могла бы быть поразительно красивой с ее хрупкой фигурой, большими серыми глазами, которые могли быть серебристыми или мятежно-грозовыми в зависимости от настроения, полными чувственными губами, когда они не были сжаты в тонкую линию, роскошной гривой рыжих кудрей, которые она почти всегда собирала в тугой узел на затылке… Но ее явно не заботило, как она выглядит. Быть женщиной — не ее стиль. Когда в последний раз она надевала платье? Рубашка в клетку и джинсы стали ее обычной одеждой.
Она хотела походить на мужчину, но не была им.
Даже когда она пренебрежительно отворачивалась от него, демонстрируя свою неприязнь, он не мог не отметить, какая женственная у нее фигура, со всеми положенными округлостями, какая аппетитная… Но он заставлял себя не думать о ней как о женщине, потому что она была дочерью Патрика.
Может быть, Меган подспудно пыталась заменить Патрику сына, которого у него не было? Может, в этом коренится ее неприязнь к нему?
Джонни не собирался заговаривать первым, но вопрос, не дававший ему покоя, сам сорвался с его губ:
— Что случилось с девочкой, которой я когда-то нравился?
Она выросла.
Меган пристально смотрела на Джонни, не собираясь отвечать на этот провокационный вопрос. Ему было тридцать восемь, но годы пощадили его. Она без труда видела в нем черты шестнадцатилетнего подростка, который сочинял для нее песни, когда она была девочкой, породившие в ней мечты, которым никогда не суждено сбыться.
Последние надежды развеялись, когда он не приехал на ее двадцать первый день рождения.
Меган мечтала, чтобы в этот день он наконец увидел в ней женщину, но ее совершеннолетие, как оказалось, ничего для него не значило. Он не прилетел из Америки, занятый своей карьерой и женщинами, которые больше подходили ему в его звездной жизни. Кем была она? Всего лишь младшей дочерью Патрика Магуайра, с которой он неплохо проводил время, наезжая в Гундамурру. Он приезжал только из-за ее отца… который теперь оставил ему почти половину своего состояния, загнав Меган в ловушку этого ненужного и мучительного партнерства.
— Тебе так важно нравиться всем, Джонни?
Он пожал плечами и посмотрел на нее с вызовом.
— Обычно я хотя бы знаю, почему кому-то не нравлюсь. В твоем же случае я просто теряюсь.
Что я тебе сделал, чтобы возбудить такую неприязнь? Давай расставим все точки над «i», потому что мы теперь партнеры.
— Какие у меня могут быть причины для неприязни? Ты был всегда очень… обаятелен. — И это была правда. — Что касается партнерства, я не представляю себе, как ты собираешься участвовать в ведении дел. Тебе нужно закончить фильм, и наверняка у тебя есть свои планы…
— Нет. Только фильм, который я обязан закончить, поскольку подписал контракт. Хотя, если зрителям понравится моя игра, могут последовать новые предложения.
— О, я не сомневаюсь, что именно так и случится…
— Меган, давай оставим гипотетическое будущее, — прервал он ее саркастическое замечание, и обсудим более насущные проблемы, связанные с Гундамуррой. — Джонни выразительно поднял бровь. — Мы можем поговорить прямо?
Меган почувствовала, что снова краснеет. Она хотела уязвить его, но он разгадал ее уловку.
— Думаю, тебе не стоит вникать в мои проблемы. Я сама с ними справлюсь, — с мрачной решимостью заявила она.
— Я не сомневаюсь в твоих способностях, Меган, но у тебя должно быть достаточно средств, чтобы бороться с засухой.
Итак, вопрос в деньгах. Она не могла отрицать, что остро нуждается в них. Первый крупный заем отец взял в банке, чтобы помочь Эмили организовать ее вертолетную компанию. Затем он брал деньги, чтобы было на что покупать корм для овец, выплачивать зарплату работникам… А засуха продолжала свирепствовать, цены на шерсть — падать. На сегодняшний день долг был очень большим, и Меган сомневалась, что сможет выплатить его, если засуха не прекратится в ближайшее время. Но даже если завтра пойдет дождь, ей потребуется время, чтобы снова встать на ноги.
Похоже, ей придется принять спасительную помощь от Джонни, если она хочет возродить Гундамурру. Кроме того, теперь это не только ее дело, но и его.
— Да, нам нужны средства, — признала она нехотя.
Джонни кивнул.
— Я сегодня же погашу долг, чтобы банк не дышал тебе в спину.
Как у него все просто! А ей приходится потом и кровью зарабатывать каждый доллар.
— Нет, ты не сделаешь этого! — Это выкрикнула не она, а ее гордость.
Джонни нахмурился.
— У меня есть деньги, Меган.
Я не хочу быть тебе должна. — В ее глазах загорелся мятежный огонь. — Если ты оплатишь сорок девять процентов долга, я смогу взять еще один заем в банке…
— Зачем, если можно избавиться от этой проблемы? — возразил Джонни.
— Затем, что мне не нужна твоя благотворительность.
— Благотворительность?
Он вскочил со стула и смотрел теперь на нее с высоты своего роста, затем заговорил с такой страстностью, которой она никогда не слышала от Джонни Эллиса:
— Этому месту я обязан жизнью, и я не хочу видеть, как оно погибает. Я предлагал твоему отцу…
Он замолчал, сжав губы в попытке справиться с эмоциями.
Что он предлагал отцу? Неужели в этом секрет завещания?
Джонни шагнул ближе, оперся руками о стол, его глаза метали в нее молнии.