Страница 4 из 14
– Не дают покоя некоторые несостыковки.
Эйден положил руку мне на спину.
– Ты разберёшься. – подбодрил священник. – Если тебе это так важно, Митч, я готов выслушать. – сказал он, потупив взгляд. – Серьёзно.
Моей реакцией на его слова была нервная усмешка. Честно говоря, я никак не ожидал от Фроста такой чуткости и желания помочь. Он, конечно, не сухарь и действительно хороший друг, но такую мягкость в нём замечаю впервые.
Вернувшись домой, я вытащил из почтового ящика пару газет, листовки и конверт без адреса, имени и каких-либо опознавательных знаков. Эйден тем временем поставил чайник и ругается, что в холодильнике ничего не появилось за время нашего отсутствия. Сразу обратил внимание, что конверт изготовлен из бумаги высокого качества. Такой на каждом углу не купишь.
– Ты ещё не разделся? – с долей надежды крикнул священник из кухни, а я только снял куртку.
– Нет. – выдохнул я и снова оделся. – Сходить в магазин?
– Ага. – ответил Эйден. – Кроме маринованных огурцов и горчицы ничего не осталось.
Священник увязался со мной. Мы взяли то необходимое, что нужно на сегодняшний ужин и на будущий завтрак. Завтра Эйден сам купит всё остальное потому, что я «не проверяю срок годности на пачке», и в результате мы оба едим «тухлятину».
Вернувшись домой – снова, – я заварил себе чай, пока Фрост колдовал над продуктами, и совершенно случайно, вытаскивая газету снизу опрокинул чашку. По столу стремительно расползается лужа горячего напитка. Я едва успел убрать все преграды на её пути, но каким-то образом недосмотрел за конвертом.
– Чёрт! – прошипел я, подцепив конверт ложкой.
Обсушив несчастный конверт полотенцем, я заметил проступивший знак на задней склейке. Сначала появился круг, затем стали проявляться мелкие детали рисунка. Наблюдаю как заворожённый за магическим конвертом.
На меня обратил внимание Эйден.
– Что там у тебя?
– Хирон.
Творческие личности
Эйден замер, поглядывая то на конверт, то на меня. Он выключил плиту, отставил в сторону сковороду с курицей и суетно оглядывается в поисках тряпки – на столе всё ещё лужа чая.
– Что за шутки? – выдал я, осматривая конверт на предмет других проступивших знаков.
– Открой. – вполголоса произнёс Фрост. – Лист сухой? Дядя обожает невидимые чернила.
Священник убежал в комнату и вернулся уже с утюгом. Он вытащил деревянную разделочную доску, разместил её на столе и прогладил лист с двух сторон. Послания нет. Эйден тяжело задышал и потянулся к воротничку, расстегнув верхнюю пуговицу. Парень рухнул на табуретку, а я всё никак не могу понять, что всё это значит! Судя по реакции Эйдена, такое послание не несёт ничего хорошего, но мне хотелось бы подробнее узнать об этом нехорошем.
– Что это значит? – нерешительно произнёс я, пытаясь поймать взгляд Фроста.
– Лист белый и совершенно пустой. – он ткнул в него пальцем. – Будь это смерть или её приближение, он был бы чёрным. – объяснил священник и взял в руки конверт. – Рут пропала.
– И как ты это понял?! – я был в полнейшем замешательстве.
– Семейные заморочки. – отмахнулся Фрост. – Когда за тобой постоянно следят, и дядя с причудами, приходится прибегать к странным методам общения. – сказал он. – Всего в нашей семье три знака: Хирон у дяди, свиток у Рут, и весы у меня. На конверте, как ты сам убедился, Хирон, значит, послание от дяди. Лист белый – пропажа, неизвестность, – Эйден встал, – а письмо для меня, следовательно, речь о Рут.
– И что делать?
– К сожалению, – священник замолчал, раскладывая курицу по тарелкам, – если Рут не хочет, чтобы её нашли, её никто не найдёт. – Эйден протянул мне ужин и сам тоже сел за стол. – Дядя уже в Бруклине, если ты ещё не понял. Думаю, на днях лично заявится.
Внутри всё разом перевернулось. Почему Рут сбежала? Она сильно привязывается к дому, ей, на мой взгляд, нужен серьёзный повод, чтобы покинуть место жительства. Почему она считается пропавшей? Почему не связалась с нами или любимым дядей? С чего Аншель пользуется шифром? От кого она прячется?
– Не вкусно? – поинтересовался Фрост, наблюдая за тем, как я ковыряю в тарелке.
– Вкусно. – кивнул я. – Ты отлично готовишь.
Он накрыл мою руку своей.
– С ней всё в порядке, Митч. – успокоил Эйден. – Поверь мне, если Рут будет грозить опасность, она сообщит.
– Тогда почему прячется?
– Значит, это личное. – спокойно ответил священник, продолжив есть. – Справится с эмоциями и объявится. – сказал он. – Я тебе обещаю. – робко добавил Фрост.
Полночи я не мог уснуть, думая о мисс Дэвис, а потом, буквально в одно мгновение, провалился в объятия Морфея.
Утром сквозь сон слышал, как собирается Эйден. На завтрак он жарил себе яичницу и ел селёдку. Ту, в винной заливке, которую берёт где-то в Брайтон-Бич. По-моему, Фрост только ради неё захаживает туда. Потом священник ушёл, оставив меня в квартире одного.
Я окончательно встал только около десяти и то, если честно, заставил себя сделать это, чтобы не проваляться в постели весь оставшийся день. За завтраком рассматриваю фотографии припрятанной тетрадки Гринсона. Я точно видел все эти значки! Помнится, Эйден тихонько назвал их рунами.
Покончив с поздним завтраком, я поспешил в эзотерический магазин, находящийся, на удивление, совсем недалеко. С порога меня встретила женщина, разодетая в туго затянутый корсет и кожаные брюки. На голове возвышается серьёзный начёс, а обильный макияж в тёмных цветах делает её похожей на панду.
– Мне нужны руны. – сказал я, осматривая многочисленные стеклянные витрины с яркой подсветкой.
– Все наши руны ручной работы. – промурлыкала она, якобы случайно задев меня пышными бёдрами. – Славянские или скандинавские интересуют?
В мыслях тотчас всплыла фраза моего бывшего учителя истории, он любил повторять: «Викинги тащились от камней», а затем я вспомнил разноцветные камешки, вывалившиеся из «заколдованной» шкатулки Гринсона. Точно, деревянные изделия всегда ассоциировались у меня со славянскими народами.
– Скандинавские. – ответил я и в голове горячо поблагодарил тот редкий школьный день, который не прогулял.
«Панда» аккуратно разложила камешки с угловатыми значками на витрине, проверила их и упаковала в матерчатый мешочек.
– Я вижу… – томно и немного хрипло протянула она, закрыв глаза и приложив указательные пальцы к вискам, – я вижу в Вас задатки сильного ясновидящего. – сказала женщина.
– Ох, конечно. – натянуто улыбнулся я и расплатился. – Пойду попрактикуюсь.
– Подожди! – выкрикнула она и подбежала ко мне. – Мой телефон. – пояснила «панда», вкладывая в мой карман бумажку. – Звони, если будут вопросы.
Я поспешил убраться оттуда. Никогда в жизни сюда не вернусь.
Автобус подъехал быстро, даже промокнуть не пришлось. Я занял одно из немногих свободных мест. Профессиональная привычка не позволяет насладиться обыкновенной поездкой в общественном транспорте в дождливую погоду – я читаю пассажиров как открытые книги.
Многие из них, например, просто едут по делам. Меньшая часть нервничает, и лишь единицы переживают сильные эмоции. Процентов девяносто в автобусе занимают ту должность, которая обязывает бесконечно долго, изо дня в день перебирать бумажки на своём столе, в следствие пить литры кофе и подкрепляться пончиками в коротких перерывах.
Оставшиеся десять процентов – а это всего два человека, если быть точным, – куда интереснее. Та девушка на первом ряду явно творческая личность, как и паренёк чуть старше неё на вид, примостившийся к поручням напротив. Она, думаю, связана с холстом – на ребре левой ладони остался едва заметный след от художественной краски, а костяшки пальцев сохранили налёт грифеля. Молодой человек напротив неё, такой весь дерзкий, с красного цвета волосами и мобильником последней модели в розовом силиконовом чехле, часто работает со струнами – я заметил мозоли на пальцах, когда паренёк разматывал наушники. Может, его основная профессия и не связана с музыкой, но со струнными музыкальными инструментами он проводит львиную долю суток.