Совсем другая жизнь

Она улыбнулась в ответ.

— Ты очень терпеливый спутник. И я совсем не боялась.

— Папа всегда говорит, что это наша работа — заботиться о наших людях, — с гордостью заявил он.

О наших людях.

Энджи хотела бы надеяться, что за этим стоит нечто большее, нежели просто «работники».

Теперь дело оставалось за малым — не опозориться при спуске с лошади.

Каким-то образом ей все же удалось очутиться на твердой земле. Последующие несколько минут прошли как в тумане. Хэмиш суетился вокруг, Тейлор сначала расседлал свою лошадь, помог Энджи, а потом открыл ворота конюшни.

— Увидимся позже, — крикнул Хэмиш, удаляясь бегом в направлении дома.

Они оба помахали ему вслед. Тейлор закрыл ворота, взял свое седло и пошел рядом с Энджи в конюшню. Не говоря ни слова, они вошли в слабо освещенное здание, в небольшое помещеньице, где на крюках была развешена конская сбруя. Чувство, охватившее их обоих, было слишком сильно, чтобы говорить. Слова могли только нарушить неповторимость, особенность момента, уничтожить ощущение интимности.

Как только они избавились от обременявшего их конского снаряжения, Тейлор привлек Энджи к себе.

Ее руки обвили его шею, и он крепко прижал ее тело к своему. Их губы слились, оба чувствовали себя словно после долгого и жестокого голода. Их страсть все возрастала, пылающее, огненное, всепоглощающее желание охватило обоих.

Тейлор прислонился спиной к стене и притянул Энджи к себе за бедра. Она почувствовала, как сильно его желание. Ее тело пронзила отчаянная жажда никогда не расставаться с этими сильными, нежными руками. Тейлор вытащил ее рубашку из пояса джинсов, его ладонь проникла под ткань, к застежке лифчика. От прикосновения его пальцев сладкая и жаркая дрожь охватила все ее тело.

Его губы на мгновение оторвались от ее.

— Энджи… — простонал он. Потом повернул ее спиной к себе, — Я хочу коснуться… — Его пальцы проникли под расстегнутый лифчик, обхватили ее грудь, потом скользнули ниже, к поясу джинсов, к молнии, потом внутрь, под трусики.

Энджи прижималась к нему спиной, его губы спустились к ее шее, а пальцы все более страстно и настойчиво ласкали ее грудь, в то время как другая рука проникала внутрь нее, заставляя все ее тело сжиматься в судорогах наслаждения и желания большего, большего, большего…

Она почувствовала его восставшую плоть, сдерживаемую одеждой, и, не выдержав, простонала:

— Я тоже хочу чувствовать тебя…

Сил делать что-то самой у нее уже не было. Все ее тело дрожало от желания, которое только он мог удовлетворить. Его рука обхватила ее за талию, поддерживая, пока он расстегивал свои джинсы, а потом стягивал ее, и наконец Энджи ощутила его твердую плоть между своих ног. Это было восхитительно, но… недостаточно.

— Прошу тебя…

— Энджи, я не могу. — Его голос звучал хрипло и надтреснуто. — Риск… Я не ожидал.

— Сейчас безопасно… Клянусь… — Ее голос выдавал безумное желание. — Ты должен…

Она подалась вперед, обхватила его ногами, и с диким, животным стоном желания он вошел в нее.

Его руки обнимали ее, ласкали ее грудь, и Энджи представилась необычайно эротическая картина словно сейчас они едут вместе верхом; запах седельной кожи опьянял ее, и вокруг был его мир, мир Тейлора, и она теперь принадлежала ему, и они были вместе в этом мире. Он повторял ее имя вновь и вновь, и весь мир вокруг кружился, взвивался по спирали к вершинам высочайшего наслаждения. И наконец, на самом пике восторга, она снова услышала хриплый, страстный шепот:

— Энджи…

Сквозь плавающий туман ей в голову внезапно пришла восхитительная мысль, от которой сладко сжалось сердце: это — ее территория, а не Дианы Вестлейк. Тейлор держит ее в своих объятиях, целует ее, шепчет ее имя, и никакому крокодилу не добраться до него.

Глава 13

Много недель подряд работники переезжали из одного лагеря в другой, клеймили, сортировали скот, и наконец настал большой день. Сегодня предстояло погрузить весь отобранный скот для отправки на продажу. Отсюда быков доставят сначала в Дарвин, а потом, морем, в Индонезию. Строгая, отлаженная организация всего процесса лишний раз показывала, как на самом деле сложно управлять такой фермой, как Джираланг.

Энджи, освободив своих учеников от занятий, теперь стояла вместе с ними около загородки огромного скотного двора, наблюдая новую и захватывающе интересную для нее картину.

Тейлор забрался на ограду около ворот, обозревая сразу все. В руке у него была рация для связи с Джо Камероном, главным погонщиком. Лео восседал на специально поставленном для него высоком сиденье и вел счет погрузке.

Крупные рыжие быки брахманской породы тяжелыми копытами поднимали тучи пыли на дороге. Мужчины сопровождали их верхом, вооруженные электрическими пиками и пластиковыми дубинками. Овчарки кружили вокруг стада, внимательные и готовые загнать обратно любое отбившееся животное. Каждый раз, когда какой-нибудь бык пытался вырваться на свободу, у Энджи замирало сердце, но мужчины и овчарки умело, быстро и ловко наводили порядок.

Мычание быков, крики и ругань погонщиков, лай собак — весь этот шум сливался в сплошной гул непрерывного движения, наглядно демонстрирующий, что такое жизнь в степи: опасная, но такая настоящая, живая жизнь, с тяжелым трудом, зноем, пылью; и все, что Энджи знала прежде, теперь казалось таким незначительным и мелким по сравнению с этим.

Городская жизнь казалась уже ненастоящей, словно люди там не живут, а только играют в жизнь, окружив себя искусственными предметами, отгородившись от всего природного. Там ценилось то, что здешним жителям показалось бы ничего не значащей чепухой. Внезапно Энджи поняла, почему они так относятся к горожанам. Слишком велика была между ними пропасть. Теперь она это осознала со всей ясностью. Она видела, чувствовала и понимала, что уже никогда снова не станет полноценной горожанкой.

Было в этом что-то такое, что проникало в самую глубину души. Ей доводилось слышать разговоры о том, что степь — это огромное пустое пространство, но нет — в степи была жизнь, степь сама была живая.

Только в ней и можно было чувствовать себя уверенно. Она не переменится в один день. Она не исчезнет.

Жизнь здесь очень близка к природе и от этого представляется наиболее честной и правильной. Энджи всегда искала этого. Здесь она чувствовала себя на своем месте. Здесь ей было хорошо.

За все четыре месяца, проведенные в Джираланге, она даже ни разу не заскучала. Здесь каждый день ей открывалось много нового, неизвестного и безумно интересного. Конечно, Тейлор, который был неотъемлемой частью этих мест, повлиял на ее отношение.

Его нельзя было отделить от степи. И поэтому Энджи все отчетливее осознавала, что хотела бы провести здесь всю жизнь. С ним…

Вот только хочет ли он того же?

Сегодня он особенно был похож на степного короля скотоводов, каким и являлся, вот так стоя на ограде, держа все под контролем. И в то же время он не был диктатором, которому важно утвердить власть своей личности. Он был мужчиной, который видит, что должно быть сделано, и выполняет это, на плечах которого лежит весь груз ответственности за ферму и людей, который не гнушается работой простого погонщика, что и дает ему право быть здесь уважаемым всеми. Все работники уверяли, что без Тейлора не будет и Джираланга.

И Энджи знала почему Он обладал особенным даром лидерства: был заботлив, честен и тверд. По своему опыту работы в школе Энджи знала, что такие люди задают тон в классе. Очень многое зависит от того, кто главенствует. Люди инстинктивно доверяли Тейлору Она тоже. В тот вечер, когда он спас ее от Брайана, она полностью доверилась ему, и не обманулась в своем доверии. И сам он постепенно научился верить ей (даже перестал пользоваться презервативами, когда она сказала, что принимает таблетки).

Но Энджи до сих пор не знала, какие он испытывает к ней чувства, помимо сексуальных. Она подозревала, что призрак неудачной женитьбы до сих пор преследует его. Казалось, он доволен тем, как все идет, и не хочет заглядывать в будущее, радуясь каждому дню, прожитому с ней.