Страница 1 из 1
Глава 1
Глава 1
Всюду бегут дороги[1]
Россия. 20… год
Яна шла домой. Ноги гудели, голова гудела, спину ломило…
Ей еще двадцати пяти нет, а сил… Сил тоже нет. Ничего,
здоровый и умный, как большинство беспородных котов.
Дом…
Дом – это там, где твои близкие? Как бы да. Но очень сложно
землянка, окна вровень с тротуаром… Трущоба. Гарлем чертов!
они…
Все они будут матерными!
Вот представьте себе – невысокий длинный дом, построенный в
перекладине.
Квартирами это назвать сложно.
Входишь… то есть спускаешься – и попадаешь в длинный
туда едва вмещаются кровать и тумбочка.
Вторая – в большую. Ну как – большую? Если комнату размером
телевизор.
Третья – в совмещенный санузел. Унитаз – и рядом поддон для
роскошь. Вот в соседней квартире живет тетя Катя – у нее вообще
обыкновенный».
Пять квартир.
дети решили отца не лечить, купили ему вскладчину эту хибару – и
Один раз попробовал. Яна завернула ему руку за спину и внятно
больно.
Получилось доходчиво.
Вторая квартира – Яна и ее семейство. Кот Смайлик (изначально –
деревни, работала на хлебозаводе, получила эту квартирку… а вот
людей бывает.
Тетя Катя человек одинокий, есть в деревне племянники-
нет. Они с Яной дружат.
Тетя Катя с Гошкой сидит, когда малыш дома, Яна ей денег
благополучная семья… так получилось. Сын женился. Две семьи, в
квартиру
двести, такие уж у нас хорошие банковские условия, такие проценты…
беременная, ребенка ждет. Купленную квартиру сдали жильцам. Сами
купленную можно сдать дорого. Район хороший, планировка,
Руки у дяди Андрея не просто из нужного места растут – они
корабль починит. А уж мелкую бытовую технику ему со всей улицы
нет? Без ремонта проживешь!
Той же тете Кате дядя Андрей все ремонтировал бесплатно. То
даром. Яне тоже пытался, но девушка в долгу
Ольга Петровна.
Безумная активистка.
Рождаются же люди с моторчиком в попе и вечным митингом
дают. И не лечат их, вот что ужасно-то! Ей бы гидроэлектростанцией
– ан нет! Не повезло,
Ольга Петровна.
Деньги?
Ольга Петровна.
Бороться ЗА – Ольга Петровна.
Против? Опять Ольга Петровна…
И так весь день. Фигаро здесь, Фигаро там, а в результате –
выдержали. Удрали. Для верности – в другой город, но Ольга Петровна
крамольное в радиусе километра от мадам-с. Загрызут.
наслаждением.
Телефон пискнул. Яна вытащила его из кармана и улыбнулась. На
чубчиком.
Ее малыш.
Гошка.
– Добрый вечер, солнышко мое.
– Мама, добрый вечер.
планшете. Яна слушала и улыбалась.
Ее сын.
Ее маленькое чудо.
Даже полностью сердце пересадить можно, если найдется донор, а уж
Но ведь реально!
Сейчас ее малыш лежал в больнице. Яна все отдала бы, чтобы
планшет
конечно, но разрешили.
И хорошо, что лечение проходит успешно.
Заслушавшись, Яна не увидела плотную тень, которая метнулась к
зубов
сопротивления
расслабился.
Лезвие ножа опустилось. И навстречу ему взлетели руки.
Телефон он и правда успел схватить. А больше ничего и не успел.
стопы – уже резко и жестко. Удар ладонями по ушам заставил его
Сдохнет? Выживет?
Яну это интересовало меньше всего.
пропустила удар ножом в спину…
Холодно, как же холодно…
Яна повернулась к убившему ее человеку.
Она понимала, что удар смертелен, она видела такое, она знала…
минут. Что она может сделать?
Только одно.
Слабеющая рука уронила сумочку. Из нее выпали несколько
игрушек – продукты у нее не возьмут, а вот игрушки она ему на
загрузить может…
Вторая рука скользнула в карман – не хотела, а придется…
подонок шагнул, наклонился за деньгами…
Шило в руке Яны словно ожило. И нашло свою жертву.
дрогнула. Впрочем, грабителю и этого хватило, чтобы свалиться.
– Сдохни, падаль.
Женщина упала рядом со своими убийцами. Первый, кажется,
Он в приют попадет…
ГОШКА!!!
Другой мысли у женщины в этот момент не было. И
все отдам тому, кто защитит моего сына!
* * *
– Мадам Цветаеф, я должен с прискорбием сообщить: даже если
пройдет удачно, внуков у вас не будет.
– Черт побери!
Дорогая швейцарская клиника сияла. Новизной, чистотой,
Хлорки? Смеяться изволите?
Дезинфекции? Тоже нет, здесь применялись самые передовые
воздух озонировали, и…
Нет.
Здесь царил совсем другой запах.
свой…
клинике отделение для безнадежно больных – оно и есть отделение
пяти лет. Сорок? Да, возможно, может, даже тридцать
Пластические
натяни, а глаза все равно останутся усталыми,
безрадостными… старыми.
Сейчас глаза мадам Цветаеф, или Ольги Сергеевны Цветаевой,
именно такими.
Единственный сын…
Кровиночка родненькая…
копила, сынок жил весело и счастливо. Тратил накопленное мамой,
черную икорку хватит. Но в том-то и дело…
Мальчишка подсел на наркотики.
Она не заметила, а потом… потом было уже поздно. Какая-то
синтетика…
Сына откачали, хотя он сейчас и напоминал овощ. Но…
Внуков у нее точно не будет. Эта дрянь действует и на
За что?!
Для кого она старалась?
– Постарайтесь сделать хоть что-то, доктор. И не ограничивайте
в средствах.
– Поймите меня правильно, мадам Цветаеф. Разум пациента
возможно, пройдет не один год, прежде чем он восстановится
поверьте, дети будут со значительными генетическими отклонениями.
Ольга Сергеевна поджала губы.
еще лечи их… и тоже… нет, это бессмысленно. Хорошо еще, если
если
Но если нет другого выхода?!
– Если я правильно понял, молодой человек вел достаточно
обдумаю.
Русина. Звенигород
– Тор Дрейл, вы совершили не просто преступление. Вы
расхаживающий по комнате, повернулся к нему – и словно
шторы, толстые ковры, хрусталь и золото – показалась слишком
и тесной. Наружу бы – и
А ведь кто-то обманывается, считая тора Вэлрайо милейшим
взгляд, сущность тора Вэлрайо не изменится.
Это опасная ядовитая гадина. К примеру, каракурт.
Они тоже кругленькие, и не слишком большие, и даже
тоже любит, у него живет несколько здоровущих птицеедов.
Брр, гадость.
– Я не считаю мой поступок ошибкой, тор Вэлрайо. – Слейд
семьи
Когда Петер Седьмой обратился к нам с просьбой вывезти его и его
свергнутого кузена слишком опасно, – резонно указал тор Дрейл.
– И это действительно так. Петер был обречен – и он должен был
Покорные, послушные, воспитанные в нужном ключе… ворота на
подменить одну из великих княжон на двойника? Найти подходящую
слишком поздно.
– Но…
– Пошлите за Петером кого-нибудь из своих людей. Не стоит
свергнутого монарха, но кого-то из его детей…
Слейд медленно склонил голову.
– Повинуюсь, тор Вэлрайо.
– Надеюсь, у вас есть подходящий человек?
Тор Дрейл поднял голову – и на его губах внезапно заиграла
знамя
свободы…
Мужчина лет тридцати прищурился на оратора.
бы…
Из револьвера он его снимет одной пулей…
он не Пламенный, это партийная кличка, равно как и у него самого –
он умеет руководить всем этим
Ложится под него после первых же слов, провожает восхищенными
благосклонное
Забавно, правда?
Как важно правильно назвать всю эту… глупость!
Испокон веков более сильный правитель свергал и убивал более
короны и венцы… Но назови все это узурпацией – и на тебя ополчатся
жом[²]. И в правители?! Не бывать такому!
А если поднять знамя Освобождения? Если пообещать всем и
каждому равноправие? Свободу, равенство, братство? Власть народу,
веревку,
водить, хоть вешать.
Главное – правильно назвать происходящее.
Жом Тигр, один из столпов Освобождения, посмотрел на часы.
далеко его завела судьба…
Из родного села повела-закрутила… сначала с дядькой в город,
прокормить, потом его жизнь помотала, ох помотала… и воровство в
церковно-приходская школа и ремесленное училище. Самообразование
получал, знал, что батьку в том году схоронили, что мамка плохая, что
Или не боялся? Не хотел?
Этого Сергей и сам не знал. И не хотел доискиваться до ответа. И
лицами людей на площади и понимать, что они – твои.
Ты можешь сделать с ними что пожелаешь.
– заводит.
Сильнее страсти, слаще любви, слаще всего…
Власть и есть жизнь… и лишившись власти – ты лишаешься
Приказ жом Тигр уже отдал. А телеграф – отличная штука. Императора
его люди, им хватит и намека.
Выполнят.
В стране не должно быть двух центров власти…
И по тонким губам мужчины скользнула хищная улыбка, как
кличку.
Тигр, как он и есть.
подполковника поднял руки, словно признавая правоту собеседника и
ему на милость. – Вы не правы.
– Да что вы, милостивый государь? – Алексеев разглядывал его с
Омерзительная!
– И будьте любезны не ехидствовать, полковник, – огрызнулся
– Я такой же офицер, как и
Алексеев.
Был полковник, что называется, погибель девичья. Лет тридцати –
улыбкой, а уж если в седле… или на балу… или на параде…
Девушки штабелями падали.
Даже, говорят, одна из великих княжон, но – тсс! За такое могли и
ходили.
– Я бы попросил, полковник, – поджал губы собеседник. –
это нереально.
– Неужели, тор Орлов?
– Что вы сделаете? Броситесь за императорским поездом,
и его семья. Вы ничего не успеете…
– Если я не спасу, так хоть отомстить успею. Или вы хотите отдать
– в руки этих?
интонацией. Отвращение, брезгливость, неприятие, даже смущение
– о таком в приличном
мог. Его решения…
– Если вы так говорите, тор Орлов, полагаю, вы знаете и кого надо
– понятливо кивнул
слово! Все полковник правильно понял, и уговаривать практически не
претендентов…
– Его высочество Гавриил станет отличным правителем, я даже не
полковник.
– Тор!.. – приподнялся подполковник Орлов. Но сделать ничего не
печатка
Ничего, переживем.
Значит, его высочество Гаврюша, великий князь, будь он неладен,
свербит…
– Колька!
Денщик влетел пулей.
– Вытащи это отсюда.
– Тор… да как же это…
– И определи на гауптвахту. Пусть посидит пару недель.
Алексеев подумал секунду, а потом решительно рванул с плеч
погоны.
– Вот так… будешь ты меня на измену подбивать, мразь!
Полковник Алексеев подошел к стене, посмотрел на карту.
Может, он и не успеет…
Где сейчас императорский поезд?
Последний раз вести они получили из маленького городка с
Император Гаврюша!
Бред! Нонсенс! Издевательство!
розу.
Символ Освобождения.
Розу ему срезали в оранжерее – в это время года они уже не
смотрелся как-то… своеобразно.
Белоснежный, с легкой синевой. За букет таких цветов по весу
срезать
И все равно – не смотрелось!
Наверное, потому, что на военном мундире любой цветок не
князь Гавриил ни разу в жизни не воевал.
Генералом числился.
неэстетично!
Это всякая плесень вроде жомов может рисковать собой. Их тысячи и
позаботится
пятнадцать, а толку? Ни одну из них даже замуж не выдать – порченая
старших брата, их и готовили, обучали, наставляли, натаскивали на
Андрея сожрала чахотка.
И остался Петер. Не самый лучший, не самый умный, да к тому
еще и женатый. И на ком!
На представительнице захудалого рода Шеллес-Альденских,
мужчин. Вообще не рожали. А если и появлялись в их семье мальчики,
впрочем, последний такой случай и был-то лет сто пятьдесят тому
что он был третьим, нужно было уж вовсе страшное стечение
чтобы ему – и на трон…
Так и получилось. Не рассчитал отец…
Гавриила и отец Петера, был неплохим императором, но очень уж
отменить!
смертей…
Не расстрел, а каторга. Или высылка. Или…
доигрался.
все залили. И то чудо, что брат два дня продержался, успел
болван.
Хоть дочерей бы замуж выдал, или еще как… да кто ж на них
В любом браке что надо?
Чтобы наследник был!
А эти… гнилое семя, дурное племя…
Предлагал Гавриил племяннику: возьми наследником Мишеля,
убеждения…
О, легок на помине…
– Мишель?
– Отец.
Сын был великолепен в форме кавалергарда. Гавриил искренне
император.
Высокий, стройный, с черными кудрями, картинно падающими на
еще
приветствовал сына.
– Приколи розу. Ты откуда?
– Из Звенигорода.
– И что там?
– Принят манифест об Освобождении.
– Замечательно.
– Некто жом Пламенный выступает с речами.
– Пламенный… простонародье, – презрительно скривил губы
– Третий и седьмой гвардейский на нашей стороне, я позволил
послать гонцов к генералам Калинину и
нужный момент…
– Насчет Логинова я не уверен, все же Освобождение, а он из
запомни
не знает благодарности.
Князь презрительно скривил губы.
голову.
Фигуры уже расставлены на доске. Но каков будет первый шаг?
князь свой выбор сделал.
Русина, окрестности г. Зараево
– Мама́, нам надо бежать.
Княжне Анне всю ночь снился один и тот же страшный сон.
Она падает.
Ее толкает сильная рука, она падает в яму, и небо над головой все
и отдаляется, а потом его и
Страшно…
Боже мой, как же страшно…
– Аннет, держи себя в руках.
Ее императорское величество Аделина сморщила точеный носик.
И Анна невольно вздохнула.
Мать очаровательна.
Недаром отец в нее влюбился, еще когда она была всего лишь
императрицей.
Как ему ни говорили, что в роду будут только девочки, как ни
сорок с лишним лет, подарив мужу пятерых детей, она выглядела едва
очарования.
Точеное лицо, платиновые волосы, хрупкая фигурка…
Аня выглядела совсем иначе. Она пошла в отца. Те же
да и фигура скорее крепкая, чем хрупкая. У нее запястья чуть не в два
остальные три сестры похожи на мать. А они вот получились
сокровенные, черпая из них силу.
Вот она кружится на балу с молодым офицером, вот они целуются
балконе, а вот…
Это уж вовсе запретное, о таком и думать рядом с маменькой
своем семействе. Железной рукой.
– Нас убьют, – шепнула Анна то, что поняла уже давно. – Нас
не отпустит, нас всех убьют…
И сама сжалась в комок от того, что произнесла.
смотрела на нее как на дурочку.
– Анна, вы не в своем уме. Никто не осмелится поднять руку на
бы
ребенок еще…
– Замолчите, Аннет. Идите почитайте Книгу Веры. Сейчас это вам
себя в комнате заметалась, словно раненое животное…
она чувствует себя зверем в ловушке? Почему?!
Анна прикусила губы.
Нет, просто так она не сдастся…
Ах, отец, что же ты наделал. Может, попробовать поговорить с
Он молится.
* * *
Анна застыла на пороге часовни.
Несколько минут она смотрела на отца, который
кашлянула
вошла внутрь.
– Папа́…
– Аннушка?
Отец был ей искренне рад.
Первенка, любимица, обожаемая малышка, копия папы…
Ах, если бы…
Анна пробежала через часовню и повисла у отца на шее.
– Отец, умоляю, выслушайте меня!
– Да, Аннушка?
– Нам надо бежать.
Вот она и сказала это отцу. Сказала без разрешения маменьки.
Сказала…
Петер изумленно поднял брови.
– Бежать? Куда и зачем?!
– Отец, разве вы не понимаете, к чему все идет? – Анна едва не
переживай, как только мы уедем отсюда, сразу дадим телеграмму
посвящать дядю Гавриила в свою тайну.
Она терпеть не могла этого напыщенного, слащавого,
согласились отпустить и даже предоставили поезд, чтобы добраться до
мы задержались на неделю. Потом мы решили уехать в Ламермур, но
в Зараево, и никто о нас не знает. Сюда даже почта не доходит… мы в
Скрипнула дверь
Непоправимо поздно.
* * *
На пороге часовни стояли двое молодых людей. Обоих она знала,
вещи
понимала…
Обычно они были…
приготовились к прыжку. Словно…
– Пройдемте с нами, жом Петер.
– Что случилось? Обычно…
– Пройдемте, – повторил еще суше второй, тот, который
разговорах) посмотрел на нее – и отвел глаза.
Словно…
Словно ему было и стыдно, и больно, и сделать он ничего не
крови.
Неужели?
Неужели – конец?!
– Папенька, я боюсь…
из-за пояса отца к ней в руку перекочевал парадный кортик. А там и
в складках платья.
Даже отец ничего не сказал. Видимо, растерялся.
Анну словно какая-то сила вела.
Смерть?
Так хоть не овцой на бойне!
Именно ей нельзя, но…
В доме они обнаружили всех родных, собранных в одной комнате.
Анна прикусила губу.
Да, похоже…
Вот маман, недовольная – ее оторвали от вышивания. Вот Диди,
Нини, Мими и Эсси. Растерянные, не верящие
сидящий в кресле. Полноватый, волосы острижены под горшок, усы
человека, по которому скользнешь взглядом – и не обратишь внимания.
Если бы не глаза.
Они у него светло-карие, и такие…
Анна не сразу подобрала определение.
нет. Он будет копать землю и резать людей с одинаковым выражением
Бездушные.
Страшная сказка, рассказанная на ночь.
мужчина, не выказывая желания встать даже из вежливости. Маменька
прибыл сюда, жом Воронов, чтобы сообщить вам о принятом
Освобождения решении.
– Решении?
– В отношении вашей судьбы, жом Воронов.
– Слушаю вас?
Голос отца не дрожал.
солдаты, вооруженные, и снаружи наверняка тоже.
Ах, было бы у нее оружие!
Анна ненавидела охоту, но здесь и сейчас она бы выстрелила в
решать самой… неужели вся ее решимость осталась там,
видела: он наслаждается своей властью. Он счастлив… отчего?!
Ответ она знала слишком хорошо. Только признаться себе
семья виновны в преступлениях против народа Русины. Волей народа
смертной казни через расстрел.
Петер медленно поднял руку ко рту…
– Но за что?! Мы же все отдали…
виновен? Кто?!
– Я… Была война!
– Тобой развязанная и тобой проигранная, ты, ничтожество…
словно съеживался на глазах.
– Но… вы не можете! – подала голос Аделина. – Небеса вас
дети!
– Такие же мрази, как и ты! – рявкнул мужчина. – Хорош, жомы!
Кончаем этих!
Анна толкнула Нини к стене, загораживая собой.
Она еще успела увидеть, как вскидывают оружие мужчины, как
дикой силой в живот, отбросило на Нини, выбило дыхание и
Единственной ее мыслью было:
Мне нельзя уходить!!! Кровью и плотью, жизнью и смертью,
и посмертием… я все отдам тому,
Впрочем, долго радоваться неожиданному подарку судьбы она не
сейчас.
А она?
Яна огляделась вокруг.
– Жеваные мухоморы!
Снежной королевы. Так, как представляли его советские
неимоверной высоты, все это блестит, переливается, декорировано
приподнялась
ли?
Анна чувствовала себя замечательно.
Где она?
Где ее семья?
Что происходит?
Хм…
Явно происходило нечто странное. Непривычное…
Она находилась в роскошном зале – даже у них во дворце
бальный зал был меньше. Но для чего предназначен этот зал, Анна
не могла.
Он не бальный, не тренировочный, не…
сталактитами и сталагмитами! И это не природная пещера, в пещерах
колонна
И
Анна встрепенулась.
Она здесь не одна?!
Можно у кого-то узнать, что происходит?!
Девушка развернулась в ту сторону, откуда раздавался голос.
Попробовала встать и пойти.
Шаг, другой…
* * *
Две девушки смотрели друг на друга.
девица, сейчас в монастырях и то моднее ходят! Длинные волосы
какими-то идиотскими пчелками и цветочками, платье вообще неясно
жизни бы такое не нацепила. Длинное, все в рюшечках и оборочках, с
Разве
остриженные волосы – актриса? Кожаная куртка, как у авиаторов, а
Женщина в штанах?
Да за такое проклянут! От церкви отлучат!!!
Ладно еще под юбку брюки надеть, но чтобы открыто?!
И что это у нее на ногах? Какие-то странные ботинки, еще и
зови меня Яной. Мать у меня действительно еврейка, но мне, честно
плевать, где она сейчас.
– Что такое еврейка?
На этот раз растерялась Яна.
– Ну… ты же сама сказала – тора?
– Ах, так вы из благородных? – Анна выдохнула с облегчением.
Странности начинали находить свои объяснения… наверное.
Объяснения девушек прервал тихий смешок.
– Вы обе – из благородных, хотя одна из вас и не знала об этом.
даже
невольном восхищении.
Платье было словно сшито из бриллиантовых нитей и искрилось
затмевало.
Идеально правильные черты лица.
рубинами выложенные губы – красота из тех, на которую хочется
даже не годами – веками. Красота вне
белоснежные
прическу.
Матовая белая кожа без малейшего румянца.
Хотите узнать, тор перед вами или жом? Смотрите на руки, они
работать, а жом пребывать в праздности. Из-за строения рук.
У женщины были руки настоящей аристократки. Тонкие,
Единственное кольцо с черным бриллиантом в форме ромба только
девушки. Словно за шиворот им по ледышке бросили.
– Я? Забавно. Так меня еще не называли…
– А как вас называли, тора?
Анна решила быть предельно вежливой. Что-то подсказывало ей,
так…
– Умная девочка. В вашем мире меня называют Хелла. А в мире
собеседницы – Хель.
Яна открыла рот.
или
собеседниц поежиться.
– Да неужели? И почему?
– Потому что Хелла изображается как скелет в драной мантии, и с
изображалась…
– Никакого вкуса у живописцев, – продолжала веселиться
– Я не такая…
– Но и не состоящее из двух половин чудовище, – пробормотала
тоже.
смерти?
– Угадала, – кивнула… богиня? – Я действительно богиня смерти.
– А почему мы здесь? – уточнила Анна, начиная подозревать
нехорошее.
– Потому что вы – умерли.
только
вопрос…
– За что именно нам такая честь?
махнула рукой.
– Садитесь, девочки.
Из пола принялись расти два кресла. Словно тюльпаны –
одно из них.
Удобно.
В меру мягко, в меру твердо, попу не натрешь, но и не
подбородок поднят, руки сложены на коленях, поза полна
вперед и сосредотачивает все свое внимание на богине. Какое уж там
Ноги раздвинуты, руки упираются в
Очень разные…
Два рта приоткрылись совершенно одинаково. Буковкой «О».
Яна опомнилась первой.
– Ну… наверное, возможно. Чисто гипотетически, к нам на Русь
повлияло?
– Отец никогда ни о чем таком не рассказывал. А мы знаем свою
царя
к роду моих жриц.
– Ой…
– Она принесла мне в жертву последнего сына прошлой династии,
царской крови, и я позволила Вороновым
Романовы
Яна выругалась еще раз.
– Вы серьезно? Это… вот это, которое страну просрало и до
определенно забавляли.
– Но – как?! У него же жена с гемофилией, мы, по идее, тоже
передаться. Точнее, вы можете перенести ее своим детям – или не
одна из дочерей последнего императора все же решилась. Она
воспитание. Не хотела, но любимый человек настоял. Он был ей не
разрешили бы, а что будет с ребенком? Так что малыша отдали его
началась Гражданская война, великая княжна погибла, ее любимый
рассказала ему ни о чем. Так было спокойнее и безопаснее, в первую
Мальчик
родилась ты, Анна.
Яна фыркнула.
– Терпеть не могу это имя. Дебильное.
– Хорошо. Яна.
Яна медленно кивнула.
– Понятно. Предок у меня, конечно, дрянь. Ну и ладно, мне
два раза!
– Это твоя кровь.
сейчас признали… на фиг такую родню! Кстати, а почему я тогда не
Яна
пальто
к чертовой матери.
– Твой предок тоже хотел жить. И поменял фамилию, благо это
недорого.
– Спасибо за разъяснения. Но все равно мне это… даже слышать
– и то жутко. Уж простите.
– Понятно. А ты, девочка?
воззвали ко мне.
Несколько секунд девочки молчали. А потом…
– Ой…
– Ёпта…
– Осталось решить, что мы будем делать дальше, – с милой
добила их богиня.
Яна подняла руку, словно примерная школьница.
правильно понимаю, что есть еще какое-то решение? Кроме смерти?
– Правильно.
– У меня сын. И я не могу его бросить.
– И у меня сын. – Анна распрямила плечи еще сильнее. – Если
нужно сделать… только скажите!
Хель искривила губы.
– Сын… и у одной, и у второй… только вот матери думают о
по глупости. И вот это – твоя вина. Помнишь? Твои вечеринки в
месяц беременности?
– Но я же не знала!
– Догадывалась. И надеялась, что само рассосется или будет
судьбы…
в Звенигороде?
Анна выглядела не лучше.
– Я виновата.
Хель чуть смягчилась.
– Что ж. У вас действительно есть шанс. Вы потомки моих жриц,
ляпнуть
была дурой! И что? Никто и никогда не бывал?
И веселилась с парнем!
И пила, и травку попробовала… ей же двадцать лет было! Даже
физике был гений, а в семье… Несколько жен, дети с отклонениями,
как?!
– Мое условие. За год вы должны спасти детей. Ребенок должен
выполнено,
понятно
Девушки переглянулись.
– Жертвы?
– Да. Сразу уточняю: человеческие жертвы. Петухов, попугаев и
Четыре человека, убитые… Впрочем, как и где вы их убьете –
Во взгляде Яны…
У девушки была своеобразная биография. И она искренне
Или педофил. Или просто убийца…
Яна подняла руку.
– Да?
– А моральные качества жертвы? Ну там… девственница или что-
еще…
– Безразлично.
Яна кивнула. Вот так, навскидку, она могла бы принести в жертву
из жилконторы. Главное – отловить.
– Я никогда не…
Яна пнула соседку по ноге. Сильно.
– А…
что маньяка порешит – она целый город напалмом зальет. И не
Это – материнский инстинкт.
– А чтобы вы не думали, что я такой уж изверг… я могу помочь
доступна
быть
уйдешь. Ко мне.
Улыбка у Хель была…
поди
А вот Анна…
– Я… я никогда… я не знаю. Я постараюсь.
плечами.
– Старайся. К сожалению, отправить вас в родные миры я не
мой?
– Да.
– Но мой ребенок…
друга
погибнут.
Анна всхлипнула.
– Жоржи…
Яна подняла брови.
– Как зовут твоего сына?
– Георгий.
– И моего…
Женщины переглянулись, обретая нечто вроде… понимания. Яна
предусматривала.
– Ох… а как же она? Если она из невесть какого мира? Она ж
высказалась Яна в лицо богине.
– За себя ты не боишься?
– Боюсь. Но я умею разговаривать на универсальном языке –
убивали?
добьют? Я не икс-вумен, не росомаха и когтей у меня нет. Побуду там
да и обратно, к вам, люлей
вовсе уж верно было – я дам тебе свое благословение.
– А…
– Оно для тех, кто будет убивать. Действует короткое время, но
работает – твоя рука не будет знать промаха.
Яна кивнула.
– Спасибо. Это не лишнее будет. А Анне?
– Ей не нужно. Там ты уже постаралась.
– Все равно. Спасибо вам.
Яна мотнула головой.
Анна не удержалась.
– Мы сейчас вернемся в мир. Я – в ее, она – в мой. Я должна
год мы опять окажемся здесь. За этот год мы должны принести вам
человека, просто приказав ему…
– Смотришь на человека и говоришь: именем Хеллы я забираю
жизнь. И он умрет.
Девушки выдохнули.
ему
Неправильно это как-то.
А если почти ритуал…
зеркало.
Анна глядела на отражения…
Отражения были похожи как две капли воды. Правда, по-разному
сходство
остальном…
Копии.
Те же каштановые волосы, те же карие глаза, те же улыбки.
Смена картинки.
– Гошка… – Яна всхлипнула, протянула руку к изображению, но
не посмела.
– Жоржи… – Анна всхлипнула почти одновременно с ней.
зубы
сумбурно Яна. И вдруг порывисто повернулась к Анне. – Ты мне
И отказаться не получилось.
Карие глаза встретились с карими, и между девушками
нечто.
Нити?
Воспоминания?
Яна застонала, чувствуя, как информация почти физически
переливается в ее разум… Больно.
Ничего.
Ради Гошки?
Вытерпит!
– У вас год! – громыхнул тот же голос.
И Яна почувствовала, что летит куда-то во мрак.