Джастис (ЛП)

Признание заставляет ее плакать еще сильнее. Не в силах больше выносить этот мучительный звук, я переворачиваю ее и ложусь на нее сверху, переплетая наши пальцы.

— Скажи, что хочешь меня, — бормочу, нуждаясь услышать ответ.

Она берет мое лицо в ладони, нежно заглядывая мне в глаза.

— Всегда.

Я скольжу в нее, ее тепло окутывает меня.

Она охает, принимая меня целиком, и обвивает руками мою шею.

— Я люблю тебя, — эти три слова она произносит шепотом, когда я нахожусь глубоко внутри нее. — И любила всегда, годы разлуки ничего не изменили. Я буду любить тебя до последнего вздоха, Джастис Крид.

Я не могу говорить, не могу пробормотать те же слова, которые чувствую, слишком боюсь произнести их вслух. Вместо этого я показываю ей. Впервые в жизни я занимаюсь любовью с кем-то и знаю, что это всегда будет она. Женщина, которая бесспорно навсегда заклеймила каждую частичку меня. Женщина, которую я никогда больше не отпущу.

Глава 26

Райан

На следующее утро я выскальзываю из двери, оставляя Джастиса спать, и направляюсь в главный дом, желая увидеть Ханну.

После всего, что произошло прошлой ночью, я чувствую себя совершенно другим человеком, и хотя я все еще пытаюсь справиться со всем этим, я не жалею ни об одном моменте.

В каком-то смысле я чувствую себя освобожденной. Свободной от страха, который испытывала, когда дело касалось Джастиса и уз, которые его связывали с братьями. Свободной от сожаления и вины, которые лелеяла из-за того, что сбежала много лет назад, но больше всего свободной выражать свою любовь.

Джастис не ответил мне на признание, но показал это каждым прикосновением и поцелуем. Он занимался со мной любовью, как никогда прежде, лелеял меня так, как я только могла себе представить. Это значило гораздо больше, чем слова.

Он также раскрылся и поделился частью себя, что, я знаю, было невероятно трудно. Откровение о его биологической матери потрясло меня, но также заставило осознать, что у нас больше общего, чем я считала. Оба родились у родителей, которые нас ненавидят. Хотя его жизнь определенно сложилась более жестоко и трагично.

Страшно подумать, что еще ему пришлось пережить, прежде чем он обрел братьев и Тэтчера. В гостиной, сквозь агонию страсти, я видела демонов у всех троих, и это было очень темное место. Мое сердце разрывается из-за них, но также помогает понять их немного больше. Почему их сердца так связаны, как и они сами.

Связующее звено всех троих — боль.

Когда я добираюсь до главного дома, на крыльце сидит Брэкстен и пьет кофе. Румянец ползет по моей шее, вторгаясь на щеки, когда в памяти всплывают эротические образы прошлой ночи. Может, я и не жалею о случившемся, но мне немного неловко, что он видел меня в самые интимные и уязвимые моменты.

Когда он меня приветствует, его взгляд теплее, чем обычно.

— Привет.

— Привет, — отвечаю тихо. — Ханна уже проснулась?

— Да, они с отцом готовят завтрак.

Кивнув, я начинаю подниматься по лестнице, но он хватает меня за запястье, останавливая на полпути.

— Посиди со мной минутку.

Я опускаю взгляд на его руку, прежде чем, нервничая, занять место рядом с ним, мои глаза устремляются вперед, наблюдая за восходом солнца.

— Ты в порядке? — спрашивает он, и в его голосе звучит искренняя озабоченность.

— Да. Наверное, до сих пор пытаюсь все осознать.

Он хмыкает.

— Как и я.

Я смотрю на него, удивленная признанием. Я полагала, для них это норма, но, наконец, понимаю, что ему тоже трудно.

— Слушай, я хочу поблагодарить тебя за то, что ты дала нам последний раз побыть вместе.

Его искренние слова теплом разливаются по груди.

— Я сделала это не только ради вас, парни, — признаюсь тихо. — Но и ради себя. Я чувствовала, что мне это нужно, чтобы действительно понять ваши отношения друг с другом. Как бы мне ни было неприятно это признавать, я всегда ощущала угрозу.

— Поверь, мы никогда не представляли для тебя угрозы, по крайней мере, в том, что касается брата.

В этих словах так много правды, что они стирают остатки моей неуверенности. А также вызывают воспоминания о первой ночи с Джастисом, той ночи, когда я увидела фигуру, стоящую за дверью его спальни, наблюдающую за нами в самый интимный момент.

— Это ты наблюдал за нами той ночью? — храбро спрашиваю я, чувствуя себя почти неловко, но ничего не могу с собой поделать. Долгие годы я часто вспоминала об этом, задаваясь вопросом, кто из них это был, хотя, полагаю, есть у меня одна догадка…

Растерянный хмурый взгляд, которым сменяется выражение его лица, подтверждает то, что я уже и так подозревала.

— Какой ночью?

— Когда много лет назад мы с Джастисом были вместе, кто-то наблюдал из-за двери.

На его лице появляется удивление, прежде чем он усмехается.

— Нокс, вот же засранец.

Я всегда думала, что это он, но должна была спросить.

— Ему не нравилось, что круг разомкнулся.

Теперь я понимаю это лучше, чем раньше, и это одна из причин, почему прошлой ночью я прошла через все это.

— Я не хочу забирать его у вас, парни. — Чувствую необходимость сказать ему это. — Я тоже хочу его любить. Он нужен мне не меньше, чем вам и Ханне тоже.

На его лице отражаются те же эмоции, что сжимают мое сердце.

— Да, я знаю.

— Вам троим повезло, что вы есть друг у друга, — продолжаю тихим голосом. — У меня нет ни братьев, ни сестер, никто не любил меня до Ханны. Ну, и Тэтчера.

— Мужик на самом деле любит привечать бездомных, да?

Я хихикаю, думая, насколько он прав. Тэтчер — единственный в своем роде. Он определенно делает мир лучше. Без него вся наша жизнь не была бы такой, как сейчас.

— Но теперь у тебя есть два крутых брата, не говоря уже о том, какие мы горячие. — Он обнимает меня за плечи и целует в макушку. В этом нет ничего сексуального, просто дружеско-братский поцелуй.

Я закатываю глаза от его не такой уж тонкой скромности, но не могу отрицать проходящее сквозь меня тепло.

— Что же, я ценю твои слова, но давай пока не будем считать Нокса.

— Не беспокойся о нем. Под всей этой враждебностью он просто лопается от любви.

Это нелепое заявление вызывает у меня приступ смеха. Я почти уверена, что Нокс ни от чего не лопается. Он слишком замкнутый, слишком... грустный. При воспоминании о том, что я видела прошлой ночью, на сердце снова становится тяжело.

— Как у него дела? — спрашиваю я.

Он пожимает плечами.

— С ним все будет в порядке. Мы знали, что этот день рано или поздно наступит, но от этого не легче, понимаешь?

Я киваю, полностью понимая.

Приближающиеся шаги привлекают наше внимание. Я вижу, направляющегося к нам Джастиса, выглядящего греховно сексуальным во всем своем утреннем великолепии. Темные волосы взъерошены после сна, джинсы, которые были на нем прошлой ночью, соблазнительно свисают с узких бедер. Он держит в руке рубашку, выставляя напоказ свое очень мощное и скульптурное тело.

— Выпендривается, — ворчит Брэкстен.

С улыбкой выскальзываю из-под его руки и спускаюсь на несколько ступенек, чтобы поприветствовать Джастиса, обвиваю его руками за шею, он притягивает меня ближе, — наши тела идеально подходят друг другу.

— Доброе утро, — приветствую я его.

— Доброе, — бормочет он глубоким, все еще хриплым от сна голосом. — Все в порядке? — он вопросительно переводит взгляд на Брэкстена.

— Да, ей просто захотелось со мной потусоваться, — говорит он. — Говорит, что скучает по мне и не может перестать обо мне думать.

Мне требуется все мужество, чтобы не расхохотаться, особенно при взгляде, который бросает на него Джастис.

— Вообще-то я пришла повидаться с Ханной. Я по ней соскучилась.

— Я тоже, — делится он. — И по тебе.

От его слов на моих губах расцветает глупая улыбка.

— Ладно, меня сейчас стошнит, — говорит Брэкстен, поднимаясь на ноги. — Пойду внутрь, увидимся там.