Страница 52 из 55
Перед ней уже в третий раз разворачивалась одна и та же картина.
…Ее муж входит в затемненное помещение. Направляет открытую ладонь в сторону Руперта Торндайка. Тот падает. Валлиан подходит и кладет руку на сердце заговорщика.
Но сейчас Лайона впервые видела происходящее так, будто смотрела глазами самого Светоча. И поэтому знала: Валлиан не направлял в Руперта никакой энергии, когда поднял руку ладонью вперед. Это был просто жест, призывающий остановиться.
А потом, когда Руперт упал, Валлиан прикоснулся к упавшему навзничь противнику, чтобы провести энергетическую диагностику. Она наблюдала глазами Валлиана, как одно за другим рассыпаются, разваливаются потрепанными лоскутами тонкие тела Джакомо Монтессори. Какой слабой, неустойчивой выглядит Монада — три самых тонких тела отлетающей души.
Лайона уронила чашку — и не заметила этого.
Кофейная гуща кляксой спекшейся крови растеклась у ее ног.
А девушка продолжала наблюдать, не дыша и не мигая.
Вот Валлиан вытягивает ниточку из ядра своего Внутреннего Огня, направляет ее к слабеющей Монаде. Окутывает ее, питает, наполняет силой, не позволяя рассыпаться и развеяться. А потом, когда Монада становится устойчивой и сияющей — отпускает ее, и она устремляется к Грани, и та пропускает ее, принимает в себя.
— Валлиан не позволил душе отца погибнуть! Он исцелил ее! — едва слышно прошептала Лайона. И в этом шепоте слышалось истинное благоговение.
Мастер Аркадиан не стал отвечать на это восклицание. Дождался окончания записи. Посидел, не шевелясь, не смея торопить ученицу: ей требовалось время, чтобы осознать то, что она увидела. Потом, заметив, что Лайона поникла, съежилась, упираясь локтями в колени и прикрывая ладонями лицо, неторопливо встал. Поднял выроненную Лайоной чашку, которая каким-то чудом уцелела и не разбилась. Активировал робота-уборщика, отключил голопроигрыватель.
— Думаю, ты хочешь побыть еще немного наедине с собой, дочка… — произнес негромко. Его голос звучал ласково и тепло.
Лайона встрепенулась. Подняла голову.
— Как он, Мастер?!
Аркадиан сразу понял, о ком спрашивает ученица. Покачал головой, приподняв брови и поджав губы.
— Боюсь, не слишком хорошо, — признал с сожалением.
Лайона закрыла глаза, выдохнула со стоном. Снова прикрыла лицо руками.
— Какая же я глупая… — выдавила сдавленным голосом. — Просто дура! Знала же, что верить Темному лидеру нельзя. И все равно — поверила!
— Ты очень хорошо справилась, дочка! Никто не смог бы сделать это лучше тебя, — не согласился Мастер. — Кто знает, чем бы закончилось противостояние Картаделей с темным эгрегором, если бы вмешался Зрогард Шрудс…
— Валлиан очень обижен на меня за то, что я не пришла к нему сегодня? — Лайону Зрогард Шрудс уже не интересовал, как и канувший в небытие эгрегор.
— Ты же знаешь, дочка, Светочи не умеют обижаться. Но ты нужна мужу. Сейчас — больше, чем когда-либо.
— Нужна… — Лайона встала. Сжала зубы, нахмурила брови, набираясь решимости. — Я пойду к нему, Мастер. Вы проводите меня?
— Да, Лайона. Обопрись на меня, — позвал старик, и госпожа Монтессори вложила свои холодные пальчики в его горячую ладонь.
Держась за руки и касаясь друг друга плечами, Мастер и его ученица направились к главному корпусу.
40. Примирение
В полубессознательном состоянии, обессиленный настолько, что не мог открыть глаз, Валлиан думал о Лайоне. О том, что пришлось пережить его любимой женщине: воскрешение и повторная смерть отца. Встреча с Темным лидером. И после всего этого — еще и участие в ликвидации темного эгрегора. Как же много сил и мужества потребовалось Лайоне, чтобы не сдаться, не сломаться!
Светоч восхищался своей возлюбленной и любил ее теперь еще больше, хотя это казалось уже невозможным. И так же, как и мастер Аркадиан, упрекал себя в том, что не додумал, не досмотрел, не успел. Он не просто мог — он обязан был найти время, чтобы сделать запись своей встречи с Рупертом-Джакомо, и показать эту запись Лайоне. Но — не сделал. И теперь пожинал плоды собственного промаха.
Валлиан не знал, что двигало Лайоной, когда она, отодвинув подальше собственные переживания, оказывала ему медицинскую помощь и проводила над ним энергетическую практику. Чувство долга? — да, несомненно! Но он очень надеялся, что и любовь — тоже. Такие сильные натуры, как госпожа Монтессори, не способны мгновенно разлюбить, забыть, выбросить из жизни того, кто был дорог.
Валлиан не мог определить, сколько прошло времени с того момента, как Мастер Аркадиан отправился к Лайоне, но, когда зашипела, открываясь, пневматическая дверь — сразу ощутил присутствие жены.
«Пришла!» — его внутренний Огонь взвился, потянулся к созвучной душе. Той единственной, что стала его якорем в вещном мире.
Сердце Светоча сорвалось с размеренного ритма, зачастило, заставило тревожно мигать и сигналить мониторы.
— Валлиан? — звук торопливых шагов, и легкая прохладная ладонь накрыла его руку. — Я знаю: ты меня слышишь!
Он попытался улыбнуться. Слегка шевельнул непослушными пальцами, пытаясь поймать и сжать пальцы жены. Что бы ни решила Лайона, что бы ни сказала сейчас — он был счастлив просто потому, что она все же пришла.
— Мне кажется, господа Картадели, Валлиану и Лайоне стоило бы побыть наедине, — прозвучал неподалеку голос Мастера Аркадиана.
«Мудрый старик!» — Валлиан снова попытался улыбнуться, давая знать, что согласен со словами Мастера.
— Даже не знаю, что проще, — заговорил Светлейший Саймон. — Нас с Клифом перевезти в соседнюю палату или попросить, чтобы перевезли Валлиана.
— Думаю, нас переместить будет проще. Не придется отключать мониторы и искать отдельный кислородный баллон, — рассудительно отозвался Светлейший Клиффорд.
Лайона промолчала.
Валлиан ощутил, как слегка прогнулась его койка под дополнительным весом и понял, что жена присела рядом с ним.
— Сейчас все организую, — пообещал Мастер Аркадиан.
Послышались шаги, голоса, поскрипывание колесиков, на которых стояли больничные койки.
«Только не убирай руку, любимая!» — мысленно просил в это время Валлиан.
Даже это простое прикосновение наполняло его силой, не позволяло провалиться в беспамятство.
Наконец, вокруг все стихло. Светлейший понял, что они с женой остались наедине.
Лайона, которая так и сидела подле него, не шевелясь и не произнося ни слова, вдруг подняла его слабую руку, пристроила ему же на грудь.
Валлиан перестал дышать: мышцы груди одеревенели. Он не знал, не мог даже предположить, что будет дальше. Знал только, что сейчас решается его судьба. И единственное, о чем сожалел — что не может поблагодарить Лайону за все те минуты радости и счастья, которые она успела ему подарить за короткие месяцы их семейной жизни.
Лайона вздохнула, наклонилась к нему — он почувствовал ее теплое дыхание на своем лице. Прижалась губами к его векам — к одному, потом ко второму.
И — улеглась рядом. Вытянулась вдоль мужа всем телом, прижалась к его левому боку.
— Я обещала, что не оставлю тебя никогда, — расслышал Светоч слова, которые Лайона произнесла едва различимым шепотом. — И я сдержу свое обещание…
«Я не смогу принять такую жертву! — Валлиан почувствовал, как болью сжимается его сердце. — Не нужно оставаться со мной без любви, только лишь из чувства долга!»
Он хотел бы произнести это вслух, но сил по-прежнему не было. Возможно — к счастью. Потому что Лайона продолжила свои признания.
— Мне было невыносимо думать о том, что я люблю мужчину, который лишил жизни моего отца. Но только до тех пор, пока я не узнала, что этот мужчина спас душу отца от окончательной гибели. Прости, что я поддалась на уловку Темного лидера и усомнилась в величии твоего духа, Валлиан. В твоем бесконечном милосердии ко всем людям — даже к тем, кто оступился и выбрал не тот путь.
Валлиан судорожно втянул в себя воздух. Легкие горели от недостатка кислорода и лежать, не дыша, дальше уже не получалось.